Я подхожу к столу Тьяго с сердцем в горле. Он хищно облизывает губы, наблюдая за тем, как я приближаюсь, но ничего не говорит. Его молчание намного хуже, чем любая запись, которую мой отец мог когда-либо проиграть мне.

— Мне очень жаль, — откровенно говорю я.

Когда я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ним, я обнаруживаю, что блестящие глаза пристально смотрят на мое лицо. Грубые слова неуверенно слетают с его губ. — За что?

— За то, что я выплеснула на тебя свой гнев и за ужасные вещи, которые я сказала вчера. Я качаю головой. — Я совсем не это имела в виду, и ты этого не заслужил. Ты был прав во всем. Для меня не имеет значения, что ты сказал в этой записи. С тех пор как ты женился на мне, ты относился ко мне только хорошо, и это главное. Действия, а не слова. Мое горло с трудом справляется с массой эмоций, но в моем голосе звучит искренность. "Мне очень жаль."

Пока я жду его ответа, мой пульс громко стучит в ушах. Он не заставляет меня долго ждать.

— Почему ты пришла сюда? — спрашивает он низко и неровно.

Я поднимаю подбородок. — Чтобы вернуть тебя домой.

— Это то, что ты хочешь? он говорит грубо.

Я киваю. — Я не хочу проводить еще одну ночь в нашей постели без тебя.

— Почему нет?"

Потому что это был печальный опыт.

Потому что я тебя люблю.

— Ты занимаешь так много места, что можно было бы подумать, что без тебя я буду спать как ребенок, но… все было не так. Простыни были слишком тугими. Кровать слишком большая. И мне было так холодно, сколько бы одеял я ни заворачивала. Я ненавидела лежать в этой постели без тебя. Где бы ты ни спал прошлой ночью, я сожгу этот матрас так же, как ты сжег матрас в гостевой комнате. Я делаю паузу, мои губы дергаются от волнения. Я качаю головой. — И точно так же, как ты однажды пришел за мной, теперь моя очередь сделать то же самое и вернуть тебя домой.

Он медленно скользит взглядом по моему телу, прежде чем снова поднять на меня горящие глаза.

— Так одетой?

Я смотрю на свои длинные голые ноги и беспорядочно застегнутый топ. Мои щеки краснеют.

— Уже поздно, я была готова ко сну, но ждала тебя. Когда стало ясно, что ты не собираешься возвращаться домой сегодня вечером, я ушла из дома. Я поднимаю плечо. — Я не думал об переодевании. Все, о чем я заботилась, это найти тебя, — признаюсь я.

Он обжигает меня своим взглядом, но его взгляд не выдает ничего, кроме этого, заставляя мое беспокойство расти.

Тишина длится долгие мгновения, прежде чем раздается стук в дверь.

— Заходите, — резко приказывает Тьяго.

Я отвожу взгляд, встревоженная тем, что он позволил кому-то прервать нас, прежде чем что-то сказать. Должно быть, он все еще злится на меня, раз затягивает мои пытки вот так.

Хоакин входит с коричневым конвертом из манильской бумаги и останавливается, когда видит меня. Он быстро замечает мою одежду или ее отсутствие и торопливо смотрит на потолок.

— Шеф, адвокат только что принес документы, которые вы просили, — говорит он, протягивая ему конверт.

Тьяго принимает его и мой живот падает на пол.

Юрист?

Документы, которые он хотел? И в этот час?

Конечно, это не может быть тем, о чем я думаю… Не после одного глупого спора.

Должно быть, это бизнес, связанный с картелем.

— Спасибо, можешь идти.

Когда Хоакин закрывает за собой дверь, Тьяго отводит руку в сторону и протягивает мне конверт из манильской бумаги.

— Это для тебя, — говорит он.

Мои пальцы сжимают документы, и мое сердце разбивается пополам. Подобно последствиям катастрофического землетрясения, удар разрушает поверхность нуждающегося органа, раскалывая его без возможности восстановления. Я удивлена, что он не слышит, как он разрывается, когда этот звук так громко отзывается в моих ушах.

Если в этом конверте есть то, что я думаю, то это конец. — Это документы о разводе? Я шепчу, мой голос настолько тихий, что его едва слышно.

Лицо Тьяго резко темнеет, как будто гроза захватывает его черты и полностью затемняет их. Он стоит, медленно раскрываясь во весь свой высокий рост. Когда он говорит, в его голосе нет абсолютно никаких следов юмора, только смертельная нотка.

— Ты надеешься, что это то, что я тебе только что дал?

— Нет! Я яростно качаю головой. — Это совсем не то, чего я хочу, но ты так поздно разговаривал с адвокатом, так что… я не знаю…

При моем ответе в его глазах блеснуло удовлетворение. В моей груди зарождается маленький проблеск надежды.

— Открой, — приказывает он.

Перевернув конверт, я залезаю внутрь. Достаю стопку документов толщиной примерно в четверть дюйма. Я читаю первую строчку верхней страницы и в шоке смотрю на Тьяго. Уголок его губ растягивается в самодовольной ухмылке, и он наклоняет подбородок, чтобы я продолжала читать. Я так и делаю. Я прочитала весь верхний лист, прежде чем снова взглянуть на него.

— Что… что это, Тьяго?

Он начинает обходить свой стол. С каждым шагом, приближающим его ко мне, у меня перехватывает дыхание, пока мне вообще не становится трудно получить доступ к кислороду.

— Когда твой отец не смог выплатить свой долг в двадцать миллионов фунтов в течение отведенных мне тридцати дней, он начал задолжать мне значительные проценты за каждый дополнительный день, потраченный сверх установленного срока. Он кивает на документы. — То, что у тебя в руках, — это то, что он использовал для выплаты указанных процентов. Пять мест в совете директоров Noble Group.

Я смотрю на него, мой рот на полу. — Он дал это тебе?

— Он был счастлив расстаться с ними, когда перед ним стоял выбор — они или его жизнь.

— Но это на мое имя», — говорю я, глядя на верхний лист, который держу в своих трясущихся руках, а затем снова на него. — Ты отдаешь их мне?

Тьяго останавливается передо мной, его огромная фигура возвышается надо мной. Горячие, собственнические глаза жгут мое лицо, зажигая пламя возбуждения в моем животе. — Это твоя компания. Я просто даю тебе то, что по праву принадлежит тебе. То, что твой отец должен был дать тебе сам, — добавляет он с опасным рычанием. — Артуро слышал, как он тебя уволил. Он не имеет права отнимать у тебя то, что тебе дорого больше всего, и я конечно, не собирался допустить, чтобы это произошло, пока я стоял сложив его руки и ничего не делая. Я считаю, что эти пять мест в сочетании с двумя, которые уже есть у тебя с Тристаном, должны дать тебе большинство голосов. С их помощью ты сможешь не только сохранить свою работу; ты можешь свергнуть его и стать генеральным директором.

Его большая рука сжимает мою, успокаивая дрожь, от которой трясутся страницы. Тепло оживает, когда он касается меня, и распространяется по всему моему телу.

Я снова поднимаю глаза на него, но обнаруживаю, что его взгляд решительно устремлен на страницы в моей руке.

— Но я также отдаю их тебе по эгоистичной причине. Ты была права — у тебя не было возможности сделать выбор. Твой отец заставил тебя, а потом я заставил тебя. Это дает тебе автономию и финансовую свободу выбора — остаться со мной или уйти от меня.

Он долго смотрит на документы, прежде чем его глаза скользят к моим, полные неприкрытой уязвимости и тоски. Я не думаю, что это та его сторона, которую он позволяет увидеть кому-либо еще. Его рука скользит вверх по моей руке и к моему лицу, где он касается моей щеки. Я наклоняю голову и прижимаюсь к его большой руке.

— Останься, — шепчет он, и это слово звучит где-то между мольбой и молитвой. — Я хочу, чтобы ты осталась.

Я моргаю, и густая слеза падает по щеке. Он ловит его большим пальцем.

Тревога снижает его тон. — Почему ты плачешь?

Водоворот эмоций зашкаливает. Я вошла такая обеспокоенная и напуганная за наше совместное будущее, только чтобы обнаружить, что он снова работает, чтобы защитить меня.

— Вчера… ты сказал, что закончил, — говорю я, мой голос ломается, и по моему лицу катятся новые слезы.

— Закончил? Лицо Тьяго смягчается, но его голос приобретает бескомпромиссную остроту. — Я закончил спорить на эту конкретную тему, но я никогда не закончу с тобой. Выбрось это из головы.