– Хватит молоть чепуху, – рыкнул Кайл. – Видели, что делают моуры с местными? Того же хотите?

За костром затихли. Из темноты послышалось девичье хихиканье – нежить всегда подслушивала, о чём говорят сборщики и непосвящённые Чернокнижники.

– Радуйтесь, что Владыка оставляет вас в живых. И даёт пищу и кров. Пока куриная похлёбка, костёр и сарай с худой крышей, но дальше будет лучше. Прекратите ныть и осмотритесь внимательно. Авенум уже близко, скоро мы будем ночевать в королевских палатах и жрать фазанов в шоколаде, – процедил Кайл, зло разломал хворостинку и швырнул в костёр.

– Не уверен, что фазаны в шоколаде – это вкусно, – проворчал Ханер.

Кайл подобрал толстую ветку и тоже отправил в огонь. Целый фонтан алых искр взвился в чёрное небо. Кайлу понравилось, как послушно все замолчали. Послушно или испуганно – без разницы. Пусть боятся и затыкаются, когда он этого хочет, а хозяин пускай видит, что без Кайла у него бы ничего не получилось.

Моуры бесновались в темноте, окружённые мерцающим туманом. Они прошли уже множество деревень и посёлков, везде оставляя заиндевевшие покосившиеся дома, увязшие в расползшихся болотах. Жильцов моуры утаскивали в чёрную жижу, и это происходило так стремительно, что каждая деревня заходилась криком буквально на несколько минут, а потом воцарялась тишина. Самая жуткая тишина на свете – безмолвие мёртвых.

Некоторых моуры оставляли в живых. Точнее, не по своему желанию, а по приказу Кайла и Ханера. Эллекену были нужны молодые и сильные юноши, способные сослужить ему службу. Кайл сначала опасался, что мальчишки не станут повиноваться тому, кто оставил их без семей и домов, но тёмная магия быстро делала своё дело. Эллекен дарил им силу – совсем немного, лишь один язычок серебряного пламени, который за мгновения выжигал из их сердец всю боль, всю тоску и всю любовь. И когда армия нежити перемещалась от одного разорённого городка к другим, ещё дышащим, ещё полным ничего не подозревающих смертных, служки Эллекена разбегались по окрестностям, чтобы принести ему охапки магических сгустков.

– Придём в Авенум, и хозяин выделит каждому хоромы, – мечтательно протянул Гежед, нескладный парнишка с вечно сопливым носом. Он что-то чертил палочкой на земле и тут же яростно стирал ногой. – Он может, да? Он всё что хошь может. Вон девок голых наколдовал – и дома, значит, наколдует.

Послышались смешки. Агор, ответственный за похлёбку, деловито помешал варево, пригубил и довольно кивнул – мол, готово. К нему сразу потянулось множество рук с мисками, тарелками и суповыми чашками – с тем, что находилось в домах и присваивалось.

– Дома посложнее устроены, чем голые девки, – произнёс Агор, разливая похлёбку – сначала каждому по половнику, стараясь выловить одинаковое количество курятины и крупы. – Но раз обещал, значит, исполнит. Вы же уже поняли, кто наш хозяин? – Он обвёл собравшихся у костра заговорщическим взглядом и продолжил, понизив голос: – Наш хозяин – самый сильный демон из Преисподней. Сильнее даже тех, о ком в сказках говорится. И сильнее нашего короля, так что мы всё правильно сделали.

Загремели ложки по мискам, зачавкали рты и захлюпали носы. От горячей похлёбки в носу у Кайла тоже стало мокро, и он потёрся лицом о рукав. Хотелось только скорее доесть бурду Агора и сбежать куда-нибудь от этих болванов, да хоть бы к моурам, танцевать посреди болот и высекать пятками из земли серебристые искры.

В котелке Кайл видел смазанные, нечёткие отражения: своё, Ханера и длинноволосого Бека. Все трое выглядели очень похожими друг на друга: у каждого тёмные волосы и чёрные точки глаз. В одном из осиротевших домов Кайл долго разглядывал себя в зеркало, пытаясь понять, отчего его русые волосы потемнели, а серые глаза налились свинцом закатных туч, но так и не придумал объяснения. Незнакомец в отражении смотрел насмешливо и совсем чуждо, и Кайл бросил в зеркало подсвечник, чтобы раскроить это странное лицо на тысячу осколков, и бросился прочь из страшного дома.

Скоро они закончат ужинать и устроятся на ночь в кособокой избе. Будут храпеть, а некоторые – звать матерей, которые уже стали моурами и забыли всё, чем жили. Кайла затошнило при мысли о том, что придётся провести ещё одну ночь под одной крышей с грязными, глупыми мальчишками, мечтающими только о домах в столице. Разве они не видят, что Эллекен способен на большее? Разве не понимают, что единственное, ради чего стоит жить, – это сила, которой он способен одарить? Узколобые, недалёкие идиоты, не видящие ничего дальше собственных прыщавых носов.

Во мраке запели стригои. Пением это можно было назвать с большой натяжкой. Нежить перекликалась, затягивая скрипучие, гортанные крики, переливающиеся от низкого гула до визга, похожего на стон пилы. Этот звук вгрызался в мозг, доставал до зубного скрежета, а сливаясь с разговорами за костром, становился вовсе отвратительным. Перед глазами у Кайла всё подёрнулось багровой мутью. Он отбросил миску и вскочил на ноги.

– Ты уходишь? – спросил Ханер.

– Заткнись и никогда не говори со мной таким плаксивым тоном, – процедил Кайл. – Я не обязан постоянно нянчиться с тобой.

Гежед рассмеялся, и Кайл бросился прочь – дальше от смеха, дальше от этих лиц, дальше от жилья и еды. К моурам, к их танцам, к огням, к топям и морозу, к магии и к власти. К свободе.

Алида была рада вернуться в первое поселение древунов, несмотря на гостеприимство каменного дома Вольфзунда. Она упросила Мела переместить их в деревню, чтобы повидаться с Лиссой и лично убедиться, что с подругой всё в порядке. Немного поворчав, он всё-таки выполнил просьбу, но сам вернулся обратно – невесту он должен был увидеть только в день торжества.

Алида присела около кустика шалфея с листьями необычной окраски, как вдруг Рич сжал её плечо и кивнул на дорогу: к ним приближалась женская фигура, и Алида, приглядевшись, радостно ахнула.

– Лисса! Ты цела!

Девушки бросились навстречу друг другу и закружились в объятиях.

– Как же вы вовремя! Я-то переживала, успеете вы или нет. – Лисса сощурилась, глядя на Ричмольда. – А ты изменился, Рич. Будто похорошел.

Астроном зарделся и потупил взгляд, как юная девушка, впервые получившая комплимент. Лисса рассмеялась.

– Пойдём скорее! Вас все ждут.

– Так Мел не соврал? У вас действительно сегодня свадьба? Вот именно сегодня?

Лисса замотала головой, и русые волосы рассыпались по её плечам.

– Мел сказал правду. И как же здорово, что вы успели вернуться!

Лисса выглядела счастливой, но от Алиды не укрылось, что подруга нервничает. Она слишком громко смеялась, слишком суетливо двигалась, часто моргала и оправляла одежду. Алида посочувствовала ей, но и немного позавидовала.

Они пошли по дороге, и Алида с восторгом разглядывала осеннее убранство посёлка: калитки и крыльца обвили гирлянды из листьев и гроздей рябины, в садиках пышно распустились рудбекии и астры, а там, где было что-то вроде площади с кострищами, соорудили огромный стол. Лисса провела их в свой дом, украшенный богаче других. Даже изнутри комнаты были обвиты гирляндами из цветов, на столах тлели ароматные свечи, а пол устилали разноцветные листья.

Лисса тут же выдвинула ящик комода, выискивая в нём что-то.

– Наденешь это, – произнесла она и подала Алиде свёрток.

Развернув шуршащую бумагу, Алида обнаружила там новое платье цвета какао с рисунком из сине-фиолетовых ирисов.

– Спасибо, оно прекрасно!

– Благодари Вольфзунда. Это он всё устроил, хоть и не признаётся. Я и не видела его тут ещё ни разу, но Мел уверяет, что его отец взял на себя все хлопоты. Немного странно, учитывая сложившиеся обстоятельства… Но я очень признательна ему.

– На твоём месте я бы не очень-то верила Мелу, – протянула Алида, прикладывая к себе платье. – Но, наверное, это действительно Вольфзунд. Больше некому. А покажи своё платье!