- Да.

- Нет! – человек смял листовку. – Ты не знаешь народ, ты знаешь свой слой общества. Чуешь разницу?

- Нет.

- Смотри: я работаю на этом чертовом вокзале уже невесть сколько. Я работаю в зоне ожидания. В день я вижу, каждый чертов день, я встречаю, я вижу и обмениваюсь фразой-другой с десятками пассажиров, ждущих свой поезд. Много лет. И то я не могу сказать, что это – народ. Это просто разные индивидуумы. У каждого своя семья, свой путь, своя судьба. Это – не народ. Что есть народ? Я не знаю, друг. Народ, судя по всему, это представление общества политиком. Неважно каким, - человек снова взглянул на смятую в кулаке листовку, - Этим мужиком или там кем еще. Они вечно пекутся о народе, они думают о народе… каком народе? О чем они вообще? Вот я знаю себя. Я знаю тебя. Я знаю тех, с кем работаю. Что нам нужно? Нам нужна зарплата вовремя, и чтобы нас оставили в покое. Все! А те, кто сеет и пашет? Что им надо? Я не знаю. Но они ведь тоже народ в понимании этого чертова политика. Все мы вместе образуем плотную безликую массу, которую и называют «народ», смекаешь?

- Ну.

- Что «ну»? Народ – это аморфное, метафизическое общество. Его нет. Потому что мы все – разные. Нам всем надо разное. Кому-то еды больше, кому-то еды вкуснее, не угадаешь. Нельзя говорить, что ты знаешь, чего хочет «народ». Народа – не существует. Существует поделенное на пласты общество. И все эти пласты – богачи, работяги, обслуживающий персонал, прочие – все нуждаются в чем-то своем, их нельзя мерить общей линейкой. Понимаешь?

- Вроде да, - неуверенно ответил человек со шляпой в руках. Вид он имел крайне растерянный и не знал, как реагировать на эту тираду.

- Общество – да, оно есть. Народ – нет. Ни разу не встречал. Можно сказать, что ты знаешь, что нужно разным прослойкам общества и постараешься угодить хотя бы кому-то. Потому что нельзя угодить всем.

- Почему?

- А как ты угодишь всем, а?

- А чего хотят все больше всего? – видно было, что человек с «котелком» более-менее подкован в этой теме. По крайней мере, он стал выглядеть так, будто выбрался из топи растерянности и вступил на твёрдую почву размышлений. – Материальных благ…

- Не верно! – перебил его человек с листовкой. – Все не так. На самом деле…

- Хочешь сказать, - скептически начал «котелок», - что все вокруг не желают материальных благ?

- А вот представь: тебе назначают такую зарплату, которую ты сейчас получил бы только за десять лет работы без выходных. Представил?

- Ну.

- Гну. И тебе столько платят раз в месяц. Только не за работу, а… просто так. Город тебе раз в двадцать-тридцать-дней выплачивает такую сумму. Просто так.

- И?

- Крути! Что «и»? Ты бы стал тогда ходить на работу?

- Нет, конечно, - усмехнулся «котелок». – Я бы…

- Да-да, - перебил его «листовка». – Я бы тоже не стал. И никто бы не стал.

- И?

- Да я к тому, что кто бы тогда стал работать? Никто. Или единицы-альтруисты. А представь, что ты – заболел. А кто лечить будет? Доктора ведь тоже теперь богачи и не хотят работать. А жратва? Ты захотел есть – а продавцов нет! И поваров. Все буфеты закрыты, никто не печет и не привозит твои любимые булочки с корицей.

- Почему?

- Потому что все богатые. Потому что у всех есть бесконечные материальные блага, которые, в итоге, отправят всех в могилу от голода.

- И чего, по-твоему, хотят все вокруг?

- Покоя.

- Покоя? В смысле? Смерти что ли? – не понял «котелок».

- Да нет же, балбес! Покоя! Чтобы их оставили в покое. Пусть они бы ходили на работу, но чтобы им там не клевали мозг. За опоздания или невыполнение плана. И, чтобы приходя домой, они тоже были в покое. Любящая жена-дети-собака, еда на столе. И все. Отсутствие проблем и стресса.

- Это – не реально обеспечить. Невозможно.

- Поэтому никто из политиков этого не обещает, не так ли? Вместо этого нас кормят сомнительными обещаниями «дать то, что нужно народу». А что за народ? Где они его взяли? Никто не знает.

- Тебя послушать, так во всем этом вообще нет смысла.

- А я его и не вижу, - пожал плечами человек с листовкой. – От нас там ничего не зависит. Мы все знаем, кто победит на выборах, и кто будет новым мэром, не так ли?

- Все так, - печально вздохнул «котелок». – А куда деваться?

- Да никуда…

Двое спорщиков неторопливо направились куда-то в сторону входа в вокзал, а Джейк сидел на широкой ступени и смотрел, как его маленькая сестренка рисует мылом на блестящей каменной поверхности тех же ступеней какие-то узоры. Мыло она взяла на работе. Скоро пройдет дождь (возможно, уже сегодня вечером) и рисунки смоет. Джейк переваривал услышанную случайно информацию.

И правда – что есть «народ»? Кто это? Население какого-то конкретного города? Или его часть? Стоит ли относить к «народу» вообще всех? Бездомных тоже? А если бездомных – нет, то стоит ли тогда включать в семантическое ядро «народа» их антипод – богачей? Ибо они различаются, помимо благосостояния, знаком «+» и «-», выставляемым им обществом. Если эти обе категории относятся к понятию «народ», то как можно утверждать, что ты знаешь, что нужно «всем»?

Странно это.

- Лиз, пойдем, прогуляемся? – предложил мальчик. Он заметил, что если гулять по городу, то время летит быстрее. А раз оно летит быстрее, то и отъезд на край света настанет быстрее.

*

Дизель жил довольно странной жизнью. Он чем-то напоминал город, из которого ушли Джейк и Лиз (казалось, будто это случилось много лет назад). Только этот выглядел более… Большим. И чуть-чуть отмытым. Будто головорез, который посетил стилиста. Головорезом он быть не перестал, но внешность его все же изменилась.

В Дизеле тоже было много разных существ, но, в отличие от многих посещенных Лиз и ее братом на своем пути населенных пунктов, здесь было некое подобие власти. Был, например, мэр города, который руководил всем (его регулярно избирали примерно раз в пять лет; последние сорок лет Дизелем управлял один и тот же человек), были и разные министры, занимавшиеся управлением разными делами города.

Больше всего Джейка и его сестру удивило наличие полиции: тут действительно существовало подразделение, члены которого занимались установлением и поддержанием порядка на улицах. Следили за тем, чтобы тут сохранялось некое подобие законности всего происходящего.

Был и городской суд, были и адвокаты.

Была тюрьма.

И были наказания.

Причем закон не делал скидок никому: не-людей судили наравне с людьми, женщин – с мужчинами, а детей – со взрослыми. Как говорилось раньше, Дизель – город возможностей. У тебя тут есть возможность работать в шесть лет, и есть возможность умереть голодной смертью. А еще у тебя есть возможность быть осужденным за кражу на двадцать лет исправительных работ. Бесплатных работ. Что тоже приводит к голодной смерти, так как на зарабатывание денег для покупки пищи официальным путем времени не остается вообще. Исправительные работы – довольно прожорливое в плане потраченного времени занятие.

Самой большой странностью Дизеля были ежедневные показательные казни.

Каждый день, ровно в полдень, на главной площади казнили минимум одного преступника. Кого-то обезглавливали топором, кого-то – вешали. Но строго в полдень и обязательно каждый день. Власти считали, что это демотивирует население совершать преступления.

На деле же, горожане относились к этому, как к дождю – идет и фиг с ним. Некоторые приходили на площадь и вяло спорили, что произойдет: будет ли заключенный хныкать и умолять его пощадить, или же примет смерть «достойно». Некоторые спорили, нагадит ли казненный в штаны или нет.

Вот и сейчас Джейк и Лиз против своей воли попали на главную площадь. Повсюду стояли скучающие горожане, которых ежедневная казнь тоже застала в обеденный перерыв.

- Сосиски! Сосиски в тесте! – горланил проходящий мимо человек с лотком на груди. – Кому сосиски в тесте?!