— Простите, аденрат Лешто. Виноват, — жизнерадостные интонации Рэйзора сгладились почти до уровня монотонного автоответчика. — Пожалуйста, воспользуйтесь спецзащитой.
Эрс так редко выходил из штаб-квартиры, что постоянно забывал о невидимом убийце на этой планете — высокой фоновой радиации. Эволюция подарила коренным жителям Тохша защитную мутацию, внешне заметную лишь по серебристому или бронзовому оттенку кожи, а вот Эрсу приходилось прибегать к химическим средствам.
Камера со всевозможными видами обработок — от санитарной до маскировочной — находилась между фойе и выходом из подземного гаража. Сколько Эрс ни старался, сдержать чихание во время процедуры никогда не получалось: бесцветный мелкодисперсный порошок невыносимо щекотал нос — благо, хоть не имел ни вкуса, ни запаха, иначе Эрс предпочёл бы не выходить на улицу вовсе. Покончив со всеми приготовлениями, он прошёл к бетонированному разворотному кругу, где шелестела двигателями массивная гравимашина с затемнёнными окнами, открыл дверь и наконец-то сел на правую сторону раздельного заднего дивана.
Рэйзор занял место рядом с водителем, солдатиком лет двадцати на вид, поздоровался с ним и обернулся к главнокомандующему.
— Аденрат Лешто, позвольте внести рацпредложение?
— Слушаю. — Эрс нахмурился, заранее предугадав ход рассуждений робота.
— В гравимашине уже установлена предрелизная версия интерфейса пятого поколения. Если пожелаете, вы можете освободить рядового Дорша от обязанности везти вас в Коор.
Водитель вскинул недоумевающий взгляд на внутрисалонное зеркало, вопросительно посмотрел на аденрата и покрепче обхватил пальцами руль, как будто у него собирались отобрать любимую игрушку.
— Предложение отклоняю, — железным тоном распорядился Эрс. — Сейчас нет никакой необходимости замещать человеческий труд.
Напряжённые плечи Дорша чуть опустились, но Эрс заметил, как он недобро покосился на робота. От Рэйзора тоже не укрылась враждебная реакция.
— Я не прогоняю тебя, просто пытаюсь помочь, — неловко оправдался он перед соседом. — Хочу оптимизировать твой рабочий день…
— Рэйзор! — Эрс слегка повысил голос. — Довольно обсуждений. Распорядком дня рядового Дорша занимается транспортный отдел.
— Виноват, аденрат Лешто, — смирился робот и отвернулся к окну.
Эрс потянулся вперёд и по-отечески коснулся водителя, чтобы тот не сомневался в важности своей роли.
— Вези нас к Круглому Дому. Можешь не торопиться — времени ещё предостаточно.
— Слушаюсь, аденрат Лешто.
Под едва заметный гул двигателей гравимашина приподнялась и заскользила над бетонной дорогой, ведущей к одной из основных трасс в Коор. Вскоре она миновала пропускной пункт, встроенный в силовое поле вокруг территории базы. Эрс рассеянно поглядывал на молодой лесопарк вдоль трассы: его высадили после рекультивации почвы вокруг схлопнувшегося портала между мирами, и теперь только редкие раскидистые деревья, пережившие войну, напоминали о старом ландшафте. Пройдут десятилетия, древние стволы сгниют и упадут под собственной тяжестью, оставив после себя лишь подросший молодняк — и глаз больше не зацепится за пышные кроны стариков. Как будто никакого вторжения и не было. Эрс не мог отделаться от мысли, что примерно то же самое произойдёт и с населением Тохша — уже сейчас многие молодые люди воспринимали катастрофу событием доисторических времён.
Именно поэтому, как считал Эрс, Тохшу необходим «очеловеченный» искусственный интеллект: цифровое сознание, обладающее и эмпатией, и абсолютной памятью. Оно не даст людям расслабиться, не позволит времени усыпить бдительность и всегда будет стоять на страже благополучия цивилизации. Увы, в обществе по-прежнему сильны антикибернетические настроения: впервые роботы и киборги появились на Тохше через межпространственную аномалию, в составе вражеских войск фуссов. И любая попытка опеки, тем более цифровой, воспринимается как посягательство на свободу и волю людей.
Ох, как же убедить мэйра Атареса, что Рэйзор попросту не способен причинить вред тохшанам… Сложности прибавляла и нынешняя незрелость характера робота: полноценной, сформировавшейся личностью он станет только к концу испытаний, а пока Рэйзор больше походил на болтливого подростка, не умеющего балансировать между правдой и ложью, манипуляцией и искренностью, намёком и откровенностью; в общем — не владел всеми па сложного танца, негласно принятого в среде взрослых людей.
От размышлений Эрса отвлёк восторженный возглас Рэйзора:
— Море Коора!
— Какое ещё море? — не утерпев, проворчал Дорш. — «Волны Коора».
— Теперь их столько, что они стали морем.
Из-за горизонта показалась синусоида сооружений, в народе прозванных «коорскими волнами». Только с помощью этих сверхмощных магнитно-тепловых излучателей удалось окончательно закрыть небо над столицей и прекратить налёты вражеской авиации.
— Когда их начали строить, ещё не умели эффективно охлаждать стержни и отводить тепло, — вполголоса сообщил Рэйзор, обращаясь к Доршу. — Люди варились заживо, если подходили к работающей «волне» ближе, чем на десять шагов. Пришлось собирать полуавтономных ботов, чтобы не выключать защиту каждый раз, когда требовались ремонт или обслуживание. Так зародился роботехнический отдел «Третьей стороны». Ты знал об этом?
— Буду я голову всякой ерундой забивать, — хмыкнув, сквозь зубы ответил водитель. — О «волнах» положено знать одно: их изобретатель — мой земляк, тоже родом из Саморе.
Эрс не успел предостеречь Рэйзора, и тот, совершенно не задумываясь над реакцией человека, спокойно возразил:
— Нет, изобретатели «волн» — фуссы.
Дорш хлопнул раскрытой ладонью по рулю:
— Да ты гонишь!
Наверное, не будь аденрата в машине, солдат выразился бы покрепче, а то и вовсе свернул с шоссе и остановился, чтобы разобраться с роботом. Победа в войне была национальной гордостью саморийцев, и любое сомнение в их заслугах приравнивалось к личному оскорблению. Эрс прочистил горло — вспыливший Дорш невнятно пробормотал извинения и снова сосредоточился на дороге.
— Это правда, — настаивал Рэйзор. — Фуссы собирались переоборудовать пригород Коора под плацдарм, чтобы не пользоваться порталом каждый раз для вылазок на Тохш. Они прислали проектировщиков для возведения магнитно-тепловых излучателей по периметру. Саморийское сопротивление перехватило транспорт с инженерами и документацией, взяло фуссов в плен и заставило объяснить чертёжные схемы.
— Аденрат Лешто! — не выдержал Дорш. — Он меня отвлекает!
Рэйзор обиженно пожал плечами и опять отвернулся. Эрсу очень не хотелось наступать на больную мозоль саморийца, но восстановить историческую справедливость всё же пришлось — в первую очередь, ради робота.
— В прошлом тохшан немало тёмных пятен, и история с «коорскими волнами» — в их числе. Их устройство добыли силой. Конечно, пытки были вынужденной мерой — все понимали, что изобретения фуссов способны переломить ход войны, поэтому пленников не щадили и выбили всё, что те знали. Подключали и менталистов. Бойцы, проводившие допросы, нисколько не гордились поступком, и не хотели, чтобы их методы взяли на вооружение другие люди. Легенда о саморийском изобретении — красивое прикрытие неприятной правды.
В салоне царила почти гробовая тишина, пока раскрасневшийся от злости солдат переваривал разоблачение подвига. Эрс уже подумывал всё-таки попросить Рэйзора взять управление на себя, но Дорш совладал с эмоциями и упрямо тряхнул головой:
— Ну и ладно, так этим сволочам и надо. Они наших живьём на лоскуты резали, так что поделом.
— Я тоже считаю, что милосердие неуместно в такой ситуации, — согласился Рэйзор.
— Во-во.
В окне замелькали отдельно стоящие пригородные дома, которые ближе к самому Коору сменились более высокими строениями. Несмотря на то, что Эрс почти треть жизни провёл в высотной штаб-квартире «Третьей стороны», многоэтажки он по-прежнему не любил, и на пенсии хотел бы пожить пусть и в небольшом, но обособленном домике. Коор разрастался вширь очень неохотно, предпочитая стремиться ввысь: многие люди по старой привычке избегали селиться вне линии «волн» и теснились друг у друга на головах, но находились и смельчаки, не боявшиеся покупать жильё подешевле, хоть и вне защиты излучателей. Сам город, полностью разрушенный во время войны, отстроили заново. Эрс жалел, что архитектуру, в чём-то перекликавшуюся с зодческими шедеврами его родины, не восстановили из-за устаревших коммуникаций и слишком больших расходов на замысловатую отделку. Новый Коор прославлял голую функциональность: многоуровневые магистрали на уровне первых трёх этажей, пронизывающие почти весь город; параллелепипеды однотипных строений, отличающихся разве что цветом стен, формой и размерами окон; бестранспортные зоны вокруг парков… Об утраченной эклектике исторического центра оставалось только жалеть, глядя на голографические проекции в музеях. И лишь одно здание вызывало не равнодушие, а клокочущую злость: в назидание потомкам решили не сносить последнюю пирамиду вторых захватчиков, атлериев, умудрившихся в короткие сроки заполнить Коор своими колоссальными сооружениями.
