Пожалуй, такой злости из-за пренебрежения к роботам Рэйзор ещё никогда не испытывал. Так странно, ведь если бы Гес говорил то же самое, но про самого Рэйзора — реакция и близко не была бы такой острой. Но сейчас ламериец уже почти попал в категорию реального неприятеля, а не просто недоброжелателя. Рэйзор отключил эмоциональный модуль, пока не поздно, и объяснил Гесу, в чём проблема:

— Классификация «Третьей стороны» не относит роботов ни к разумным живым существам, ни к предметам, и порядок передачи роботов не предусмотрен вовсе. Если причислить роботов к разновидности техники, Хамн-имн-Хатора запрещено передавать третьим лицам, поскольку он несёт в себе секретные разработки «Третьей стороны», не подлежащие разглашению. Если причислить роботов к форме разумной жизни, то передача Хамн-имн-Хатора приравнивается к работорговле, что запрещено законами Саморе. Поэтому Хамн-имн-Хатор останется там же, где он сейчас — в «Третьей стороне».

Ветер больше не делился никакими эмоконами и лишь пассивно слушал командира. Что он испытывал при таких хладнокровных рассуждениях, похожих на доводы дельца в оценке качества товара, Рэйзор не знал, а выключенный эмоциональный модуль догадкам не способствовал. Гес всплеснул руками и закатил глаза, но Рэйзор не останавливался:

— Что касается военных действий против Монеха, то мы с тобой не вправе принимать решения об участии организации в военной операции. Это прерогатива даже не аденрата, а всего Совета «Третьей стороны». Следовательно, мы никак не сможем дать ответ на вопрос маштара Сиддика за минуту.

— Ты хочешь потерять чуть ли не единственного союзника, который хоть чем-то полезен? Ты в своём уме? — разозлился Гес.

— «Третья сторона» никогда не вмешивалась во внешнюю и внутреннюю политику других стран. — Рэйзор вернул себе способность к эмпатии и сформулировал такую аналогию, которая могла бы хоть как-то пронять ламерийца: — Если тохшане, передовая цивилизация, нападут на уступающий в развитии Монех, чем тогда мы отличаемся от атлериев? Они тоже посчитали себя вправе забрать ресурсы у Тохша.

— Болван ты искусственный, как ты не понимаешь? — прошипел Гес, схватил Рэйзора за плечо и рванул к себе так, что они чуть не стукнулись лбами. — «Третья сторона» никогда не была благотворительной организацией! Никогда! Все эти сказки про альтруизм и помощь придуманы для отвода глаз населения, чтоб всякие мямли типа тебя не ныли, что мы-де эксплуатируем слабых! «Третью сторону» создали как полигон для отработки военных действий в других мирах. И всё это — ради защиты Тохша, ради того, чтоб мы были готовы к любой угрозе! Тсадаре Лараш это понимает. Акан Хан это понимает. Хунд побери, Эрс Лешто это понимал! А ты как восторженный идиот, всё возишься с ущербными гуманоидами, боишься им хвост прищемить. Хватит! Всё, что мы сделаем — отгоним их от рудоносной жилы. Никто вырезать всё население не собирается, в отличие от атлериев. Твой дружок ещё и спасибо скажет — он сам наполовину из ориума сделан.

Слова Геса прозвучали как гром среди ясного неба. И хотелось бы думать, что ламериец выдаёт желаемое за действительное, но, скорее всего, он не врал. В директивы Рэйзора не прописали эту лежащую на поверхности истину по той простой причине, что боялись — как знать, насколько далеко зайдёт боевой робот, сделав нехитрые выводы из потребительского отношения к инопланетным партнёрам? Куда надёжнее вложить в его разум позитивный образ тохшан, по доброте душевной готовых спасать другие цивилизации. Рэйзор мысленно усмехнулся: он-то считал Ветра идеалистом, а сам пребывал точно в таком же заблуждении…

— Повторяю, решение принимать не нам с тобой, — сухо процедил Рэйзор и убрал со своего плеча цепкие пальцы Келлемона. — Маштар Сиддик подождёт столько, сколько нужно.

Гес пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос и откинулся на спинку стула так резко, что хрупкая мебель угрожающе затрещала.

— Тогда передай ему, что нам нужно подумать, — сквозь зубы велел Гес.

Кивнув, Рэйзор по-лионтийски обратился к главе КОРС:

— Мы должны обсудить ваши условия с Советом «Третьей стороны», маштар Сиддик.

Тот, не оборачиваясь, указал на дверь.

— Где это мы? — недоумевал Гес, оглядывая красноватые песчаные барханы.

Он проверил координаты на персональном телепорте: вместо штаб-квартиры на Тохше дисплей показывал точку на границе между Лионтом и Монехом.

— Пограничная зона, — спокойно объяснил Рэйзор. — Я поменял пункт назначения. Мы ещё не закончили все дела на этой планете, поэтому будет лучше пока на ней остаться.

— Что ещё за дела? — проворчал Гес. — Нам на дверь указали — хочешь, чтоб вдогонку ещё и под зад пнули?

Рэйзор в эфире приказал Ветру сделать проекцию зала заседаний в штаб-квартире — разведчик выпустил на волю дронов, они выстроились в треугольную призму и запустили трансляцию. Перед ламерийцем развернулась блёклая голограмма с изображением стола, вокруг которого постепенно собирались люди. Надо заметить, собирались довольно неторопливо, в то время как Гес изнывал под беспощадными лучами местного светила, клонившегося к горизонту. Сначала ламериец снял китель, аккуратно сложил его и перебросил через локоть. Потом расстегнул рубашку и закатал рукава. Над его верхней губой уже блестели капельки пота, когда Ветер негромко обратился к Рэйзору:

— Лучше найти укрытие. У ксарата Келлемона нет с собой воды, и ему грозит тепловой удар.

Вообще-то Рэйзор намеренно переместился вместе с Гесом в открытую пустыню — небольшая месть за всё сказанное в адрес роботов. Долго его мариновать, конечно, Рэйзор не собирался, но раз даже Ветер обратил внимание на дискомфорт человека…

— Есть конкретные предложения?

— Монешское КПП к юго-востоку. — Ветер отправил адрес Рэйзору. — Меня там знают.

— Хочешь, чтоб на тебя опять бомбу сбросили? — раздражённо вмешался Келлемон. — Ничего, потерплю — не из снега слепленный.

— Меня там знают, — с нажимом повторил Ветер и вернул дронов в «гнёзда».

У Рэйзора не было настроения препираться с ламерийцем, поэтому он просто активировал телепорты всей компании. Представшее взглядам троицы строение меньше всего походило на контрольно-пропускной пункт и больше всего — на маленький прямоугольный сарайчик. На стуле, сидя под навесом, дремал морщинистый дед в потрёпанном синем халате. Допотопный автомат он положил на колени, и оружие опасно съехало набок, готовое вот-вот свалиться на землю. Сбоку от сарайчика, в загоне под другим навесом, мерно жевал корм местный «транспорт», кучерявый дроба́к с мозолистыми стопами. Животное лениво повернуло лобастую голову к пришельцам и издало мерзкий вопль, смесь мычания и хрипа. Старик, вздрогнув, очнулся и схватил автомат.

— Стой, кто… — часто моргая, начал он по-монешски, потом увидел Ветра и с облегчением выдохнул: — Сын пустыни! Добро, добро! Давно тебя не видно!

Гес, подняв бровь, вопросительно посмотрел на разведчика — того тем временем по-дружески тряс старый пограничник. «Настроенческие» диоды Ветра смущённо поблёскивали не то алым, не то и вовсе розовым.

— Это Ка́зу, — коротко представил он монешского знакомого ламерийцу — Рэйзор уже видел пограничника во время работы "Кластера". — Казу, это мои командиры. Ксарат Рэйзор и ксарат Гес Келлемон.

— Тоже робот? — оживился старик, разглядев Рэйзора получше. — Добро, добро! Сын леса?

Не дожидаясь ответа опешившего робота, он похлопал его по спине. Гес, предвидя аналогичное обращение, проворно отступил на шаг и выставил перед собой свободную от кителя руку.

— Но-но-но, меня не трогать!

— Э-э-э? — Казу, не знавший ни слова на око́ре, растерянно обернулся к Ветру.

— Он просит к нему не прикасаться, — пояснил тот.

— Заразный? — с сочувствием спросил Казу. — Болеет? Нехорошо, ай, нехорошо!

— Как этот полоумный работает пограничником? — процедил Гес. — Кого он вообще может задержать?