– Я просто пыталась ее развеселить.

– Думаю, ты сделала нечто большее, – сказал Хонус, внимательно наблюдая за Йим.

– Кто может постичь такой ум, как ее? – ответила Йим. – Возможно, ей помогла мысль, что я ее дочь.

– Что же на самом деле произошло той ночью?

– Я пыталась украсть немного эля. Вот и все.

Хонус продолжал смотреть Йим в глаза. Она не сводила с него взгляда, пока он не отвел глаза и не покачал головой.

– Я не понимаю тебя.

– Тут нечего понимать, – ответила Йим. – Я всего лишь девушка, которая несет твои вещи.

Хонус хмыкнул.

–У тебя ведь никогда раньше не было рабыни?

– Нет. Но я уже нахожу это утомительным.

– Это потому, что владеть кем-то – противоестественно. Тебе следует прекратить попытки.

– Неестественно это или нет, но я жду, что ты будешь мне подчиняться.

– Буду, Мастер, – ответила Йим с кротостью, которую Хонус не находил вполне убедительной.

– Нам нужно терпеть друг друга совсем недолго, – сказал Хонус, как для себя, так и для Йим. – Потом наши пути разойдутся навсегда.

Некоторое время Хонус и Йим проходили мимо уединенных ферм, которые обычно представляли собой грубые лачуги, окруженные каменистыми полями. При виде Хонуса все встречные бежали. После того как дорога поднялась на возвышенность, они никого не встретили. Единственные признаки жилья были древними и давно заброшенными. Хонус покинул дорогу задолго до захода солнца и разбил лагерь. Йим собрала дрова, развела костер и сварила кашу. Хонус не поймал никакой дичи, поэтому вареное зерно стало их ужином. Уставшая, Йим готовила и ела в тишине, а потом уснула, пока было светло.

Когда они снова отправились в путь, Йим играла роль добровольной служанки. Хотя она и не была жизнерадостной, ее поведение давало Хонусу надежду, что в будущем она будет менее раздражительной. Похоже, она смирилась со своей участью, подумал он.

Несмотря на улучшившееся отношения с Йим, Хонус с ужасом думал о предстоящем путешествии. Он хорошо знал Лувейн, ведь они с Теодусом изъездили его вдоль и поперек. Путь был труден, так как дороги были заброшены. Не обошлось и без опасностей. Трагическая история Лувейна оставила после себя наследие зла. Злые люди находили убежище в пустой сельской местности, и там тоже были призраки, зловещие места, где путников подстерегали несчастья. Но Хонуса удручали не трудности и не опасности: будучи Сарфом, он привык и к тому, и к другому. Его удручала перспектива путешествия без Теодуса.

Покойный хозяин Хонуса не только обеспечил ему дружеское общение, но и наполнил его жизнь смыслом. Повинуясь Теодусу, Хонус верил, что служит Карм. С младенчества его учили, что это высшее благо. Его роль не требовала от него понимания целей своего господина, он лишь помогал их выполнять. Иногда Хонус сражался за дела, которые Теодус считал достойными. Иногда он просто собирал хворост. Что бы ни делал Хонус, он служил своей цели. Без Теодуса поход через Лувейн был бы не более чем долгим и трудным путешествием.

Более того, Хонус с ужасом ждал окончания путешествия. Он служил только одному хозяину, и мысль о том, чтобы получить нового, пугала его. Хонус не мог представить, что кто-то займет место того, кого он так любил и почитал. Но он был Сарфом, а назначение Сарфа – служить Носителю. Когда он доберется до храма, и он, и Йим обретут новых хозяев. Хонус посмотрел на свою рабыню, которая, согнувшись под поклажей, шла вверх по склону. Она смотрела вперед глазами, уже потускневшими от усталости. Какая у нее надежда на будущее? Хонусу показалось, что при всей безрадостности ее перспектив Йим и он сроднились.

Ближе к полудню они спустились в долину. Там Йим удивилась, когда Хонус повел ее в сторону от дороги и поднялся на лесистую возвышенность. На нем возвышались руины хрупкого каменного здания, которое скорее создавало видимость укрытия, чем было на самом деле. Некоторые из многочисленных окон, прорезавших неполные стены, сохранили каменные мульоны с такой тонкой резьбой, что сливались с переплетавшими их виноградными лозами.

– Сложи свою ношу, – сказал Хонус. – Я намерен поискать дичь.

Когда Йим сняла с плеч мешок, спросил:

– Мне связать тебя на время моего отсутствия?

– Нет, хозяин. Я больше никогда не сбегу. Клянусь Карм, – Йим подняла большой палец в Знаке Равновесия.

Хонус выглядел удовлетворенным. Он снял плащ и протянул его Йим.

– Найди место для отдыха. Здесь ты будешь в безопасности.

Затем Хонус достал из сумки пращу, набрал камней и бесшумно скользнул в лес.

В одном из углов развалин сохранилась часть сводчатой крыши, под которой лежали сухие листья. Йим положила на них изорванный, окровавленный плащ Хонуса. При этом она подумала, что его одежда не так хороша, как ее собственная. При таком количестве товаров на выбор, зачем ему покупать для меня плащ, который лучше его собственного? Почему он такой противоречивый – иногда суровый, а иногда добрый? Йим легла на плащ Хонуса и свернулась калачиком под своим собственным. Вскоре она забыла о хозяине, и сон одолел ее.

Проснувшись, Йим увидела, как полуденный свет отражается на разрушенных стенах. Рядом сидел Хонус.

– Я долго спала? – спросила она.

– Не беспокойся об этом. Отдохнувшими мы доберемся быстрее.

Йим поднялась, свернула плащ Хонуса и протянула ему.

– Спасибо, что позволил мне поспать.

– Давай покинем это место, – сказал Хонус. –Здесь не так спокойно, как кажется.

Это замечание заставило Йим догадаться, что Хонус впал в транс. Она пошла за вьюком и обнаружила, что к нему привязаны два убитых зайца. От предвкушения сытного обеда у нее перехватило дыхание. Когда они отправились в путь, она сказала:

– Я поищу дикий лук и тимьян, пока мы идем. Они придают прекрасный аромат жареному зайцу.

– Звучит неплохо, – ответил Хонус. – Мы снова разобьем лагерь под открытым небом. У нас нет шансов найти гостеприимство.

– Последнее место, где мы остановились, было, конечно, неблагоприятным, – сказала Йим, вспоминая свою встречу с тетушкой Флорой. – Неужели все люди здесь такие же бедные, как Ган и его мать?

– Большинство из них в еще большем отчаянии. – Хонус бросил на Йим знающий взгляд. – Как, возможно, ты уже поняла.

Желая отклонить мысль Хонуса, Йим ответила:

– Неудивительно, что Ган был так недоволен.

– Все гораздо глубже. Слуги Карм редко бывают здесь желанными гостями.

– Это как-то связано с тем кулоном, не так ли?

– Да, многие в Лувейне обратились к Пожирателю.

– Почему? – спросила Йим. – Вера Гана звучит как ненависть.

– Разве ты не слышала об этом культе?

– Только слухи. Дома все поклоняются богине.

– Подобно тому, как люди часто ищут защиты у жестоких мужчин, они обратились к кровожадному богу. Ненависть может придать сил, особенно толпе. Я видел это воочию – мужчины и женщины, лишенные человечности и способные на любую жестокость. За границей царит безумие. Оно распространяется.

– Почему?

– Это то, что пытался выяснить Теодус, и это стоило ему жизни. – Хонус посмотрел на Йим. – Ты дрожишь.

– Просто знобит, – быстро ответила она. – Это пройдет, когда мы немного пройдемся.

–Думаю, судьба моего Носителя волнует тебя больше, чем ты притворяешься.

– Она волнует меня только потому, что совет Теодуса привел к моей покупке.

– Это случайность, – сказал Хонус. – Не ищи предзнаменований в его смерти.

– Что с ним случилось?

– Неприятно слышать эту историю, – ответил Хонус. – Это только расстроит тебя, как расстраивает меня.

Хонус стал замкнутым, и Йим не стал расспрашивать его дальше.

Дорога снова начала подниматься вверх, и ее извилистый путь привел Йим и Хонуса к высокому гребню, уходящему к гряде пиков. Хребет напоминал скалистый хребет: покрытые лишайником камни смягчались лишь порослью чахлых елей и сосен. Йим удивлялась тому, как древняя дорога местами была пробита в твердой скале. К позднему вечеру впереди показались горы. Они выглядели мрачными и бесплодными. Хонус указал на выемку в них.