Ксюшка тоже…

Ну вот зачем ты… Зачем, Метелин, ты упорно продолжаешь их сравнивать?!

Ксюша была уникальным ребенком. Юля, совершенно на нее непохожая, тоже единственная в своем роде. Все, что их объединяет, моя отцовская любовь. Безграничная, трепетная, подлинная. Ради Ксюши я готов был свернуть горы, как готов их свернуть сейчас ради Юли. То, что младшая дочь рождена не Варей, не умаляет ее значимость в моей жизни. И даже то, что она приходится племянницей человеку, которого я никогда не смогу простить, понять. Настолько сильно я хотел не переставать испытывать такую безусловную любовь. Дарить ее и получать.

Это — не предательство памяти нашей дочери, как, полагаю, теперь думает жена, и в чем безоговорочно удостоверится, когда узнает, кто Юлина мама. А это случится. Пора раскрыть глаза.

Я не смею просить Марго бросать устаканившуюся после длительного отсутствия в родном городе жизнь ради того, чтобы сохранить от ушей и глаз Вари правду о том, какая я скотина. Случай в кондитерской — исключение. До того дня мы старались не выбирать для встреч с Юлей улицы и места, где вероятность столкновения с Варей зашкаливала. И, если быть откровенным до конца, я не хочу, чтобы они уезжали. Она уезжала. Чем ближе Юля, тем спокойнее я. Однако продолжать утаивать от жены всю правду станет сложнее. Если она начнет искать информацию…

— Вот, — как только Юля засыпает, и мы покидаем палату, Марго ныряет рукой в сумку, достает ключи от съемной квартиры и вручает мне. — Ее вещи хранятся в шкафу, разрисованном фломастерами.