Скажем так, сопротивлялась она недолго.

И я никогда не позволю ей забыть об этом.

Помимо Тристана и моего мужа, для полноты нашей вечеринки не хватает еще одного человека.

Дверь открывается, и она входит, как я ее вызвал, цветущая улыбка озаряет все ее лицо.

— Вот ты где, — говорю я. — Мы почти начали без тебя. Не то чтобы я понятия не имела, что мы делаем сегодня вечером.

— Извини, извини, — отвечает Адриана, задыхаясь от смеха. — Я знаю, что опаздываю.

— Кто-нибудь скажет мне, чем мы сейчас занимаемся? — Я спрашиваю. — Где мой муж?

— Я здесь, amor , — кричит он сзади меня, входя вместе с Тристаном через двери, которые открываются с видом на пляж нашей виллы. Лола спит у него на бедре, положив голову ему на плечи, с соской, застрявшей между ее губами. Рафаэль тоже спит, уютно зарывшись в переноске, которую Тьяго держит в другой руке.

Укол похоти пронзает мой живот, когда я наблюдаю, как он так легко носит наших детей. В наши дни Тьяго мало что может сделать, чтобы не вызвать у меня полнейшее волнение. Я все еще виню послеродовые гормоны, хотя уверенс, что они уже давно прошли, но я попрошу Кэсси поддержать меня с медицинской точки зрения. Преимущества иметь врача как лучшего друга.

Лола стонет, но не просыпается, когда Тьяго передает ее Дагни.

— Моя девочка, — нежно воркует она.

Он передает переноску Рафаэлю мужу Кэсси, который с радостью принимает его.

— Вот мой крестник, — говорит он.

— Хорошо, ребята, можете идти обустраиваться, — говорит Тьяго нашим друзьям.

— Ура! — Дагни кричит шепотом, чтобы не разбудить мою дочь. — Увидимся там.

— Где? — спрашиваю я, когда она проходит мимо меня. Она просто подмигивает. Все наши друзья проходят через двери и исчезают снаружи, оставляя нас с Тьяго одних.

Его взгляд на меня горячий и властный. Ему явно нравится бледно-розовое платье, которое Кэсси посоветовала мне надеть сегодня вечером.

— Настало ли наконец время рассказать мне, почему ты привез сюда нас и всех наших самых близких друзей? — Я спрашиваю.

Мы находимся в Колумбии, в Плайя-Бланке на полуострове Бару. Мы были здесь всей семьей всю последнюю неделю, а вчера начали появляться наши друзья, пара за парой, что застало меня врасплох. Когда я посмотрела на него, на лице Тьяго появилась дерзкая ухмылка, когда он увидел мою радостную реакцию, и я зналс, что он все это организовал.

Сколько я ни умоляла и ни шантажировала девочек, они мне не говорили, что происходит.

Тьяго всегда был очень романтичен, он показывал это снова и снова на протяжении семи лет, что мы были вместе, но что бы это ни было, это новый уровень, даже для него.

Он сокращает расстояние между нами и мягко хватает мои руки в свои. — Я собирался сделать это много лет назад, но был занят после всего, что случилось с Марко…

Последствия попытки мятежа Марко были значительными. Я почти не видела Тьяго в течение нескольких месяцев после того, как вернулась домой из больницы. Он старался быть рядом как можно дольше во время моего выздоровления и на ранних сроках беременности, но я понимала, что ему нужно искоренить рак и вернуть картель под контроль.

Он и те немногие люди, которым он доверял, вели гражданскую войну изнутри. Они нашли всех, кто был причастен к предательству и еще не разоблачен, и поставили им пример. Они пытали их, а затем убили их семьи. Я не могла найти в себе силы сострадать после всей той боли, которую они причинили. И, когда я была беременна, моим приоритетом было обеспечение безопасности моей семьи.

Чтобы гарантировать, что любые организации, которые думали, что они могут воспользоваться кажущейся слабостью картеля, и убедиться, что оставшиеся члены картеля понимают, что произойдет с предателями, Тьяго отправил им всем сообщение.

Тело Марко было найдено повешенным на Тауэрском мосту. Его руки пригвождены к перилам, ноги свисают под ним, член оторван от тела. «Предатель» было вырезано на его обнаженной груди.

С тех пор проблемы в основном были под контролем, хотя по пути мы наткнулись на несколько необходимых «лежачих полицейских».

— …а потом я продолжал делать тебя беременной, — заканчивает Тьяго с самодовольной ухмылкой.

Я смеюсь. — Ты мог бы хотя бы притвориться , что сожалеешь об этом.

— Ни на секунду, — отвечает он с улыбкой.

Я чмокну его в губы. — И я.

Есть что-то в наблюдении за тем, как этот мужчина в роли отца выходит из больницы, неся нашего новорожденного в переноске рядом с собой, что мне хочется немедленно подбросить меня обратно, чтобы я могла посмотреть, как он делает это снова и снова.

Тьяго переплетает свои пальцы с моими и тянет меня за собой, направляясь к двойным дверям, ведущим на пляж.

— Ты когда-нибудь сожалела, что вышла за меня? — тихо спрашивает он.

Я хмурюсь и решительно качаю головой. — Нет. Почему ты спрашиваешь об этом?

— Как насчет нашей свадьбы? Ты когда-нибудь сожалела об этом?

Я улыбаюсь, вспоминая свадьбу на заднем сиденье «Роллса». Перепуганному священнику, который сбежал оттуда при первой же возможности. К тому, как Тьяго вырвал у меня первый оргазм, а затем жестоко трахнул меня в рот.

— Конечно, это было нетрадиционно, — говорю я с заговорщицкой ухмылкой. — Но нет.

— И я нет. — Он останавливается в дверях. Льняные шторы развеваются на ветру, закрывая вид через двери. — Мне нужно было сделать тебя своей в тот самый момент. Я был обязан. Меня могли бы объявить душевнобольным из-за того, как я злился на тебя после того, как наконец поймал тебя. — Он нежно проводит пальцами по моей щеке. — Но я всегда думал, что ты заслуживаешь лучшего, чем то, что я тебе дал.

Тьяго поднимает занавес, наконец раскрывая, что нас ждет по ту сторону.

Два ряда белых стульев на пляже, каждое место занято нашими улыбающимися лучшими друзьями и детьми, которые поворачиваются к дверям, чтобы посмотреть на нас. Стулья обращены к алтарю, украшенному сотнями кроваво-красных роз. За ним волны плещутся о песчаный пляж. Под ним стоит сияющая Дагни, держа в руках бумагу.

— Тащи свою задницу к проходу, Тесси, — взволнованно кричит она, прижимая ладонь ко рту. — Я получила за это сертификат!

Моя рука в шоке подлетает ко рту. Я поворачиваюсь к Тьяго со слезами на глазах.

— Что это?

— Мы снова поженимся. — Он сжимает мою руку в своей и выводит нас из виллы вниз по лестнице, начиная с прохода. Валентина вручает мне букет, когда я прохожу мимо нее. — Я не допущу, чтобы ты шла по этому проходу одна, или тебя мне отдавали, или какие там еще, черт возьми, традиции существуют для незамужних женщин. Мы женаты уже больше шести лет. Вот как долго ты была моей, а не только сегодня. Речь идет о том, чтобы подарить тебе свадьбу, которую ты всегда заслуживала, с твоими друзьями и семьей. — Я замечаю свою маму, сидящую рядом с Тристаном. — А теперь и с нашими детьми.

Мы добираемся до алтаря, и я с удивлением смотрю на него, красота места и деталей лишают меня дара речи. Не знаю, как все это скрывали от меня, но я тронута до слез.

— Когда мы здесь закончим, мы устроим свадебный ужин на пляже и будем танцевать под звездами, как ты любишь. И тогда мы уйдем последними, и ты наконец сможешь вычеркнуть это из своего списка желаний. — Он с обожанием улыбается мне. — Я надеюсь, что эта свадьба будет такой же идеальной, как ты когда-то мечтала.

— Уже намного лучше, — говорю я, эмоции душат меня.

Дагни наклоняется ко мне. — Если говорить о полном круге, я стою здесь. Ты можешь в это поверить?

Тьяго закатывает глаза. — Она не оставила мне выбора.

Она пожимает плечами. — Он подстрелил меня.

Позади себя я слышу гневное рычание ее мужа. Ему не нравится, когда ему напоминают о том, что он сделал.

— И что сейчас? — спрашивает Тьяго.

Она бросает взгляд на сияющую улыбку на моем лице и с улыбкой поворачивается к моему мужу. — Я думаю, что пора.

Она смотрит на свои записи, затем снова на нас.