— А еще можно про клады печатать…

У Пушкина-младшего чуть кусок из рта не выпал. Так и замер с выпученными глазами и половинкой пирога, зажатого в зубах.

— О каких таких кладах? — давясь, быстро выпалил он. — Ты и о кладах знаешь? Откуда?

Пушкин же в ответ расхохотался, обратив внимание на столь «живую» реакцию брата. Ясно теперь, как другие среагируют.

— В каждом из нас, Левушка, считай с самого детства заложено стремление к чему-то необычному. Хочется приобщиться к какой-нибудь таинственной тайне, извиняюсь за каламбур. А зарытые кем-то сокровища, спрятанные клады, вообще, заставляют нас слюной исходить.

Все это Александр знал, как никто другой. Являясь учителем литературы «в прошлом», прекрасно помнил, какое впечатление на учеников оказывали подобные истории из классики. Класс в один момент превращался в галдящую и жадно сверкающую толпу, едва только при разборе какого-нибудь произведения заходила речь о спрятанном кладе. Даже в целом не особенно примечательный отрывок про Тома Сойера и найденную им горстку серебряных долларов в пещере он с учениками обсуждал почти целый урок.

— Вот, к примеру, что ты слышал о библиотеке Ивана Грозного? — Пушкин-младший в ответ недоуменно пожал плечами. — Получается, ничего не слышал. А между тем, она считается крупнейшим собранием древнейших книг Европы, а может и мира, о котором сохранились достоверные свидетельства. Стоимость их сейчас составляет просто баснословные деньги.

— Ну да, — пробурчал младший брат, похоже, выражая сомнения.

— И даже если отбросить культурную и историческую ценность этой библиотеки, то цена книжных окладов все равно будет впечатляющей. Согласно сохранившимся описаниям, сделанным современниками, обложки книг были настоящими произведениями ювелирного искусства, представляющими изделия из золота, серебра, драгоценных камней. Вот об этом можно и делать короткие заметки в газете, добавляя разные сладкие подробности о безуспешных поисках…

Лев уже и про еду забыл. Надкусанный пирог так сиротливо и лежал рядом с ним, забытый и брошенный.

— Так это же… — он пытался сформулировать свою мысль. — Люди же всю Москву перекопают.

— Зато как будут газету раскупать, — подмигнул с улыбкой Пушкин. — Печатать не будем успевать… Кстати, похоже, и наш компаньон нашелся. Не все же нам одним газету издавать. Вон, Никитка в дверях трактира стоит с каким-то купчиной. Сейчас поглядим на него.

Александр привстал с места и махнул рукой, призывая обоих.

— Мое почтение, судари! — купец, весьма худой мужчина средних лет с ярко рыжей шевелюрой и отчаянно пройдошистым лицом, тут же стянул с головы картуз. Расплылся в улыбке, словно встретил самых близких ему людей. — Позвольте представиться,Рукавишников Прохор. Торгую всем понемножку. Никитка сказал, что вам расторопный, знающий человек для нового торгового дела нужен. А что за дело-то?

Сел на краешек скамьи и, словно хорошая ищейка, начал глазами рыскать. Успел и стол взглядом обшарить, и самих господ, и их одежду. Точно пройдоха, понял Пушкин, но такой ведь и потребен для выпуска народной газеты.

— Хочу народную газетку выпускать, — сразу же взял быка за рога Александр, отслеживая каждое движение будущего компаньона. Решил, что, если почувствует у купца гнильцу, то сразу же с ним распрощается. — Чтобы стоила копейку, и чтобы каждый там что-то свое видел. Мой брат, Лев Сергеич, будет для благородного сословия писать, а ты, если договоримся, — для всех остальных. Ну, чего думаешь?

Тот задумался, но ненадолго. С пару минут повертел головой по сторонам, и сразу же созрел для ответа.

— Дык, всем сложно угодить. Господам подавай новости про балы и дамские шляпки, торговым людям — про виды на урожай и законы, а голытьбе — про дармовое угощенье. И как все это в одну газетку вместить?

Зацокав языком, Александр закивал. Купчина все в точку сказал. Нужно из газеты не винегрет делать, а что-то попроще, целевое.

— Вот ты, господин хороший, назвал газету народной, значит, и о простом писать нужно…

После того, как формат будущей газеты стал более или менее понятен, разговор уже пошел о конкретных деталях.

— … О газете должен каждый сопливый мальчишка в Петербурге знать, каждый бродяга и нищий на паперти должен о ней слышать. По такой цене она всякому по карману будет.

— … Эмоции нужны! Чтобы читали и смеялись, ругались или плакали! Чтобы читали, а потом в драку лезли! Нужно писать про скандалы, про преступления, про ссоры! Коротко, ярко и живо!

Пушкин-младший и купчина слушали Александра с открытыми ртами и натурально выпученными глазами. Еще бы иначе было! До такого агрессивного маркетинга, который мало только не гипнотизировал покупателя, было еще много-много лет.

— Это низко, некрасиво и может быть даже не очень достойно, но… — Александр поднял вверх указательный палец, привлекая внимание к своим словам. — Заработанные деньги пойдут на благие дела. Немного встанем на ноги, и начнем выпускать газеты для торгового люда отдельно, для школяров отдельно, для благородных отдельно, и, конечно же, для милых дам отдельно.

Кстати, обращаю ваше внимание на пару-тройку историй о Великой войне — драйвовые, резкие и необычные

Лирик против Вермахта - поэтом борется с немцами — https://author.today/reader/318440/2908317

Физик против Вермахта — физик раздает люлей немцам — https://author.today/reader/314768/2871650

1941 год. Друид. Второй шанс. — друид строит лесную империю — https://author.today/reader/262130/2357408

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

Трое сестер толком и не спали эту ночь. Кое-как до утра дотерпели, очень уж им хотелось посмотреть на эти женские обновки, о которых рассказывал поэт. Воображение после Натальиных объяснений только лишь разыгралось, рисуя им нечто совершенно потрясающее, волшебное, что придаст им невообразимый шарм.

— И чего она там возится? — недовольно бурчала Катерина, время от времени заглядывая в комнату к портнихе. Александра и Наталья тоже ерзали от нетерпения, но терпели. — Третий час уже пошел. Еле платье за такой срок можно сшить, а здесь две кружевные тряпочки только…

— Может она чего не поняла? — предположила Александра. — Ткань только испортит.

— Подождите, девочки. Сашенька же ей все объяснили, а и даже нарисовал. Вот видите, — Наталья показала им листок с черно-белыми зарисовками женского нижнего белья. — Видите, подписал даже… Эти назвал танго… Эти бразильяно. Из Бразилии, наверное.

Обе сестры тут же обступили ее.

— А это что?

— Это просто шортики, как панталончики, только короче.

За этим занятием они и не заметили, как распахнулась та самая дверь и на ее пороге не возникла модистка, сухонькая дама невыразительным вытянутым лицом, обшивавшая туалеты знатных дам.

— Сударыни, все готово, — громко произнесла она. Привлекая к себе внимание. — Примерять будем?

Троица лукаво переглянулась и, не сговариваясь, закивала головами. Через мгновение они уже были в комнате, где только что работала портниха.

— Ой, батюшки родные! — ахнула Катерина, первая оказавшаяся у стола с изделиями.

— Красота-то какая, — прижавшись к ней слева, восхищалась Александра. — Таша, гляди, какое чудо!

Вставшая рядом, Наталья от восторга, и вовсе,все слова растеряла. То, что получилось, ни в какое сравнение ни шло с теми новомодными шелковыми панталончиками, что привозили из Франции и Италии. Кружевные белоснежные, они казались невесомыми паутинками, которые и в руки-то взять страшно. Но так хотелось их коснуться, взять и любоваться затейливым кружевом.

— Ташенька, родненькая, такие же хочу! — Катерина вдруг с силой вцепилась в рукав Натальи. Держала, не оторвать, и смотрела глазами, как у преданного пса. И голос стал просящий, грудной, аж до самых печенок пробирающий. — Слышишь?