— Ой… — в груди разлилось очень странное ощущение, которое Наталья даже назвать не смогла. Ей было одновременно и стыдно за него, и в то же время очень хорошо. — Сашенька, — шептала она, краснея и мягко улыбаясь. Рука при этом с силой сжимала те самые кружевные панталончики, которые еще недавно были на ней надеты. — Милый мой…

Раскраснелась еще сильнее. Тяжело задышала, то и дело облизывая пересохшие губы. Жутко захотелось снова ощутить его руки, жадно скользящие по ее телу.

— Сашенька, — грудным голосом промурлыкала она, переворачиваясь на другой бок и пытаясь нащупать рукой супруга. — Саша⁈

Пусто. На второй половинке кровати осталась лишь вмятина в матрасе.

— Саша? — позвала она, вскакивая с постели. — Сашенька?

В ответ была тишина, что встревожило ее сильнее. Что так рано могло понадобиться супругу? Неужели что-то снова случилось? Не просто так ведь он был так занят в последние дни.

— Что же могло случиться?

Наталья быстро накинула на себя халат, на ноги — тапки. Сна уже не было ни в одном глазу.

— Вдруг что-то плохое? — женское сердечко с силой забилось от нехорошего предчувствия. Сразу же вспомнился встревоженный вид супруга — его морщины на лбу, грусть в глазах. — А если снова кредиторы?

Их финансовое положение, в самом деле, было весьма шатким. По-хорошему их семейство каждый месяц балансировало на грани банкротства, нередко беря в долг в банке или у знакомых для погашения очередного кредитного векселя. Правда, Александр ей почти не рассказывал обо всех этих делах, и вообще, крайне редко посвящал в такие проблемы. Однако, сестры, знавшие больше, регулярно делились с ней.

С этими тревожными мыслями Наталья вышла из спальни и пошла по коридору, вслушиваясь в звенящую тишину раннего утра. Дом, по-прежнему, спал, из комнат, мимо которых она проходило, не доносилось ни звука. Лишь в одном месте ей послышался чей-то разговор.

— Что это? — замедлила шаг, а потом, и вовсе, остановилась. Стала вслушиваться в едва различимый голос. — В детской? У Машеньки? — удивилась Наталья. Ведь, дочери было неполных шесть годков, и поспать она любила. Кто же там был?

Дверь в детскую была чуть приоткрыта. Видимо, ранний посетитель забыл ее захлопнуть, оттого ей и слышались голоса, поняла она.

— … В далеком, далеком отсюда месте жила девочка Эля…

Наталья замерла, узнав голос супруга. Осторожно толкнула дверь вперед, чтобы видеть и слышать больше.

— … Ее батюшка охотник Федор целыми днями пропадал на охоте, а матушка занималась хозяйством. Жили они бедно, в небольшом покосившемся домишке со старой печуркой, столом, тремя стульями и двумя кроватями. Эля была веселой, часто играла со своими куклами. Когда же ей становилось скучно, то она завала своего песика Тотошку и отправлялась гулять…

Похоже, Александр рассказывал дочери какую-то сказку, решила она. Причем никогда раньше она ее не слышала.

— … Тотошка с лаем прыгал по степи, гонялся за воронами и был бесконечно доволен собой и своей маленькой хозяйкой. У Тотошки была чёрная шерсть, остренькие ушки и маленькие забавно блестящие глазки. Тотошка никогда не скучал и мог играть с девочкой целый день.

Сама и не заметила, как стала с большим интересом слушать эту сказку, переживая за ее героиню, маленькую девочку по имени Эли и ее шустрого и непоседливого пса Тотошку.

В открывшуюся щель было видно и супруга, сидевшего у кровати дочери, и саму Машеньку, с жадностью ловившую каждое слово отца.

— Смотрю, егоза, ты, вообще, спать не собираешься, — Александр вдруг на самом интересном месте прервался и начал поправлять одеяло у дочери. — Так не пойдет, — строго покачал он головой. — Еще очень рано, а ты уже вскочила. Зато днем будешь носом клевать.Давай укладывайся.

— Не хочу. Нет, — девчушка, поблескивая глазенками, недовольно насупилась. — Хочу сказку. Еще расскажи про Элю и Тотошку.

— Нет. Сейчас ложись, а как выспишься еще немного расскажу. Ложись.

Через дверную щель было видно, что маленькая Мария не сдавалась и явно не собиралась укладываться. Губки вытянула, глазки прищурила, просто не тронь ее. Честно говоря, Наталья и сама была не прочь послушать продолжение этой сказки. Больно уж необычной она оказалась, совсем не похожей на те, что она в детстве слышала от своей кормилицы и няньки. Там это были что-то пресное, обыденное. Даже чудеса, о которых шла речь, казались не чудесами, а легкими фокусами. Здесь же все было иначе.

— У меня ведь еще одна сказка есть в запасе, еще лучше этой, — ее супруг, похоже, решил зайти с другой стороны. — Она про маленького волшебника Гришку Потера, который еде учиться в магическую академию. Там он познакомиться со своими лучшими друзьями, которые точно слушались своих родителей, — улыбчивой девочкой Гермионой и рыжеволосым мальчиком Роном. В сказке будет много, очень много приключений, неожиданных встреч с сказочными существами, сражениями со страшными злодеями. Он и его друзья встретятся с магическим единорогом, добрым великаном, который станет помогать ему в его приключениях. Но я тебе не буду рассказывать эту сказку. Ты ведь неслушница. На своего папу вон обижаешься, шалишь.

До Натальи донеслись недовольные бормотания, даже, кажется, всхлипы в попытке разжалобить отца, но тот был непреклонен. И вскоре за дверью все затихло, а затем раздалось осторожное поскрипывание паркета.

— Ташенька, а ты что в такую рань встала? — Пушкин только переступил порог и тут же наткнулся на супругу. Непонимающе уставился на нее. Ведь, та очень любили понежиться в кровати и ее никак нельзя было назвать ранней пташкой. — Случилось что-то?

Та мотнула головой, не сводя с него глаз. На нее снова нахлынуло недавнее возбуждение, не давая сказать и слова. Только стояла и смотрела.

— Ты так смотришь… — явно растерялся Александр, не зная что и сказать. — Знаешь, я вот хотел сказать… Мы все за завтраком соберемся и я скажу… Понимаешь Ташенька, так жить нельзя. Нам нужно…

Но она больше не могла ждать. Не слушая его, шумно выдохнула и жадным поцелуем впилась в его губы. Руки, словно канаты, притянул его тело к ней.

— Таша, Таша, — шептал он, пока она не накрывала его губы своими.

— Сашенька, мой милый, — в свою очередь шептала она, когда их губы отрывались друг от друга. — Я ведь порвала те панталончики, когда снимала… Или ты их порвал… Ты так набросился… Прямо как дикий зверь…

— К черту их, — задыхаясь от желания, фыркнул он. — Я тебе, вообще, бикини сошью. Черные или может красные… Вот увидишь…

Наталью охнула, когда ее подхватили сильные руки и понесли по коридору. Что это за такие новые панталончики или что-то совсем другое, она уже и не думала. Возбуждение окончательно накрыло ее с головой, полностью лишая способности разумно мыслить.

И если бы кто-то сейчас совершенно случайно оказался в коридоре в такую рань, то непременно бы покраснел от увиденного. Ведь, не каждый день увидишь, как двое среди бела дня творят самое настоящее безумие. Теряя одежду, они сплелись телами в единое целое. Рычали, стонали…

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных.

Старинные английские часы из мореного дуба, стоявшие в столовой, мерно отбили десять. Несмотря на ранее время [обитатели дома, как и многие аристократы Петербурга, встали ближе к полудню или далеко за полдень] на завтрак явились все. У окна за большим столом сидели Екатерина и Александра, кидавшие на сестру взгляды, полные жадного любопытства. Явно, хотели подробностей о вчерашней ночи. Та же, словно и не замечая этого, отчаянно зевала и, вообще, имела совершенно невыспавшийся вид. Рядом сидел Лев, тоже явившийся спозаранку, что вносило еще большую интригу во все это собрание. Пушкин-младший никогда еще не появлялся у них в такую рань.