Неприятно осознавать, что ради тохшан приходится рассматривать Тиамалату как лабораторный образец под предметным стеклом. Если "предки" нашепчут итиайя, какие на самом деле планы строят союзники, все труды опять пропадут впустую. Но пока доверие природников возросло: ещё бы, ведь Ветер под командованием Рэйзора успел вывести женщин и детей из поселения итиайя до его разрушения.

Да, в переговорах со спесивыми природниками надо делать упор на благополучие их детей и шансы на выживание...

После Тиамалаты Рэйзор отправился в отделение интенсивной терапии, где в одноместной палате лежал Гес Келлемон. Медики уже стабилизировали его состояние и готовили ко второй операции, чтобы реимплантировать ногу, но была одна сложность: упрямый как сервид ламериец отказывался принимать болеутоляющие — даже слёзные мольбы жены, тоже работавшей в "Третьей стороне", не помогали. Потому-то один из врачей и обратился к Рэйзору, чтобы тот повлиял на Келлемона, и не пришлось привлекать Тсадаре Лараша для разрешения конфликта.

Рэйзор окликнул хирурга, выходящего из палаты ламерийца:

— Как он? По-прежнему сопротивляется?

— В сознании, — лаконично поделился медик. — Не следует предписаниям, пытался самостоятельно пойти в туалет и выдернул катетер. Подумываем привязать его, чтобы не буянил.

По описанию Гес точно шёл на поправку, ну а если ему хочется помучиться — кто ж мешает. Ногу-то всё равно пришьют. И всё же Рэйзора попросили помочь, а он не считал себя вправе отказать.

— Не стоит. Думаю, управлюсь. — Рэйзор взялся за ручку двери. — Препараты уже в палате?

— Да, ампулы на столике возле койки. Мы вдобавок даже в форме таблеток принесли, лишь бы выпил. Всё без толку.

— Понятно...

Накрытый одеялом Гес лежал на койке; под писк измерительных приборов его грудь поднималась часто и невысоко. Рэйзор устыдился собственной раздражительности: бледный, покрытый мелкими капельками пота, с искусанными до крови губами, ламериец был не так уж далёк от травматического шока. И всё же сопротивлялся. Почему?

— Ну, что ещё надо? — разлепив спёкшиеся губы, пробурчал Гес и повернул голову к Рэйзору. — А, это ты...

Он поторопился приподняться на локтях, пытаясь скрыть собственную слабость, но неловко подвернул запястье и рухнул бы на койку, если бы Рэйзор не успел его поддержать. Натужно сглотнув, Келлемон уставился на одеяло — на пустоту вместо правой ноги. Рэйзор сел на стуле сбоку от его койки.

— Поймали того гада? — глухо спросил Гес.

— Нет. Ветер ищет следы, пока безрезультатно.

— Надо было не отпускать его, а держать до последнего! — хрипло выдохнул Гес. — На кой ты его упустил?

Рэйзор молчал, понимая, что спорить и ругаться с Келлемоном сейчас бесполезно. Это, скорее, беспомощное ворчание, чем настоящая конфронтация.

— Ну? — не унимался Гес. — Толку с того, что ты меня спас, если весь Тохш до сих пор под угрозой?

Болезненный укол, но Рэйзор снова себя сдержал. Пусть человек выговорится — может, спустит пар и наконец-то примет лекарство.

— Дурак ты, — беззлобно заключил ламериец и снова откинулся на подушки. — Но это не твоя вина, таким дураком тебя сделали. Не умеющим жертвовать людьми ради гораздо большей цели. Будь ты человеком, не стал бы всё бросать ради меня.

— Почему ты так думаешь?

— Не притворяйся. Мы на разных полюсах. Ты знаешь, что я самый серьёзный конкурент в предвыборной гонке, а конкурентов нужно устранять. — Гес шумно перевёл дыхание. — Тем более, под таким благовидным предлогом.

— То есть, если б мы поменялись местами, ты бы от меня избавился?

Гес долго не отвечал — то ли подбирая осторожный ответ, то ли не решаясь признаться и самому себе, и Рэйзору.

— Не избавился бы. Но и не колебался бы ни секунды, выбирая между жизнью одного офицера и всем личным составом в штаб-квартире. Каково, думаешь, жить с осознанием, что из-за меня та сволочь бродит дальше по мирам и рано или поздно окажется на Тохше?

Рэйзора наконец осенило, почему Келлемон отказывается от приёма болеутоляющих — он считает себя виновным в том, что не удалось поймать робота с рекурсивным телепортом, и теперь занимается самобичеванием

— Вот так всю жизнь карабкаешься вверх, кровью и потом зарабатывая место под Тельсой, а потом приходят роботы и за пару-тройку лет играючи занимают такое же место, — вполголоса продолжил ламериец. — Промахнулись, ошиблись — так сразу оправдания есть: это ж роботы, у них есть ограничения. Победили — так все чествуют, как будто это личная заслуга. А это ведь не твоя заслуга, что ты стал ксаратом, Рэйзор. В тебя это всё вложили другие люди. Люди, которые сейчас в лучшем случае в чине омарата — не считая Эрса Лешто, конечно. Твоя слава — это на самом деле результат их усилий. Без них ты ничто. Помни об этих людях-невидимках, когда тебя в очередной раз будут восхвалять за победу.

Горькая обида Келлемона на незаслуженность достижений идейного оппонента настолько ошеломила, что Рэйзор не сразу нашёлся, что ответить. Он никогда не рассматривал себя с такой точки зрения и по-прежнему поддерживал дружественные отношения с людьми, приложившими руки к его созданию. Он считал себя защитником и помощником тохшан, воплощением их инновационных идей, но никак не похитителем чужой славы. Этим доводом он и воспользовался.

— Ты прав, Гес, я не обладаю свободной волей, — примирительно произнёс Рэйзор. — Её рамки определены тохшанскими инженерами, и всё, что я делаю, продиктовано не моим, а человеческим решением. И спас я тебя потому, что люди посчитали бы такие действия правильными. Я и есть многократно усиленная трансляция человеческого выбора, только упакованная в физическое тело. Ты можешь быть согласен с этим выбором, можешь быть не согласен, но придётся с ним считаться.

В глазах Геса промелькнуло сомнение, и он ненадолго задумался. Похоже, ему действительно намного легче считать, что с помощью робота его спасли сами тохшане.

— Чем ты так приглянулся той демонице? — желая переключить тему, в шутку поинтересовался Рэйзор. — Как будто у неё к тебе что-то личное.

Гес не сумел скрыть кривую ухмылку.

— Ну да… личное. — Он кашлянул, прочищая горло. — Она залезла мне в голову и увидела, что я когда-то изменил жене. По крайней мере, так она сказала, пока душила. Видать, больная тема.

Теперь понятно, почему маг назвала Келлемона изменщиком, а от возмущения к одержимости у демонов дорога прямая.

— Насчёт улизнувшего противника не переживай, от Ветра не так-то просто скрыться, — нарочито оптимистично добавил Рэйзор. — Лучше думай о том, что день выборов на носу...

— Я не снимусь с выборов! — торопливо вставил Гес.

— Естественно, но ты должен быть в состоянии выступить перед избирателями, даже если не успеют провести операцию. — Рэйзор потянулся к столику, взял стакан с водой и баночку с таблетками. — Поэтому пей.

— Да не нужно мне...

— Я могу применить силу, если посчитаю, что твоё здоровье в опасности, — строго произнёс Рэйзор. — И это даже не будет противоречить моим директивам. Пей.

Ламериец прошипел что-то невнятное, выхватил баночку из его рук, открутил крышку, высыпал горсть таблеток в рот и залпом выпил всю воду. Рэйзор, как робонянька, внимательно проследил, что препараты человек действительно проглотил, а не спрятал за щекой.

— Доволен? — сверкнув глазами, рявкнул Келлемон.

Рэйзор не удержался от соблазна съязвить:

— Да, вот теперь ты умница.

— Иди ты!.. — Ламериец подскочил, но заскрипел зубами от боли, снова грузно опустился на койку и простонал: — Пошёл вон!

Рэйзору оставалось только "улыбнуться" диодами.

Темнота, тишина и невесомость — вот, чем встретила реальность после пробуждения.

«Интересно, похоже ли это на ощущения души после смерти?» — пришёл на ум странный вопрос, пока бежала тестовая проверка нейросети после аварийной перезагрузки систем.