Она по очереди посмотрела то на одного, то на другого, с сожалением отметив, что оба до сих пор выглядят потрёпанными после битвы с упырями. Подсохшие ссадины, светлеющие кровоподтёки, осунувшиеся уставшие лица. Эх, напечь бы караваев да откормить получше, а то оба казались худее, чем могли бы быть.

Смородник потрогал свой бок и развёл руками.

– Бывало хуже. Я купил трав. Нежак, если хочешь, возьми.

Варде мотнул головой.

– Да нет. Спасибо. И правда уже поздно. Мавна, наверное, устала. Надо бы на покой.

– Царжа говорила про комнату, – вспомнила Мавна. – Пойдёмте посмотрим, что там.

После ночёвок под открытым небом под вой упырей Мавне казалось странным остаться на ночлег в помещении. За время пути она научилась засыпать гораздо быстрее, чем дома, в своей постели. Ей реже снился Раско, а по утрам чаще болела спина, но всё же теперь она более стойко переносила любые лишения. Сказал бы ей кто раньше – не поверила бы, что можно спокойно засыпать вне дома.

Съёмная комната Царжи оказалась совсем маленькой, на одного-двух гостей. И кровать тут стояла одна, самая обычная, из тёмного дерева и с шерстяным покрывалом. Смороднику пришлось пригнуть голову, чтобы войти в дверной проём. Мавна подумала, что, будь тут Илар, он бы и вовсе не смог выпрямиться во весь рост. Они молча постояли, думая об одном и том же.

– Да уж. Пойдём, нежак.

Смородник похлопал Варде по плечу, и тот с готовностью вышел обратно в общий проход.

– Куда вы пойдёте? – спросила Мавна. Она уже села на кровать и, только опустившись на мягкое, поняла, как безумно устала. Не хотелось даже спорить – просто повалиться прямо поверх покрывала и заснуть.

– Вымоемся в речке, тут недалеко она течёт к озеру. А на ночь – в амбар. Есть у меня знакомый в соседнем дворе, прямо напротив Царжи. Я у него лошадей оставил.

Смородник будто бы неохотно признался в том, что водит знакомство с местными, но ни Мавна, ни Варде ничего не стали спрашивать.

Закрыв за собой дверь, они оставили Мавну одну.

Сначала она просто сидела, сложив руки. Но потом заглянула помощница Царжи, та женщина, которую она встретила внизу и которая проводила их в комнату. Спросила, не хочет ли Мавна зайти в мыльню. Мавна хотела, пусть и чувствовала себя уставшей.

Вымывшись горячей водой, она переоделась и вернулась в комнату. Зажгла свечку, как могла, закрыла дверь – тут не было ни замка, ни засова, и, как ни старайся, всё равно оставалась щёлка. Мавна забралась под одеяло, но быстро уснуть не получилось.

В доме было слишком много людей, с наступлением ночи это стало отчётливо ясно. В каждой комнате и за стенкой сильно шумели. Где-то ругались, где-то тянули пьяную песню, где-то плакали дети. Снизу тоже доносились голоса – кто-то громко ссорился и чем-то гремел.

Мавна закрыла голову подушкой, но подумала, что лучше слышать, что происходит.

По проходу кто-то ходил и ругался. Несколько раз Мавне казалось, что в её комнату вот-вот ворвутся, и ноги холодели от ужаса. Что она сможет сделать? Как защитит себя? Вдруг её захотят выгнать? Или даже убить? У неё и ножика-то теперь нет.

Дверь громыхнула, будто снаружи кто-то навалился на неё, перепутав комнаты. Ещё несколько раз вздрогнув от громких голосов и топота, Мавна не выдержала. Накинула платье и платок, захватила сумку с кошелём и, дождавшись, когда шаги перед комнатой стихнут, быстро выбежала на улицу.

Костры уже догорели, больше никто не плясал, все разошлись по домам. На торгу загасили огни. Улочки Чумной слободы затихли, только за стенками дома Царжи продолжали ругаться постояльцы. На чёрном небе мигали звёзды, по ногам потянуло сырой ночной прохладой с озера. Мавна огляделась по сторонам и заметила небольшой дом со двором и хозяйственными постройками.

Пройдя через низкую калитку, она тихонько потянула на себя дверь амбара. Оттуда пахнуло тёплым сеном и зерном, и в полосе лунного света, падающего из окна, она увидела Варде и Смородника, спящих на сенных тюках.

Мавна бесшумно, чтобы не разбудить, закрыла за собой дверь, прокралась в глубь амбара и устроилась на сене между парнями. Варде шевельнулся во сне и перевернулся на бок, освобождая побольше места, а Смородник так и лежал на спине, как убитый, только грудь чуть вздымалась.

Мавна свернулась калачиком, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Тут было тихо, тепло, над головой крыша, а самое главное – она ощущала себя в безопасности. Едва закрыв глаза, она тут же уснула.

Илар и Купава заглянули к Рдану – попрощаться с его семьёй и Саной. Забрали телегу и свои вещи, чтобы примкнуть к отряду Желны. Денег за кров и еду Рдан не взял – Илар предлагал, но тот сказал, что не примет ничего от них.

Путь до Кленового Вала занял неполных два дня. Пока ехали через лес, чародеи по очереди отправляли вперёд потоки искр. Желна показала Илару своё диковинное оружие и немного объяснила, как работает искра. Он попробовал зажечь искрой свой нож, и у него получилось – попытки с шестой. Желна хвалила Илара и несколько раз повторила, что Матушка будет рада ему, а Купава поджимала губы и щурила глаза, когда Илар снова просил рассмотреть поближе самострел Желны.

Ночью на них пыталась напасть упыриная стая. Чародеи разожгли высокие костры вокруг места ночлега, а нежаки злились и визжали за пределами огненного кольца. Купава переживала, что это из-за неё, но Илар как мог успокаивал: чародейский отряд справится, тут ей точно не стоит винить себя – кругом и без неё полным-полно упырей, а искры и костры их только злят. Чародеи спали по очереди, а Купава заснула только к утру, убаюканная объятиями Илара.

Кленовый Вал притаился прямо среди густого леса, между двумя большими оврагами. Город окружала стена – втрое выше, чем в Сонных Топях, и гораздо крепче. Илар с нескрываемой завистью смотрел на стену с алыми огнями поверху, на ворота со следами упыриных когтей и на бравых дозорных в невысоких башенках-бойницах. Да уж, в деревне такое не построишь, не хватит сил и людей. Хорошо жить в городах, надо было давно взять семью да и перевезти сюда, под надёжную защиту. И самому в дозор ходить тут было бы приятнее.

– Здесь ратница одного из ратных глав, Батюшки Неясыти, – пояснила Желна, когда их пустили за ворота и лошадиные копыта застучали по дощатым настилам, которыми здесь были выложены улицы. – Он позвал нашу Матушку Сенницу с отрядами на совет. На наших с ним землях больше всего упырей, поэтому другим ратным главам просто выслали вести с гонцами.

– Главное, чтобы гонцы добрались целыми, – хмуро хмыкнул Хмель, поравнявшись с Иларом. – Наша Матушка сперва не хотела ехать, здоровье уже не то, но не замечать засилье упырей уже просто невозможно. Люди из окрестных деревень теперь почти не выезжают за свои стены – ни на торги, ни по другим делам. Сидят за оградами и вздрагивают от каждого звука. Чародеев на все деревни не хватает, и даже если двое-трое чародеев берутся сопровождать путников, то нежаков налетает столько, что не всем под силу справиться.

– Есть же удельный князь, – поёжилась Купава, оглядываясь по сторонам. Илар замечал, как она притихла и нахмурилась, въезжая в город, – наверное, её тоже одолевали мысли о том, насколько это место отличается от дома. – Почему он ничего не делает? Должны же быть войска… Что-то ещё. Это же в его землях завелись упыри, убивают его людей.

Желна презрительно фыркнула, обернувшись на Купаву с сочувствием.

– Милая девочка, думаешь, мы ни разу ему не писали? В столице – лучшие чародейские ратницы, сразу две, и чародеи там все как на подбор. Но князь отгородился огромными стенами и окружил себя лучшими чародеями. В его землях почти нет нежаков, так, забегут один-два, но столицу берегут как главную драгоценность. А на наши отряды сваливается защита остальных земель. Иногда мне кажется, что ему было бы спокойнее, если бы упыри всех тут перебили.

– Но тогда упыри пойдут в сторону столицы – за едой. – Купава снова зябко поёжилась.