Я быстро ныряю за дерево и опускаю винтовку, засовывая руку в карман за новым магазином, чтобы перезарядить. В тот момент, когда моя рука сжимает его, в поле зрения появляется еще один солдат Гильдии.

Мы с Мэтти встречаемся взглядами, его детская голубизна расширяется от осознания того, что это на меня он наставил пистолет. Мое сердце подскакивает к горлу, когда я осознаю, что он метко стреляет, его палец на спусковом крючке.

Я стискиваю зубы и готовлюсь к удару, но он не стреляет. Вместо этого справа от меня раздается еще один выстрел, царапающий мою руку, как острие раскаленного лезвия. Боль обжигает мою конечность и пронзает кончики пальцев, и я с рычанием разворачиваюсь, вытаскивая магазин из кармана и засовывая его на место, готовый открыть ответный огонь.

За исключением того, что мой мир останавливается, когда я вижу, кто в меня стрелял.

В его глазах нет и следа сострадания, ни намека на заботу или фамильярность. Джонатан Нокс хладнокровен, когда готовит очередной выстрел, и хотя мой палец лежит на спусковом крючке моего собственного пистолета, я колеблюсь.

Человек, который вырастил меня, этого не делает.

Он стреляет в тот же момент, когда Эйвери появляется из ниоткуда и валит меня на землю. Сила удара на секунду выбивает из меня дух, но мой зверек ни черта не пропускает. Она тут же перекатывается, целится из пистолета в моего бывшего отца и стреляет.

Ему удается увернуться, он ныряет за безопасное дерево, и Эйвери пользуется возможностью снова вскочить на ноги, предлагая мне руку. Мы встречаемся взглядами, когда я хватаюсь за неё, и как только я поднимаюсь на ноги, мы огибаем широкий ствол дерева, чтобы уйти с линии огня.

— Отступайте! — раздается знакомый голос, и часть стрельбы немедленно прекращается, а мое беспокойство достигает новых высот.

Какого хрена они задумали?

Солдаты начинают пробираться обратно к дороге, выстраиваясь в строй, чтобы прикрывать друг друга. Я слышу хлопанье дверей и визг шин, но к тому времени, как мы с Эйвери добираемся до дороги, три внедорожника уже умчались прочь. Четвертый все еще припаркован, но других солдат Гильдии не видно.

Осознание возникает в моем мозгу, как автокатастрофа в замедленной съемке, весь воздух со свистом вырывается из моих легких, когда я в панике поворачиваю голову к Эйвери.

— Отойди от машины! — кричу я, и ее глаза широко распахиваются, когда она улавливает мое предупреждение.

Я рассказал ей о бомбах, которые они планировали создать. Об экспертах по взрывчатке, которых вызвал мой отец; о перебоях с поставками материалов, о которых он держал меня в неведении, пока не прибыло подкрепление, и он, наконец, просветил меня. Он не мог подложить бомбу под тело, так что, конечно, это было бы его следующим шагом. Начать конфликт, выманить оборотней, затем скрыться с места происшествия и позволить взрыву сделать свое черное дело. Я только злюсь, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это, потому что теперь все поблизости в серьезной опасности, и я понятия не имею, сколько времени у нас осталось до того, как все взорвется.

— Это бомба! — крикнул я. Эйвери кричит, и вокруг нас раздаются панические вопли, все поворачиваются, чтобы бежать в лес.

Мы вдвоем взлетаем, но вскрик боли заставляет меня резко остановиться, оглядываясь через плечо. Слоан лежит на тротуаре — должно быть, она споткнулась, когда спешила убежать. Я немедленно разворачиваюсь и бегу обратно, чтобы помочь ей подняться. Я не проявляю заботливости или нежности по этому поводу — я просто хватаю ее под мышки и поднимаю на ноги, хватая за руку и дергая за собой, когда снова бросаюсь к деревьям.

Прежде чем мы успеваем до них добраться, Слоан резко вырывает руку из моей, когда Мэдд налетает, подхватывает свою пару и перебрасывает ее через плечо, как тряпичную куклу. Он убегает в лес, и именно тогда я вижу, что Эйвери остановилась, чтобы подождать у линии деревьев, с широко раскрытыми от страха глазами.

— Вперед! — кричу я, бросаясь к ней.

Она не разворачивается и не убегает снова, пока я не подхожу ближе, но затем мы быстро идем в ногу друг с другом, бежим бок о бок в стремительном спринте. Земля внезапно качается у нас под ногами, когда на дороге раздается взрыв, заставляющий нас растянуться на земле, и я ныряю, чтобы прикрыть тело Эйвери своим, пока мы падаем.

В моих ушах звенит пронзительный свист, а ноздри обжигает острая, едкая вонь. Грязь и обломки разлетаются, в то время как расколотое дерево и искореженный металл осыпаются дождем вокруг нас, черные пятна затуманивают мое зрение, пока все не погружается во тьму.

34

Я могла бы убить Ареса за то, что он открыл свой длинный рот.

У нас сейчас и так достаточно проблем после нападения Гильдии. Необходимо организовать похороны двух бойцов отделения, погибших в бою, весь персонал в лазарете, чтобы помочь тем, кто был ранен, а теперь мы должны перегруппироваться и разработать стратегию, как мы можем победить охотников, прежде чем они устроят нам еще одну внезапную атаку. Последнее, что нам нужно было добавить к этой куче, это бомба, которую только что сбросил Арес, о том, что именно моя пара предупредил всех о взрывчатке — и о да, он также охотник-оборотень, которого мы тайно держали в плену несколько дней.

Как будто одного взрыва сегодня было недостаточно, эта новость имела ту же силу, что и взрыв на дороге. Все здесь, в штаб-квартире Голденлиф, кто не знал о существовании Кэма до сих пор, коллективно сходят с ума.

Послушай, оглядываться назад — это сука, и теперь я понимаю, что, наверное, мне следовало хотя бы рассказать о нем своим родителям. Однако на том собрании отряда, после того как его привезли, мое пленение было еще так свежо. Я все еще переживала из-за того, что Кэм был одновременно тайным оборотнем и моей парой, и я все еще обдумывала, как с этим справиться. Я не знала, как я собираюсь это сделать, но одно я знала точно, это то, что я хотела разобраться во всем, прежде чем привлекать совет или моих родителей. Итак, я разыграла перед своими друзьями карту жертвы похищения и убедила их держать все это в секрете, пока я не решу, что готова с этим разобраться. За исключением того, что теперь это решение было принято мной, благодаря гребаному Аресу.

— Почему ты скрываешь это от нас? — требует ответа моя мама, выражение ее лица в равной степени злое и обиженное.

— Это было делом стаи! — говорю я, защищаясь. — Мы разбирались с этим.

— Это было делом альянса, и, по крайней мере, совет должен был быть проинформирован, — заявляет Альфа Рид, спокойный и собранный, как всегда.

Не могу сказать того же о моем дяде Тео. Он выглядит так, словно его голова вот-вот взорвется, его лицо краснеет с каждой секундой.

— Где он? — требует он, направляясь к моему брату. — Он в камере предварительного заключения?

— Нет, — категорично отвечает Мэдд, на этот раз чудесным образом сохраняя хладнокровие.

— Тогда где же он? — дядя Тео рычит. Внезапно он вздрагивает, осознав происходящее, прищуривает глаза и обводит взглядом комнату. — Он здесь?

Мэдд бросает на меня взгляд, который невольно подтверждает подозрения нашего дяди, и снова начинается настоящий ад, все перекрикивают друг друга, чтобы быть услышанными. Все это только что превратилось в большую авантюру, и мое беспокойство зашкаливает.

После нападения было немедленно созвано собрание для подведения итогов совета шести стай, поэтому не было достаточно времени, чтобы заехать в полицейский комплекс и вернуть Кэма в камеру. Вместо этого я просто привела его с собой в Голденлиф пакхаус, запихнула в комнату для гостей и велела оставаться на месте. Я имею в виду, что он не представляет опасности для бегства. Все мои подозрения, что он работал двойным агентом на Гильдию, развеялись, как только я увидела, что охотники стреляют в него, и наоборот. Парень сейчас в команде оборотней, нравится ему это или нет, и, насколько я понимаю, гостевая комната — это просто более мягкая камера.