— Можно машину подогнать, — предлагает санитар, — верхний прожектор сюда направить. Светло как днем будет.
— Давай сам занимайся, — отвечаю, — справишься?
— Так точно!
Прибежал посыльный от Эмиссара, скороговоркой протараторил доклад. Быков немедленно требует список раненых и убитых.
— Подождет до утра, — нагло отвечаю, — или пусть выделяет специального человека для писарской работы и не отвлекает врача от своих прямых обязанностей.
Посыльный растерялся, ничего не сказал, развернулся и ушел. Видимо, в таком тоне еще никто с Эмиссаром не общался. Ну и черт с ними со всеми. Пусть думают, что хотят. Я что вам, железная? Весь день оперировать, а потом полночи списки составлять?
Ушла в машину, завалилась на заднее сиденье и вырубилась на полчаса. Ни вопли раненных, ни чужие разговоры, ни рев двигателей грузовиков не смогли мне помешать бессовестно дрыхнуть.
Разбудил Эмиссар лично.
— Лидия Андреевна, простите ради Бога…
— Что случилось? — подскочила я как ужаленная, — раненых привезли?
— Да нет, — вдруг смутился он, — вы нам срочно нужны на совещание как представитель администрации.
— Че-е-го? — я даже поперхнулась от неожиданности, — с каких это пор, Родион Сергеевич, вы врача записали в командный состав?
— Лидия Андреевна, — довольно сухо отрезал Быков, — немедленно прекратите балаган. Я вполне серьезен. Вы нам нужны.
— Даже не начинала, — буркнула я недовольно, — совещайтесь сами, а мне дайте поспать хотя бы пару часов. Я с ног валюсь от усталости, причем вашими же стараниями. В войнушку поиграть захотелось? Половину состава экспедиции угробили.
— Отставить! — Эмиссар от злости аж позеленел, — господин военврач, извольте принять вертикальное положение и немедленно следовать за мной. Это приказ! Все возражения — потом.
Уж коли до прямых приказов дело дошло, то шутки закончились. Значит, дело совсем дрянь. Ворчи — не ворчи, психуй — не психуй, а без тебя, Лидия Андреевна, отцы командиры ныне справиться не могут. Дальнейшее сопротивление железной воли Эмиссара вызовет только сильное встречное противодействие. Эдак за неподчинение можно вполне серьезно выхватить на орешки.
— Есть, господин полковник, — отчеканила я по-уставному. Очень хотелось заехать по скуластой небритой щеке, но сдержалась. С большим — пребольшим трудом удержалась. Чертов сапог! Никакой жалости к подчиненным, никаких манер. Тьфу на тебя!
— За мной, — скомандовал Быков и, не оглядываясь, зашагал к штабной машине.
Ладно, прогуляемся, послушаем последние новости из первых уст. Из самых что ни на есть первых и главных.
В броневике уже все сидели по своим местам и нас с Быковым дожидались. Забралась я в салон, огляделась — «мама родная», и вот тут только до меня и дошло…
Чекист погиб при обороне лагеря. Главному столичному профессору бандиты голову отрезали, чем-то он им не понравился. Помощник Быкова — Федя Шибарин, с тяжелейшим ранением лежит под навесом в коме.
Иными словами, командный состав экспедиции резко и значительно сократился. Эмиссар, собственной персоной. Его заместитель и по совместительству начальник охраны конвоя — Пауль Нойманн. Да прижухший, как осенний лист, одинокий аспирант Реввель, чьей обязанностью всегда было служить материальным дополнением к профессору Жмышенко, упокой Господь его душу.
Помощники и советчики у Быкова как на подбор. Один — вояка до мозга костей и кроме «упал — отжался» ничего более умного из себя выдавить не сможет. А второй привык только поддакивать и во всем полагаться на безвременно ушедшего профессора и собственного мнения, в принципе, не имеет.
Тут самое время вспомнить о, так сказать, руководителях второго уровня.
Чернецкого при форсировании проклятых озер черви пожрали. Боцман убит в перестрелке с бандитами. Младший научный сотрудник Василий, как я поняла, присутствующий в экспедиции чисто номинально для солидности при господах ученых, и тот — с тяжелым ранением. Следовательно, к административной работе привлечен быть не может. Даже Стивен, которого Чекист окрестил Комиссаром и готовил на смену «сексуально озабоченному особоуполномоченному», и тот куда-то запропастился. Бедный Мишка по всему лагерю полдня бегает, разыскивает. Уже не меньше, чем по пять раз у всех и каждого уточнил, — «вы не видели Стива?» Нет, мы не видели. Вот и получается, что в администрации у нас осталось всего три человека. Кворум отсутствует.
Теперь-то хоть все понятно стало. Лидия Андреевна мало того, что при звании, так еще и одну из ключевых должностей в экспедиции занимает. Значит, сам Бог велел ввести ее в состав командования и повесить на нее кучу дополнительных забот и принятие важных стратегических решений. Короче говоря, навалить побольше ответственности на хрупкие женские плечи.
А на кого еще? Не на завхоза же, правильно?
Ладно, все понимаю. Вошла, поздоровалась, присела на сидение в уголочек, жду. Быков откашлялся и начал доклад. Вкратце пересказал то, о чем и так успел поведать Эльдар, ну это санитар который. О том, как наши доблестные воины и защитники решили местным бандюганам показать силу богатырскую, а нарвались на армию шейха поганого и едва ноги унесли, и чуть без зубов не остались.
Потом Быков рассказал о своих переговорах с всемилостивейшим шейхом, любезно согласившимся пропустить нашу колонну в Эфиопию и даже пообещавшим компенсировать наши военные потери двумя грузовиками и парой десятков наемников из личной охраны.
Помощники равнодушно выслушали доклад Эмиссара, сидят — молчат. Я одна почувствовала подвох?
Как школьница тяну руку:
— Родион Сергеевич, а можно уточнить?
— Слушаю вас, Лидия Андреевна.
— А в качестве кого наемники будут нас сопровождать?
Молчит, переваривает, размышляет над ответом.
А что тут думать? Уж коли назвали нашу экспедицию конвоем, то соответственно и получили мы себе на шею самых настоящих конвойных. Они же — надзиратели или вертухаи, выражаясь по блатному. Отсюда и наш собственный статус вполне себе так отчетливо вырисовывается.
— Будем надеяться, — осторожно высказался Быков, — что эмир, как лицо, заинтересованное в удачном завершении нашей экспедиции, не станет наделять своих людей чрезмерными полномочиями.
Это он так культурно и вежливо описал собственную беспомощность. Я бы на его месте не была так беспечна. Но тут, как говорится, решение за главным.
Пауль меня поддержал и сделал весьма недвусмысленное предложение.
— Родион Сергеевич, может, отъедем подальше и обезвредим? Так, на всякий пожарный. Не доверю я этим бандосам ни на грамм.
— Слишком велик риск, — покачал головой Эмиссар, — да и лишний раз гневить эмира не хочется.
— Да ладно вам, — начал настаивать наш главный вояка, — не будем мы никого убивать. Окружим, обезоружим, свяжем…
— Нет, — твердо сказал Быков, — наемники поедут с нами в качестве сопровождения колонны. Трогать их я категорически запрещаю. Это наш пропуск до самой границы с Эфиопией.
— Ну вы же понимаете, Родион Сергеевич, — встряла уже я в диалог, что эмир не просто так по доброте душевной нам своих воинов подсунул. А ну как они первые на нас нападут?
Эмиссар кивнул головой.
— Согласен, что не просто так. Но и вы поймите, у меня на переговорах не было выбора. Либо соглашаться на все его условия, либо…
Быков не закончил фразу, все было понятно и так. Впрочем, как оказалось, не всем.
— А что еще в списке условий было? — уточнил Пауль.
Быков пару секунд поиграл желваками на скулах, затем пояснил:
— Эмир пожелал лично осмотреть артефакт. После чего пообещал выдать подорожную грамоту на право беспрепятственного проезда до границы с Эфиопией. И настоял на включение в состав экспедиции двадцати его представителей.
Я почувствовала, что ни черта не понимаю. Какой еще к черту артефакт? Он о чем вообще толкует?
— Вы хотите сказать, — вставил свои пять копеек Реввель, — что наемники шейха не просто отконвоируют нас вон из королевства эмира, а в качестве наблюдателей поедут с нами до самого Бахр-дара?
