Иногда ферзь делает на доске неудачный ход — ошибку, за которую ей приходится расплачиваться.

Я, конечно же, плачу за свою сейчас.

— …Однако я определенно хочу диверсифицировать свое портфолио. Я люблю свадебные платья, но хочу попробовать все. Платья, повседневная одежда, деловая одежда, нижнее белье, что угодно. Думаю, это будет последний свадебный клиент, которого я возьму на какое-то время, — заканчивает Дагни.

Меня пронзает чувство вины. Я ужасный друг, не могу даже пяти минут слушать ее, не беспокоясь о собственных проблемах.

— Пожалуйста, позволь мне носить все то, что ты придумаешь, — прошу я, хватая ее за руку. — Знаешь, я твой фанат номер один — что бы ты ни делала, я хочу это носить. Если ты хочешь на мне это видеть, то да.

— Да, — говорит она с улыбкой. — Горячая блондинка, одетая во все мои вещи? Это ты делаешь мне одолжение.

Я крепко обнимаю ее и кружу вокруг себя. — Скоро твое имя станет нарицательным среди лучших из них, Дагс, и мне не терпится занять место в первом ряду, когда это произойдет.

Ее сияющая улыбка внезапно исчезает с ее лица, сменившись мрачным угрюмым выражением лица. Ее глаза устремлены на что-то вдалеке позади меня.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спрашиваю я.

Она сердито рычит. — Ты обернешься и увидишь это сама, поэтому позволь мне сначала предупредить. Там голубоглазая сучка — разлучница, бессмысленно улыбающаяся твоему мужу, как будто он только что рассказал самую смешную шутку, когда-либо записанную.

Я тяжело выдыхаю, воздух выходит из легких.

— Золотое платье? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Нет.

Мой взгляд останавливается на ней, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что это действительно совершенно другая женщина сейчас пристает к Тьяго. Он стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу ни его лица, ни того, как он на нее реагирует.

Мои щеки горят от гнева.

Первая обняла его и ушла, так что я ничего не сделала, но эта вторая, перебирающая свои волосы и одаривающая Тьяго призывной улыбкой, заставляет мою кровь вскипать.

Дэгни бросает на меня многозначительный взгляд. — Это твой мужчина, на которого она публично пускает слюни, Тесси. Может быть, тебе пора признаться в Стокгольмском синдроме, тебе не кажется?

Я стремлюсь к беспечности, к невозмутимому пожиманию плечами.

— Я не могу…

Мои слова резко оборвались, когда я увидела, как женщина подошла ближе. Она кладет свою руку на руку Тьяго, склоняет голову набок и кокетливо смеется, все это происходит с замедленной точностью, как в автокатастрофе, от которой я не могу отвести взгляд.

Я несусь через комнату, прежде чем успеваю осознать это, мой гнев вспыхивает ярко-красным, а взгляд ядовито устремляется на них, когда я приближаюсь к нему сзади.

Несмотря на то, что черная дымка ярости делает меня почти слепой, мне удается оторвать ее руку от его руки и швырнуть ее обратно в нее, наслаждаясь тем, как она безвольно падает на ее бок. Я встаю между ними, повернувшись к нему спиной.

Женщина имеет наглость озадаченно взглянуть на меня. Я никогда не понимала насилия до того самого момента, когда мне пришлось физически сдерживать себя, чтобы не выцарапать ей глаза за то, что она смотрит на моего мужа, как на закуску, а на меня, как на сумасшедшую.

Возможно, я только начинаю обнаруживать, что я есть.

— Простите, а вы кто? она спрашивает.

— Ты спрашиваешь меня кто я? Я его жена , — огрызаюсь я.

Чья-то большая рука обхватывает меня за талию и неуместно ложится мне на живот, вызывая мучительную боль, которая отдает прямо в самое сердце. Тьяго плотно прижимает меня к своей груди, его тепло сразу же проникает мне в спину. Когда я наклоняю голову к его плечу и смотрю на него, я обнаруживаю, что мрачные, довольные глаза горячо горят в одной из сторон моего лица. Его явное самодовольство по поводу моего вмешательства не успокаивает мой гнев.

— Ой. — Явное разочарование в ее тоне заставило меня снова взглянуть на нее. — Ну, я просто представилась…

— Не нужно представляться моему мужу, — отрезаю я. — Он уже знает достаточно людей.

Рука Тьяго до синяков сжимается вокруг меня, когда я наконец называю его своим мужем. Его член твердеет, напряженно пульсируя у моей поясницы. Я на мгновение ошеломлена тем, как два слова, сказанные из моих уст, могут повлиять на него.

Женщина обращается к Тьяго за помощью, насмешливо смеясь. — Ну, еще одно знакомство явно не помешает, — говорит она.

Вот и все.

Я пытаюсь подойти к ней, решив, что, в конце концов, она заслуживает этого взгляда, но Тьяго крепко прижимает меня к себе.

Она все равно делает испуганный шаг назад.

Моя ответная улыбка медленная и острая, мой голос обманчиво сладкий. — Может быть.

Грудь Тьяго прижалась к моей спине, и я знаю, что он старается не смеяться открыто.

Сволочь.

— Приятно познакомиться, Клаудия, но если вы извините, мне нужно пригласить жену на танец. Передайте от меня привет своему отцу.

Не дожидаясь подтверждения, он прижимает меня к себе и ведет нас обоих на середину танцпола, как раз в тот момент, когда начинается новая песня. Повернув меня, он сжимает мою руку в своей, а другой берет меня за талию. Моя кожа горячая от гнева, температура тела как минимум на десять градусов выше, чем обычно.

— Наш первый танец, — мурлычет он.

— И это будет наш последний раз, если ты не дашь мне несколько ответов, — раздражаюсь я. — Скажи мне, было ли тебе «приятно с ней познакомиться », Тьяго? Хм? Тебе понравилось общение?

Его улыбка глубоко самодовольна и явно довольна. — Ты чувствуешь себя собственницей, amor?

— Ты сказал, что сегодня вечером нам нужно выглядеть влюбленными, — фыркаю я. — Сможет ли настоящая жена стоять сложа руки и позволять другой женщине обнимать ее мужа, особенно на публике?

— Это единственная причина?

— Кто она, черт возьми такая? — Я щелкаю. — Сегодня вечером ты позволил двум женщинам прикоснуться к тебе, Тьяго. Двум .

Взгляд, который он бросает на меня, непостижим. — Я не хочу ни одну из них. Единственная женщина, которую я хочу — это та, которая отказывается признать, что она моя.

— Кто. Она? — Я требую ответа.

Я едва осознаю тот факт, что он кружит меня по танцполу. Я уверена, что играет музыка, но она не проникает сквозь громкий звон в моих ушах.

— Дочь одного из генералов моего отца, — отвечает он. Он делает паузу, глядя поверх моей головы, затем добавляет. — Когда ты сбежала, мне предложили вместо этого взять ее в жены. Она либо не видела объявления о нашей свадьбе, либо видела и думала, что все равно попытает счастья.

Бегущий гнев скручивается в моем сердце и отравляет меня, посылая кислую желчь прямо в горло. — Ты бы так легко перелистнул следующую страницу каталога невест, да? — с горечью спрашиваю я. — Просто еще одна безымянная, безликая женщина, на которую можно надеть кольцо и вставить свой член?

— Вставь мой член ? — хрипло повторяет он, пристально глядя на меня. — Я не верю, что получил удовольствие.

— Пошел ты.

Где-то я знаю, что веду себя иррационально, но думая о нем и Адрианой меня тошнит. Я была прав, не доверяя ему, если он считает, что меня так легко заменить.

— Поверь, мне больше ничего не хотелось бы.

Дерзкая улыбка, растянувшаяся на его губах, ничего не делает, кроме как еще больше злит меня. Я наступаю ему на ногу. Сильно. Он вздрагивает, его рука сжимает меня, пока он несет меня, мои ноги больше не касаются пола.

— Почему ты расстроена, дорогая? — он соблазнительно спрашивает. — Скажи мне правду.

— Улыбнись так еще раз, и я дам тебе дозу твоего же лекарства, — рычу я, моя ревность заставляет меня крутиться по спирали. Я никогда раньше не чувствовала этого. Вдобавок, я обязательно осматриваю комнату и всех присутствующих мужчин. — В конце концов, я не думаю, что брак является официальным, если он не консумирован.