– Это Йим. Она тоже служит Карм.

Йим склонила голову.

– Добрый вечер, матушка.

Затем, заметив испуганное выражение лица женщины, она добавила:

– У моего хозяина грозное лицо, но доброе сердце. С ним вы в безопасности.

Напряжение женщины немного ослабло.

– Зовите меня Табша, – сказала она.

Йим посмотрела на истощенную женщину. Она была грязная, босая и одета в грязную смену, изорванную и много раз штопанную. Йим попыталась угадать возраст Табши. У нее еще были зубы, а темные волосы намекали на молодость. Однако ее изможденное лицо выглядело старым. Йим заглянула в тусклые глаза Табши и увидела в них целую жизнь, прожитую в лишениях.

Словно отвечая на взгляд Йим, Табша сказала:

– Я не была здорова с тех пор, как умер мой муж.

– Мне жаль это слышать, – сказала Йим.

Табша лишь уныло смотрела в огонь.

Йим окинула взглядом крошечную комнату, по сравнению с которой жилище Гана и его матери казалось грандиозным. Здесь было всего два металлических инструмента – потертый нож и мотыга. Глиняный горшок для варки пищи, несколько корзин, потертая оленья шкура, два деревянных ведра, мужская рваная рубаха и пустая колыбель, похоже, были главным имуществом Табши.

– Ты любишь кашу, Табша? – спросил Хонус.

– У тебя есть зерно? – спросила она, проявив искру оживления.

– Да, – ответил Хонус. – Мы с Йим ее не любим. Хотя, если хочешь, мы с удовольствием приготовим тебе немного.

– Да. Было бы неплохо.

– Хорошо, – сказал Хонус. – Мы никогда его не едим. Не знаю, зачем мы взяли его с собой. Может, оставим его здесь, чтобы не таскать с собой.

Йим уже собиралась протестовать, но Хонус прервал ее суровым, предостерегающим взглядом.

– О да, я ненавижу кашу, – сказала Йим.

– Йим, вытащи зерно, – сказал Хонус.

Глаза Табши загорелись при виде почти пустого мешка с зерном.

– О, спасибо, сир.

– Ты должна благодарить Карм, а не меня, – сказал Хонус.

Йим зажарил зайцев для них троих и сварил кашу для Табши, которая поглощала ее с особым удовольствием. Не имея посуды, она ела грязными пальцами. Йим наблюдал за ее едой со смешанными чувствами. Ей было приятно видеть, как довольна Табша кашей, но она также понимала, какие лишения принесет им щедрость Хонуса. Его поступок казался ей необъяснимым, ведь они прошли мимо других, таких же бедных жилищ, не останавливаясь. Она знала, что не стоит просить Хонуса объяснить, поэтому обратилась с расспросами к Табше.

– Ваш муж недавно умер? – спросила Йим.

– В конце зимы, – ответила Табша.

– И с тех пор вы живете одна?

– Да.

– Вы давно замужем?

– С тех пор, как стала женщиной. Восемь зим в общей сложности.

Йим быстро подсчитала и с удивлением поняла, что Табша не намного старше ее. Йим в изумлении уставилась на нее. Бросив взгляд на пустую колыбель, Йим спросила: «И у вас был ребенок?

– Пятеро, – уныло ответила Табша. – Четверо умерли. Одного забрали.

– Забрали?

– Украдена. Не знаю, умерла ли она.

Йим хотела утешить Табшу, но почувствовала, что не в силах утешить ее. Тем не менее она сжала грязную руку Табши, которая все еще была липкой от каши.

– Мне очень жаль.

Табша кивнула.

Хонус сидел молча, не отрывая взгляда от Табши. После того как Йим убрала руку, он заговорил.

– Я иногда впадаю в транс.

Табша никак не дала понять, что понимает, о чем он.

– Я могу заставить свой дух посетить Темный Путь, – пояснил он.

Глаза Табши расширились.

– Темная тропа! Зачем тебе туда идти?

– Там есть вещи, которые нужно открыть, вещи, которые стоит знать.

– Например? – прошептала Табша.

– Сегодня я встретил дух человека, который похоронен на твоем поле.

– Тоффа?

– Я не узнал его имени, но понял, что он был твоим мужем.

– И он говорил с тобой?

– Нет.

– Тофф не говорил много, даже когда был живым.

– Я не могу разговаривать с духами, независимо от того, были они когда-то разговорчивы или нет. Но их воспоминания открываются мне. Их-то я и ищу. Память сохраняется даже после того, как дух улетел на запад.

Табша смотрела на Хонуса так, словно он был сказочником. Но когда она заглянула ему в глаза, ее недоверие исчезло.

– Я пришел сюда, – сказал Хонус, – из-за воспоминаний Тоффа о тебе.

Костер угас до угольков. В тусклом полусвете казалось, что в тихую лачугу вторгся Бессолнечный Путь. Голос Хонуса звучал отстраненно, почти не принадлежа ему.

– Ты пришла с купания в ручье, в волосах у тебя были только желтые цветы. Он наблюдал за твоим приближением, испытывая чувство удивления, которое было больше, чем страсть. Тогда его жизнь была полна надежд. Он воздал хвалу Карм за то, что живет в мире, в котором есть ты. Этот момент пронесся через всю его жизнь. Память о нем стала сокровищем, которое он принес на Темный Путь.

Хонус говорил так, словно сам был этим человеком, охваченным восторгом любви. То, что не могли выразить слова, говорили его глаза, красноречие которых превосходило силу речи. Возможно, это был обман света, но Йим показалось, что Табша преобразилась. Ее лицо смягчилось, и она перестала быть черствой и измученной, а превратилась в девушку, не обремененную трагедиями и исполненную надежд юности.

Мгновение прошло. Табша не двигалась. Ее глаза наполнились беззвучными слезами, которые розовыми дорожками стекали по грязным щекам. Йим чувствовала себя скованной молчанием, как незваный гость. На нее нахлынуло чувство пустоты. Накинув плащ, чтобы лечь и уснуть, она увидела, что Табша смотрит на нее с вопросительным выражением. Йим проигнорировала ее и перевернулась лицом к стене.

Лежа в темной лачуге, Йим слышала движение и тихий шепот. Ей пришло в голову, что близость, которую она только что наблюдала между Хонусом и Табшей, может вскоре принять более физическую форму. Эта мысль вызвала у нее отвращение, но она напряглась, пытаясь услышать подтверждение своим подозрениям. Но их не было. Вместо этого Хонус и Табша молчали. В конце концов Йим повернулась к ним лицом. Они неподвижно лежали под плащом Хонуса. Йим было трудно разглядеть, но оказалось, что Хонус держит на руках Табшу, которая мирно спит. Глядя на них, Йим почувствовала себя одинокой и забытой. Несмотря на усталость, она долго не могла уснуть.

Йим проснулась на рассвете среди густого дыма. Оглядевшись, она увидела Табшу, спящую под плащом Хонуса рядом с холодными углями вчерашнего костра. Хонуса не было. Выйдя из лачуги, Йим обнаружила, что он стоит с мотыгой в руках, а поле горит.

– Мастер, что ты делаешь?

– Выжигаю сорняки, чтобы подготовиться к посадке.

– Зачем?

– Это нужно сделать.

Йим почувствовала, что дальше расспрашивать его бессмысленно. Вместо этого она спросила:

– Может, мне приготовить завтрак?

– Сначала тебе придется добыть корм, зерно предназначено только для Табши.

– Не понимаю, – ответила Йим, лишь отчасти скрывая свое раздражение. – Разве ты не заглядывала в ее корзины? В них были коренья и бобы. У нее много еды.

– Я вижу, что ты не фермер, – ответил Хонус. – Она, должно быть, приготовила их для урожая этого года. В это время года перед бедняками часто встает нелегкий выбор: голодать весной или съесть семенной запас и наверняка умереть с голоду зимой.

– О, – сказала Йим. – Тогда я поищу завтрак.

Когда она направилась в запутанные дебри, до нее донесся ритмичный звук ударов мотыги по земле. Когда Йим перестала слышать стук мотыги, ее настроение поднялось. Пока хозяин занят работой, она могла не торопиться и быть сама себе хозяйкой.

Несмотря на то, что Йим тщательно изучила, как использовать дикорастущие растения, она не нашла ничего съедобного. Отчасти это объяснялось лишь ранней весной, в этой земле царила бедность, выходящая за рамки сезона. Лувейн действительно казался обителью нужды. После долгих поисков Йим нашла несколько грибов и с жадностью съела их все. Пусть Хонус сам ищет себе еду! – подумала она. Тем не менее Йим понимала, что возвращаться с пустыми руками неразумно. Она продолжала поиски, пока не наткнулась на болотистую землю и не увидела первые листья фейри-стрелы, пробивающиеся над темной водой. Она копалась в грязи в поисках их клубней, пока не собрала достаточный запас. Затем, смыв грязь с клубней и с рук и ног, она улеглась и нежилась в лучах утреннего солнца. Она пролежала так долго, как только осмелилась, прежде чем отправиться в обратный путь. Когда она вернулась в лачугу, была уже середина утра.