А потом деревья расступятся в стороны, открывая дорогу, сойти с которой невозможно.

Стивен осторожно двигается вперед, отводя сухие концы ветвей стволом автомата. Под ногами чавкает болотная грязь, так и норовя отнять грубые кирзовые сапоги. Приходится останавливаться, и придерживая голенище рукой, выдергивать их из вонючей жижи, чтобы через минуту снова погрузить туда же.

Если он останется без обуви, идти станет намного сложнее.

Спотыкаясь о клубки корней, поваленные стволы и разбросанные валуны, он бредет почти не разбирая направления. Останавливаться нельзя, нужно идти. Направление не важно, лес не бесконечный, когда-то же он должен закончиться?

Невыносимая вонь! Миазмы разложения, поднимающиеся от поверхности болота, пропитали воздух гнилостными испарениями, болезнетворными бактериями и смертельно опасными вирусами. Стивен бредет вперед, стараясь, насколько это возможно, сдерживать дыхание, а когда становится совсем невыносимо, делает аккуратный вдох через грубую ткань, прижимая к губам отворот форменной куртки. И все равно в груди першит и жжет, хриплый кашель рвется наружу. Значит, зараза уже проникла в бронхи и теперь медленно наполняет организм смертельным ядом.

Нужно торопиться, времени осталось слишком мало.

Стивен видит впереди свет и слегка изменяет направление, стараясь двигаться максимально коротким путем к цели. Идти почему-то сразу становится легче. Он вновь и вновь перебирается через осклизлые бревна, цепляется курткой за торчащие ветви, спотыкается о валуны с острыми краями, но упрямо бредет вперед. Иногда, чтобы перебраться с одной сухой кочки на другую, приходится опираться на ствол автомата, погружая приклад в противную липкую жижу. Свет становится все ярче, земля под ногами суше, а спутанных клубков высохших корней все меньше и меньше.

А потом ветви действительно расходятся, и он выходит на небольшую полянку, посередине которой горит костер. Вдох облегчения срывается с губ. Небольшая передышка, здесь почти безопасно.

Надолго задерживаться нельзя и здесь, но немного передохнуть не помешает. Стивен делает еще один шаг и останавливается, силы окончательно покидают его. Он теряет равновесие и едва не падает подле костра, спасибо верному другу Калашу, третья точка опоры опять помогает удержаться на ногах. Он явственно слышит треск сучьев и тяжелую поступь. Кто-то идет сюда через лес сквозь клубы тумана.

С огромным трудом удается выпрямиться и удержать равновесие. Стивен быстро осматривает автомат, отряхивает грязь со ствольной коробки, снимает с предохранителя, переводит в режим автоматического ведения огня, взводит затвор. Перед глазами плывет, в висках стучит пульс.

С грохотом и металлическим лязгом на полянку перед костром выходит огромный, чуть не в два раза больше человеческого роста, средневековый рыцарь, закованный в тяжелые латы. Скрип железа, тяжелая поступь на секунду стихают, рыцарь останавливается, поднимает руку и откидывает забрало шлема. Лицо суровое, мужественное, слегка небритое, с правильными чертами лица. Совершенно незнакомое. Голос хриплый, но доброжелательный:

— Дружище, какими судьбами?

Стивен растерянно смотрит на гиганта и мучительно пытается хоть что-то вспомнить. Память окончательно отказывается служить, остается только ощущение сопричастности к чему-то важному и давным-давно забытому.

Он знает этого огромного страшного черного рыцаря. Сейчас совершенно не важно — откуда, важно лишь то, что это друг, и он поможет. А все вопросы и непонятки — потом, когда для этого будет время. Если оно вообще будет.

— Что с тобой случилось? — недоумевает рыцарь.

Стивен молчит.

Он и сам хотел бы узнать что с ним произошло, и как он здесь оказался? Но он не помнит. И любая попытка напрячься отдает невыносимой болью в груди.

Дышать, обязательно нужно дышать. Вдох — выдох. Вдох — выдох.

— Ах черт, ты же ничего не помнишь… — сокрушается рыцарь и как-то странно на него смотрит.

Нет, правильно будет, не «на него», а «сквозь него».

Лицо рыцаря мрачнеет, губы бормочут едва слышно, только одно слово долетает до слуха Стивена.

— … некроз…

Стивен чувствует себя все хуже и хуже, перед глазами двоится, голова кружится, мир вокруг расплывается. Во всем виноват проклятый лес. И эта чертова дорога…

…на которую нельзя ступать…

Стивен уже почти не различает фигуру рыцаря, сосредоточившись только на пляшущих языках костра.

— Помоги… — шепчет он.

Чем может помочь ему этот огромный, закованный в железо призрак из прошлого?

Но ведь больше надеяться все-равно не на кого. Сознание уплывает.

Рыцарь выхватывает из ножен огромный двуручный меч, на клинке вспыхивают загадочные письмена, поднимает его над головой и ревет, словно медведь, луженой глоткой:

— Во имя Света!

Свечение многократно усиливается, достигает невиданной силы. Словно маленькое солнце вспыхивает над проклятым лесом. Туман отступает, обнажая узловатые искореженные ветви. Курится поверхность болота, налетает небольшой порыв ветра, принося с собой глоток свежего воздуха. На долю секунды свечение становится еще ярче, а затем срывается с острого кончика меча рыцаря, летит навстречу и ударяет Стивену прямо в грудь.

Мир вокруг взрывается невыносимо ярким белым светом, а тело наполняется безумным количеством энергии. Стивен разводит руки в стороны и хохочет от восторга. Рыцарь тоже улыбается, убирает меч обратно в ножны.

— Ну что, получше стало?

— Да, — не хочет ничего скрывать Стивен, — так гораздо лучше.

Он действительно чувствует невероятный прилив сил и энергии. Прямо хоть сейчас готов пробежать кросс в пятнадцать километров.

— Ты не стесняйся, — выпрямляется рыцарь, он вновь готов к походу, — зови, если будет нужна помощь. Ты не помнишь прошлое, но эту нашу встречу ты не забудешь никогда.

Стивен отрицательно качает головой.

— Спасибо за предложение. Но я пока и сам справляюсь.

— Тогда — вперед, — рыцарь резким кивком головы с металлическим лязгом захлопывает забрало шлема:

— Во имя Света!

Стивен просыпается в поту, очумело оглядывается вокруг. Мир вернулся к нормальным размерам, и это радует. А главное, исчез навсегда проклятый Черный лес из сновидения. Гул двигателя скорой и небольшое раскачивание носилок действуют успокаивающе.

Странный сон. Очень и очень странный. Этот загадочный рыцарь трехметрового роста. Невероятных размеров двуручный меч, светящиеся руны вдоль клинка. И это его незабываемый крик — «во имя Света!»

Привидится же такое…

Перед глазами совсем рядом возникает озабоченное лицо врача.

— Ну, как ты?

— Лучше, — с трудом выдавливает из себя Стивен.

Лидия трогает лоб, удовлетворенно констатирует.

— Жар спал. Организм потихоньку побеждает инфекцию. Жить будешь.

Хорошая новость! Вот только сил совсем нет…

С трудом разлепил глаза, невыносимо хочется спать. Судя по ощущениям, «скорая» уже давно стоит на одном месте. Видимо, остановка на дозаправку. Очень жарко! Интересно, почему не организуют дневку? Солнце давно перевалило зенит.

В салон втиснулся Мишка, бормочет почти неразборчиво, глаза опять на мокром месте.

— Стивен, прости… я не хотел…

— Я знаю, Миш, — с трудом выдавил из себя Стивен, — все будет хорошо.

Говорить тяжело, но Мишку надо успокоить. Мучается бедняга угрызениями совести.

Хлюпнул носом, немного взбодрился, заторопился обратно.

— Стив, ну ты это… выздоравливай… я попозже еще приду.

Только закрыл глаза, опять дверца хлопнула. Политрук, собственной персоной.

— Привет, комиссар, — усмехается, — ну что, оклемался?

— Здра… — заплетающимся языком промямлил Стивен и оборвал фразу на середине, — почти.

Надо бы поговорить с Чекистом, рассказать вещий сон, объяснить…

Но сил нет. Во рту пересохло и горло дерет, словно наглотался песку. В груди хрюкает при каждом вдохе, приступами накатывает удушающий кашель. Это самое страшное, если начнется приступ, а он обязательно начнется при достаточно длинной фразе, то все равно ничего толком объяснить не смогу.