Где-то с грохотом падали деревья, отломанные ветки стучали по крыше, дробно громыхал ливень, а слюдяные пластины, терзаемые ветром, жалобно дребезжали в оконных рамах. Алида пыталась взять себя в руки: она в безопасности, бабушка ждёт её в замке, живая и здоровая, так что не стоит бояться обычной грозы. Она косилась на Ричмольда: в свете молний она видела его резко очерченный профиль и бледные руки, сложенные поверх одеяла. Ему, казалось, вовсе не мешал шум. Алида мысленно пожурила себя за свой страх и несколько раз глубоко вздохнула.

Постепенно гром откатился куда-то вдаль, уже не надрывно ревел, а бормотал в стороне. Молнии мелькали всё реже и тусклее, а яростный ливень сменился монотонным стуком спокойного дождя. Алида ещё немного полежала, глядя в матовую темноту комнаты, и незаметно для себя заснула, уткнувшись носом в тёплый бок Мурмяуза.

Алида вертелась, сбивая льняную простыню. Сон то вовсе не шёл, то накатывал тяжёлыми волнами, и ей снилось совсем не радостное. Серебряные искры. Испуганные крики птиц. Бледные руки из болотной топи. Тиль, бросающий на неё последний взгляд печальных карих глаз. Сирин внутри прогнившего древесного ствола. Чей-то голос, зовущий её по имени. Стриксия, лицо которой медленно превращается в совиное.

Алида рывком села на кровати, часто дыша. Лицо было мокрым от слёз.

– Бабушка, – прошептала она. – Как же мне без тебя плохо…

В окно стучался мелкий дождь. Алида отодвинула шторку и выглянула на улицу. За двором, у кромки леса плясали серебристые огни, то вспыхивая, то угасая. Магические сгустки пронеслись через лес и скрылись в чаще, унося тёмную магию дальше. Вздохнув, Алида свернулась на постели, подтянув колени к подбородку. Мурмяуз скользнул к ней под бок, но тепла кота вряд ли хватило бы, чтобы унять тоску на душе. Новая волна душного сна накрыла её.

Птицы были повсюду. Снегири и синицы сидели на деревьях, соколы и лесные голуби парили в воздухе, трясогузки, вороны, чечевицы, зяблики ходили по земле, деловито приподнимая клювами листья в поисках жучков и букашек. Алида мысленно потянулась к ним, но запоздало поняла, что совсем не чувствует их, будто это были не живые птицы, а шевелящиеся картинки или искусно созданные игрушки. Алида замерла в недоумении. Что это? Её дар угас? Или с птицами что-то не так?

Один из зябликов вспорхнул с земли и пересел ей на плечо, серьёзно разглядывая её блестящими горошинками глаз. Алида погладила птицу по грудке. Странно, совсем никаких мыслей и чувств… Она попыталась дотянуться до вороны, что-то передать ей, но эта птица тоже осталась глуха.

– Эй, ну что же вы? – Алида сама расслышала в своём голосе лёгкие нотки обиды.

Несколько синиц слетели с веток и уселись вокруг её ног. Вороны, увидев это, тоже приблизились, и скоро все птицы, усеивающие двор, расселись вокруг Алиды. Некоторые начали шуметь: присвистывать и пощёлкивать клювами. Алида улыбнулась, хотя что-то начало её беспокоить. Это было как-то… неправильно. Эти глухие, неразумные птицы настораживали её.

– Угостить вас зерном? – спросила она.

Как и в прошлом сне, в кармане платья нашлась горстка пшена. Алида выставила ладонь с пшеном, и сразу целая стая бросилась к ней, вереща и отталкивая друг друга. Алида даже не могла разглядеть собственную руку, потонувшую в водовороте птичьих тел. Они задевали её крыльями, царапали коготками и больно клевали кожу, когда от пшена не осталось ни зёрнышка.

– Погодите, вы слишком быстро всё съели! – крикнула Алида, но почти не услышала собственного голоса за птичьим гомоном.

Птицы словно взбесились. Вороны спустились ниже, зяблики взмыли с земли, синицы и снегири сорвались с веток, чтобы кричать, кружить, пихаться, клеваться вокруг Алиды. Она закрыла руками лицо, когда крылья несколько раз ударили её по щекам.

Птицы окружили её, превратились в сплошную шумящую массу, от их криков болела голова, а от летящих перьев воздух стал густым и душным. Перья лезли в рот и нос, лапки путались в волосах, когти цепляли нежную кожу на руках и шее, клювы рвали платье. Алида попыталась убежать, но море мягких птичьих тел не позволило сделать ни шагу. Ей стало по-настоящему страшно.

Алида закричала и села на землю, но птичье море не отставало от неё, билось о голову и тело, кричало в самые уши, душило мягкостью перьев, терзало остротой когтей. Алида крикнула снова и задёргалась, пытаясь отогнать хотя бы часть из них, освободить себе хоть немного пространства, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она открыла глаза и увидела вороньи когти, нацеленные прямо ей в лицо.

В груди поднялась стена багрового пламени, вздыбилась волна ярости, готовая вот-вот захлестнуть глупых тварей…

– Тише, тише! Всевышний и Преисподняя, да что с тобой?

Алида услышала, что кричит. Она открыла глаза уже наяву. Перед ней по-прежнему была комната в доме Илиса, скрытая предрассветным полумраком. Алида тяжело задышала. По щекам катились слёзы. Она только сейчас поняла, что Ричмольд держит её в объятиях. Она уткнулась лицом в его рубашку и замерла, ожидая, когда страшный сон окончательно развеется.

– Как же мне было страшно… – прошептала она.

– Это просто сон.

Глухой, спокойный голос Рича подействовал подобно чашке крепкого чая: ярость унялась, дрожь ушла, в голове прояснилось, последние остатки страшного сна развеялись, как туман под солнечными лучами.

– Всё из-за грозы, – твёрдо произнёс Рич. – Ты перепугалась. Сиди смирно, я принесу чего-нибудь попить.

«Давай просто посидим вот так ещё немного, ну пожалуйста», – хотела сказать Алида, но Рич уже ушёл.

Мурмяуз, напуганный криками, сидел в изножье кровати, но, едва Рич вышел из комнаты, снова полез хозяйке под бок. Алида обняла кота и осторожно опустила голову на подушку, боясь, что кошмар вернётся. Она вдруг остро ощутила, что стала бояться оставаться одна, без Ричмольда, который мог отогнать её ярость и унять страшные сны одним лишь звуком своего низкого голоса. Ей хотелось, чтобы он поскорее вернулся.

Кайл устало потёр переносицу. Ему казалось, что позади глазных яблок методично гремят молоты, высекая искры, застилающие взор.

В доме было сыро, со стороны Большой Воды задували почти зимние пронизывающие ветра. Кайл не понимал, почему его привели сюда, в забытый Всевышним прибрежный городок. Он не мог ошибиться: те девушки, несомненно, служат демону, но почему они не доставили его сразу в замок? Ладно, может, демон настолько честолюбив, что не желает никого видеть в своём жилище, но тогда можно было устроить его где-нибудь в Биунуме.

Помимо него в комнате находился ещё один парень: довольно высокий, стройный, черноволосый и черноглазый. Он сидел на скамье и непрестанно щёлкал пальцами, чем изрядно действовал Кайлу на нервы.

– Успокойся ты, ну! – не выдержал Кайл.

– Кажется, это тебе нужно успокоиться. Чего бесишься?

Парень ухмыльнулся, показав крупные белые зубы. Кайл уронил голову на стол.

Он так и не понял, каким образом девушки переместили его сюда. По правде говоря, он почти не помнил тот вечер: он увязался за двумя красавицами, обсуждавшими что-то странное, пошёл с ними в трактир, а утром проснулся уже здесь, в старом доме у Большой Воды. Наверное, выпивка была слишком крепкой. Но тогда сколько же дней прошло? От Биунума до прибрежных городов, по меньшей мере, два дня езды. Неужели он выпил столько, что проспал двое суток?

Головная боль мешала сосредоточиться. Что-то тут явно было не так. Кайл уже проклинал себя за то, что решил связаться с магией.

– Странно как-то получается, – пробормотал незнакомый парень. – Ты что тут делаешь? В смысле, знаешь, зачем тебя сюда привели?

– Ничего я не знаю, – буркнул Кайл. Ещё не хватало развлекать этого недоумка.