– Я надо подумать, – прокаркала она. – Когда это нужно сделать?

– Через два дня, – ответил Мел. – Поторопись, пожалуйста, Кемара. Тебе хватит этого времени, чтобы сделать куклы?

– Хватит, если я согласиться. Но мне нужно что-то от них. Волосы хорошо. Ты добыть мне их волосы?

– У тебя была шерсть волков Эллекена? Да брось, у них даже шерсти нет. Они все состоят из одной только тьмы, ты сама только что это говорила. Значит, есть другой способ.

– Переместись в город и добудь их волосы. С подушки, может. – Кемара дёрнула плечами, и бусы на её груди забренчали, ударяясь друг о друга. – Или попросить отца. Это ведь ему нужно, чтобы они стать сговорчивы.

Мел закусил ноготь на большом пальце и снова дёрнул ушами.

– Не факт, что получится. Они могут разозлиться, если отец снова заявится к ним. Не знаю, Кемара. Скажи, если не достанем волос, точно ничего не выйдет? Или всё-таки будет шанс?

– Будет, – неохотно призналась Кемара. – Но лучше всё-таки…

– Отлично, – просиял Мел. – Два дня, договорились? Я зайду.

Он похлопал Кемару по плечу и, не говоря больше ни слова – чтобы сорока снова не придумала каких-нибудь отговорок, – расправил крылья и взмыл в небо.

Уже полностью рассвело, но до сих пор не было никаких признаков того, что волки Эллекена всё-таки ворвались в Птичьи Земли. Алида покусывала ноготь, лелея надежду, что видения каким-то чудом не сбудутся.

Праздник давно закончился, древуны постепенно убирали столы и украшения. Вольфзунд отправился в свою резиденцию за какими-то вещами, которые могли бы помочь одолеть Стаю, Мел выскочил из дома, словно ошпаренный, по одному ему ведомому срочному делу, а Рич поплёлся искать снадобье от головной боли. Алида стояла посреди деревенской площади, окутанная последними завитками утреннего тумана, и растерянно теребила пояс платья. Ей до смерти был нужен кто-то, кто выслушал бы и утешил…

– Бабушка?

Алиде на миг показалось, что платье и накидка Стриксии совсем сливаются с лесом, что ели слишком крепко обнимают её лапами, тянут в чащу, растворяют в своём тёмно-зелёном море. Алида моргнула, и всё встало на свои места: Стриксия просто нагнулась над замшелым пнём, разглядывая какие-то тонкие стебельки.

– Бабушка, всё в порядке?

Алида подбежала к Стриксии и обняла её, уткнувшись лицом в родное мягкое плечо, пахнущее чем-то душно-сладким, таким знакомым и любимым. На секунду ей стало так хорошо и спокойно, будто она никогда не покидала своего дома. Но только на секунду.

– Это ты мне расскажи, – попросила Стриксия, мягко отстраняясь. – Ты будто сама не своя, Алидушка.

Серые прозрачные глаза, как всегда, смотрели так, будто уже знали всё на свете, а вопросы были лишь для того, чтобы оправдать своё всеведение. Алида вспомнила глаза Птицы-Матери, вздрогнула и покачала головой. Она поняла, что не сможет расстраивать Стриксию рассказами о том, как ей на самом деле непросто.

– Всё хорошо. То есть неплохо. А скоро… скоро точно будет хорошо. – Она постаралась улыбнуться. – Вольфзунд и его помощники уже совсем скоро договорятся с Эллекеном, и мы вернёмся в город. В наши дома. Они ведь ждут нас.

– Ты никогда не умела заговаривать мне зубы, – пожурила Стриксия внучку. – Что-то случилось во время вашего путешествия. Что-то, что изменило тебя. И нет смысла увиливать, Алида. Я вижу.

Под ногами расползался ковёр потемневшего к осени мха, тонкие стебельки, которые разглядывала Стриксия, оказались длинными ножками слегка светящихся поганок с мелкими круглыми шляпками. Алида опустилась на влажноватый пень и спрятала лицо в ладонях.

Как облечь всё в слова? Как объяснить, что с ней стало, когда она сама не могла до конца это понять? Но разве Стриксия не была с ней почти всё время? Разве не знала, что происходило с Алидой и с миром вокруг? Может, побывав в теле совы, запертой, зачарованной, она тоже впитала часть волшебства?

– Мы не просто нашли книгохранилище, бабушка, – выдавила Алида. – Точнее, Вольфзунд отправил нас не в простое книгохранилище. С Ричем всё проще, он на самом деле нашёл сильную книгу, но для меня книги не было. Меня ждала Птица-Мать. Сирин, призвавшая новую птичью ведьму для защиты Земель. Она отдала мне свою силу. И теперь… Теперь я должна беречь Земли, но я не знаю, как, и не знаю, смогу ли вернуться обратно в Королевство, не знаю, что будет со мной и, что ещё хуже, – с тобой.

Рука бабушки осторожно коснулась её волос.

– Так, значит, ты сделала ещё один шаг. От ученицы травницы к птичьей ведьме – это солидно, моя маленькая.

Стриксия осторожно присела на пень рядом с Алидой и ободряюще тронула её за руку. Тёплая шершавая ладонь старой травницы приятно успокаивала.

– Ни о чём не тревожься. Первый Волшебник ведёт тебя и всех нас, а что от тебя зависело, ты уже сделала. В твоём возрасте я грезила колдовством, милая. Искала любые упоминания о нём во всех старых книжках, которые могла достать. Но ты знаешь, что для меня это не кончилось хорошо и я потеряла любимого мужа. Наверное, мне стоило родиться на несколько веков раньше, зато тебе повезло больше. Не упусти своего, Алидушка. Ничего не упусти. Если магия выбрала тебя как свой сосуд, так будь им. Если Земли нуждаются в тебе, не оставляй их. Если молодой человек предлагает тебе…

– Бабушка! – Алида покраснела. – Не надо дальше.

– Как хочешь. Только я долго отвергала всех ухажёров, а с твоим дедом Эйнаром прожила всего ничего. Не желаю тебе такой же участи.

Алида шмыгнула носом и кивнула, глядя в доброе лицо Стриксии. Ей действительно стало чуточку легче.

Древуны, по мнению Ричмольда, довольно странно отреагировали на весть о том, что часть Неистовой Стаи Эллекена наведалась в их земли. Некоторые, конечно, встревожились и наглухо закрылись в своих домах, наведя на двери и окна какие-то нехитрые чары, но большинство ничем не выдали испуга, только пожали плечами и посоветовали «перетерпеть». Что можно ожидать от тех, кого не впечатляют колдовские чудовища, бродящие где-то неподалёку?

Мел настоял, чтобы они все снова вернулись в резиденцию – по его мнению, каменный особняк Вольфзунда был гораздо более надёжной защитой, нежели домишки древунов.

Нервно дёргая ворот новой серой рубашки, Рич постучал в дверь. Вольфзунд вернулся из Королевства ранним утром, но сразу заперся и велел не беспокоить его, но к вечеру астроном всё же не выдержал. Ему было необходимо поговорить с Владыкой.

Дверь распахнулась не сразу. На Ричмольда дохнуло сухим теплом и странными благовониями. Ему пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть в оранжево-багровом полумраке Вольфзунда.

– Надеюсь, у твоего визита очень веские причины, – возвестил хриплый голос. – Заходи, Лаграсс. Недолго и по существу.

Рич переступил через порог и едва не закашлялся от едкого дыма, которым чадили толстые желтоватые свечи. Под взглядом Вольфзунда ему стало так неловко, что он едва не выбежал, придумав какую-нибудь глупую отговорку. Он сделал ещё пару шагов вперёд, оказавшись прямо напротив дубового письменного стола, и, сглотнув, выдавил:

– Это не я.

Вольфзунд недоумённо вскинул бровь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не я призвал Стаю в Земли.

– Я заинтригован. Продолжай.

Вольфзунд отложил перо и воззрился на Ричмольда не то с настоящим интересом, не то с издёвкой.

«Это не я, не я!» – хотелось вопить, оправдываясь, как в детстве, когда он проливал чернила на записи Герта или нечаянно бил посуду. «Не я, это не я! Я не виноват». Хотелось, чтобы он верил, чтобы смотрел сочувствующе, а не снисходительно. Хотелось, чтобы он понял и помог. Подсказал, что делать с этой виной, гложущей нутро, подсказал, как оправдаться перед самим собой.

– Почему я должен думать, что ты в чём-то виноват?

Рич опешил. Он ожидал разной реакции: насмешек, упрёков, неверия, даже гнева, но не искреннего недоумения. Рич нахмурился и поджал губы. Как можно ответить на этот вопрос? Разве не очевидно?