Оно, сердце, и сейчас реагировало похожим образом на непривычную картину: моя йинэ с моим ребенком на руках. Черт! Это…это очень странное и какое-то безгранично-теплое ощущение. Обе такие красивые!

- Нет, - я тряхнул головой, стараясь совладать с эмоциями.

Селене улыбнулась мне в ответ, прядь перламутровых волос выбилась из-за точеного ушка и качнулась над личиком Йер. Привлеченная этим захватывающим зрелищем, которое сумела рассмотреть, птичка восторженно запыхтела и задергала руками. Я рассмеялся и вдруг едва не осел на пол - пришлось спешно развернуться, пока никто не заметил, и направиться к мойке.

Их две! У меня их две!

Я разобрал бутылочку и сложил в контейнер. Руки дрожали.

У меня есть жена и дочь!

Почему…почему я раньше не осознавал это так предельно ясно, как сейчас? Нет, я все понимал, все чувствовал, но почему не…

Старался дышать спокойно и размеренно, у моей девочки слух хищницы. Включил мойку, а после налил себе воды в стакан – требовалось еще немного потянуть время.

Что, черт, со мной такое? Дрожь прошла по телу, к счастью, лишь одна, и странный приступ закончился так же внезапно, как начался.

Отпустило. Я устало, облегченно выдохнул, выпил воды и вернулся на диван.

- Вообще, знаешь, - Тим все же решил ненадолго отвлечься от планшета. Полагаю, это означало, что с Йер пока все отлично. – Это же я могу спроектировать не просто медблок, а полноценный центр. Я тут знаю одну сногсшибательную разработку, она еще на стадии трехмерной модели, и, если релиз не опоздает, то это будет идеально!

Я усмехнулся:

- Главное, в азарте смотри, чтоб твои идеальные коробки, капсулы, провода и нейроморфы не мешали нервной системе корабля и не перекрывали сигналы с трансляторов.

Тим посмотрел на меня, как на сумасшедшего. Я пожал плечами:

- На всякий случай сказал.

- Отцовский инстинкт? – улыбнулся он, чем развеселил Селене.

- Острый, - ответил я в том же духе.

Тим вдруг встрепенулся.

- А можно, я тоже ее подержу?

Птичка, до того дремавшая в объятиях мамы, сказала «о-о-о» и принялась отплясывать на руках у своего лекаря так активно, что у того в первое мгновение на лице испуг отразился. Селене помогла придержать юную танцовщицу, и Тим быстро успокоился, с лучезарной улыбкой рассматривая Йер.

- Привет, Искра, - прошептал он едва слышно, и птичка затихла. Она будто дыхание затаила, внимательно вглядываясь в гиганта, нависшего над ней.

Русского варианта звучания своего имени она еще не слышала. Странно, что именно Тим его вслух произнес для нее. Или символично? В конце концов, их теперь во Вселенной всего двое.

Селене отступила от увлеченной друг другом пары, села рядом со мной и развернула сообщения на браслете?

- Что-то интересное пришло? – Я невольно залюбовался блестящими прядями, симметрично очерчивающими очертания груди. Почему-то мысль, что она мать моего ребенка, и вся такая сосредоточенная и серьезная, возбуждала.

- Это папа. – Селене нахмурилась. – Ему сегодня чисто случайно удалось выяснить, что эомелии Фетэ руководит станцией последние двадцать лет, а до него эту должность занимал Мемант Первородный, тот, что теперь в первом круге Совета.

Тим лишь на мгновение поднял взгляд на Селене, в остальном не проявил ни капли неуважения к своей подопечной, но заметно весь обратился в слух. А еще я склонился к плечу своей девочки, уж слишком встревоженной она выглядела, и не ошибся. Случайным источником Гериона оказались рабочие документы Мефис, которым пришло время отправиться в архив. Ее экологическая программа требовала открытой отчетности от всех искусственных построек тала, включая орбитальные станции, научные базы на экзопланетах, секретные объекты, а документы, по понятным причинам, заверяло руководство на местах. Каким образом эта поразительная женщина умудрилась добиться подобного, я просто не представлял. Впервые по-настоящему увидел масштаб личности матери моей йинэ. Действительно, великая ирра Мефис.

- Он же моложе остальных членов первого круга, да? – уточнил я у Селене, просто чтобы отвлечь.

Она свернула сообщения с пересланными документами и взглянула на меня.

- Да. И старший брат отца эомелии Мио.

- И тот, кто работал с моим отцом, - подчеркнул шепотом Тим. – Она спит. Самый некапризный ребенок, которого я встречал.

Папе Глебу посвящается...Родительская любовь не делит на свою кровь и чужую, ей все равно, а иначе это не любовь.       https://vk.com/chepenko_e?w=wall-83366996_7221

Илмера Селене

На орбите ночь была условной частью суток, каждый на станции согласовывал удобное для себя время сна и бодрствования.

- Самый некапризный ребенок, да? – Глеб рухнул на кровать рядом со мной и немного истерично хохотнул. – Все, сдаюсь.

Из капсулы рядом с нашей кроватью послышалось бодрое хихиканье, потом восхищенное «о-о-о».

Я не стала открывать глаза, только перекатилась на бок, уткнулась Иммэдару в плечо и засмеялась. Мы свое время бодрствования согласовали, но, видимо, не с тем руководством.

- Она просто выспалась, - глухо пробормотала я, вдыхая аромат теплой пряной кожи Глеба. Как же он пахнет! – А представляешь, если бы нам ее разбудили в условной фазе сорока двух недель? Здесь бы еще и медперсонал дежурил.

Чистокровный притворно несчастно застонал.

Я вздохнула и начала подниматься, но Глеб поймал меня, уложил рядом с собой и чмокнул в нос.

- Лежи. Я сам.

Я нахмурилась:

- С ума сошел! Вы же прыгали, качались и вели переговоры минут сорок. Во-первых, тебе нельзя нагружать руку чересчур сильно, во-вторых, у тебя сотрясение было.

- Я себя отлично чувствую!

- Вот и хорошо! – Я потянулась, поцеловала его в губы и легко выскользнула из-под тяжелой теплой ладони. – Поступим так: мы с девушкой отправимся в гостиную, изучать фильмы о природе и пить что-нибудь вкусное, а ты поспишь, потом поменяемся.

Глеб лениво поморщился:

- Не люблю засыпать без тебя.

- Я рядом. – От улыбки удержаться не вышло. Тим в подробностях изложил, как один пациент в больнице настойчиво требовал немедленно предоставить ему его ийнэ. А я-то удивлялась, что мое появление сопровождалось возмущенным «женщина, не вздумай еще раз уйти!»

- Нет. Рядом – это когда ты у меня под рукой, а не в соседней комнате. – Не признать мою правоту он не мог, но все равно спорил.

Я оглянулась на детскую капсулу, убедилась, что с Искрой все в порядке, и забралась обратно на кровать к своему милому, нежному чистокровному. Признаться, он выглядел и вел себя последние дни немного непривычно: вроде все тот же знакомый сильный целеустремленный прыгун на окраины, чей ум и рассудительность покоряли офицеров в академии, но со мной наедине он почему-то становился тем порывистым, немного капризным и нерешительным мальчишкой, которого я полюбила когда-то в школе. Складывалось странное ощущение, будто ему от меня что-то нужно, только из-за стресса и множества событий я никак не могла разобрать что, но вот теперь догадалась.

Я склонилась над ним и, с улыбкой глядя в беспомощные упрямые голубые глаза, прошептала:

- Тогда поступим иначе.

Глеб насупился, едва ли не как ребенок.

- Иначе?

Я не ошиблась в своих выводах.

Он, как и я, фактически жил без матери. Это история про инфантильную женщину, которая рожала детей, будучи не в состоянии обеспечить их хоть чем-то, как эмоционально, так и материально. Все, что Глеб получал, - нездоровая дерганая гиперопека и раннее взросление, а точнее смена ролей. Мне вспомнилась сцена, когда он, будучи преданным двумя самыми близкими людьми, теми, кто должен был еще с рождения стать его незыблемым тылом, сам же успокаивал одного из них, точнее одну. Взрослая женщина, с которой он обращался, как опекун с ребенком.