С горем пополам сбросив в прихожей обувь и пальто и чудом не уронив гитару, мы стараемся не смеяться, но на лестнице все попытки идут прахом, и мы хохочем, как безумные, просто потому, что нам хорошо. Коридоры на удивление пусты, и на задворках сознания мелькает мысль, что День святого Валентина у всех проходит так, как хотелось бы.

Костя прикладывает палец к губам, намекая, что мы уже наделали столько шуму, что через пару минут здесь соберутся все обитатели дома, но я успокаиваюсь всего на пару ступенек, а потом нас обоих снова пробирает на смех. Скрываясь от горничной, словно нашкодившие дети, мы сворачиваем в другой коридор, а затем в еще и еще один. Я дергаю парня за руку, увлекая за собой в первую попавшуюся дверь.

В помещении темно, и я не сразу могу сориентироваться, где мы находимся. Два поворота было или три?

— Это гостевое крыло, — шепчу я вперемешку с поцелуями.

Костя прижал меня к стене буквально с порога, и голос разума, подав последний признак жизни, замолк. Я обхватываю руками его плечи, притягиваю ближе, перебираю пальцами светлые волосы, и нога сама собой поднимается выше, удобно ложится ему на пояс, когда парень спускается к шее.

— Ну и к черту, это ведь наш дом, — иногда я упускаю этот факт из виду, но он прав, а спальни Яхонтовых находятся на втором этаже, так что сюда точно никто не зайдет по случайности.

Парень подхватывает меня на руки, но его хватает всего на пару шагов, и мы обрушиваемся в кресло практически наугад, ведь свет не включали. Ворчливо напоминая Косте, что такими темпами его рана никогда не заживет, прикусываю кожу на шее — наверняка останется след — и тут же зализываю место укуса.

— Иди сюда, — рычит Костя, пытается наощупь расстегнуть мое платье, пока я стягиваю с него свитер, но вскоре бросает это дело и просто задирает юбку.

Я прекрасно его понимаю и тоже не могу больше ждать, приподнимаю бедра, чтобы избавиться от трусов, и стараюсь не захихикать, пока Костя пытается снять с меня эти «ебучие три нитки». В конце концов у него получается, и я сразу притягиваю его к себе, жадно целую, попутно расправляясь с пряжкой его ремня с нездорово-профессиональной скоростью.

Совсем уж неожиданно комната озаряется светом, который с непривычки кажется до боли ярким, и я еще не успеваю понять, что произошло, как Костя мгновенно одергивает мое платье, не рассчитав силу, и меня вместе с тканью тянет вниз, но парень успевает подхватить и поставить на ноги, прижать к себе, закрывая от всех опасностей.

В общем-то, первая связная мысль именно о том, что в особняк сумел каким-то образом прокрасться Елисеевский шпион или наемный убийца, ведь гостевое крыло третьего этажа всегда пустовало, да и на втором еще хватало свободных комнат.

— Вы б хоть труселями не разбрасывались, емае, — с кровати лениво поднимается заспанный парень, совершенно мне незнакомый, и метким броском возвращает мне недостающий элемент одежды. Господи, сегодня же выброшу их куда подальше.

Нападать на нас, похоже, никто не собирается.

— Кто вы такой? — еще сильнее напрягается Костя.

— Марс, — незнакомец натягивает майку, и через ткань его голос звучит приглушенно. — Можете оставаться, я не против тройничка, — объявляет с важным видом, наугад приглаживая растрепанные волосы. — Воу, полегче, я пошутил, — выставляет руки в капитулирующем жесте, когда Костя выдает что-то нечленораздельное, но очень агрессивное, — вы бы видели сейчас свои лица, — посмеивается он. — Ну, я пойду, отдыхайте.

— Стоять, — опасность сейчас чувствуется вовсе не от вторженца в наш дом, а от Кости, и я даже побаиваюсь его в такие моменты, но от этого хочу только сильнее.

— Просто не хотел вам мешать, — пожимает плечами незнакомец.

С полным усталости вздохом я плюхаюсь обратно в кресло.

— Как вы попали в дом?

— Темыч провел, — кажется, его эта ситуация только позабавила, но, наткнувшись на Костин тяжелый взгляд, парень исправляется: — Смольянинов Артем. Вы его не знаете, что, ли? — удивляется он, когда мы только молча думаем в ответ. — Он секретарем работает у Джины Снегиревой, о ней-то слышали? Темыч говорил, она тут одна из главных, — когда поток слов прекращается, лицо неизвестного, как по нотам, приобретает напряженно-испуганное выражение. — А вы вообще кто такие?

— Приятно познакомиться, Джина Снегирева, — замогильным голосом сообщаю я.

— Константин Жилинский, — нехотя представляется и Костя, впрочем, и не собираясь расслабляться.

Лицо паренька светлеет.

— А-а-а, тот самый школьный препод, который хорошие оценки почти не ставит?

— Потому что английский надо учить, — ворчит себе под нос Костя, а затем внушительно прокашливается. — Опустим этот факт моей биографии. Цель, эм, — он закусывает губу, и это выглядит чертовски сексуально, так, что мне уже всё равно на этого Марса, пусть только уйдет уже куда-нибудь поскорее, — визита?

— Так вы ж сами и позвали, — недоуменно моргает тот. — Темыч сказал, мол, для дела нужен, а вы поспать не даете.

Я чуть не подпрыгиваю в многострадальном кресле, потому что да, правда: мы ведь договаривались с Артемом, он обещал устроить нам в пятницу встречу с каким-то своим знакомым.

— Совсем из головы вылетело, — оправдываюсь я, невинно хлопая глазами, потому что если пацан кажется безобидным, то Костя точно намерен кого-то убить. — Нам ведь понадобится помощь против Елисеевской сети. Но Артем ведь говорил про пятницу? — неуверенно спрашиваю я, потому что могла и перепутать.

— Ага, — с довольным видом кивает наш странный гость, — в пятницу. Но я автостопом доехал быстрее, чем рассчитывал.

Время близится к одиннадцати, а настроение почему-то становится не по часам бодрым, да и расходиться никто не собирается, похоже.

— Я совсем забыла про еще один сюрприз, — осторожно дергаю Костю за руку, — там торт в холодильнике, — добавляю почти шепотом.

Гнев моментально сменяется на милость.

— Тогда я сварю кофе, — Костя уверенным шагом направляется к двери, так и забыв надеть обратно свитер. — Или хочешь чай?

— Кофе, — выбираю без раздумий. Марс устремляется за нами, и, обернувшись, обращаюсь уже к нему: — Ну имей ты совесть, сегодня всё-таки День святого Валентина.

Внезапно свалившийся на нашу голову гость что-то возражает про день расстрела Чикатило, но я уже не слушаю, догоняя Костю на пути к кухне. Украдкой разглядывая его торс и наблюдая за ловкими движениями рук над туркой, я думаю о том, что кофе сейчас и правда будет очень кстати, потому что планомерное завершение вечера теперь просто обязано растянуться до самого утра.

Заботы, которые я старательно откладывала, чтобы спокойно провести хотя бы день всех влюбленных, навалились ровно на следующий день, с самого утра. Мы заснули только часам к четырем, а то и ближе к пяти, а вставать приходилось обычно в половине шестого, чтобы успеть и собраться, и позавтракать, и доехать без опозданий, но мы ожидаемо проспали, и нормального завтрака сегодня не случилось.

Пока Костя рылся в шкафу в поисках чистой рубашки, совершенно невыспавшийся, я чувствовала себя на удивление хорошо, но не успевала ровным счетом ничего. Первым делом, еще до того, как ко мне в рот попала хоть капля кофе, я помчалась к будке охраны, даже толком не одевшись, просто закуталась поплотнее в пальто.

— Почему вчера пропустили постороннего в дом? — гневно вопрошала я, уперев руки в бока.

— Так Артем Савельевич велел, они приехали вместе, — оправдывался круглолицый розовощекий охранник Петя, молодой и еще, видимо, не очень опытный.

Я вздыхаю, стараюсь не злиться, но выходит ожидаемо плохо.

— Есть ведь какой-то регламент работы у вас, нет? — уже отчаявшись, спрашиваю я. — В котором написано, что нельзя вот запросто впускать на территорию чужих без одобрения кого-нибудь из членов семьи.

— Есть, — с самым честным видом кивает Петя, — только Артем Савельевич сказал, что это по вашему приглашению.