Однако это все равно не меняет дерьмовых обстоятельств, которые свели нас вместе в первую очередь, или того факта, что он частично ответственен за все смерти и разрушения, причиненные Гильдией охотников.

Взгляд Кэма скользит вниз, чтобы проследить за движением моего языка, и когда он снова поднимает взгляд, в его темных глазах горит коварное намерение. Он приподнимает мой подбородок, одновременно наклоняясь, но прежде чем наши губы соприкасаются, я хватаю его за запястье, отводя его руку от своего лица и отстраняясь, чтобы посмотреть на него.

— Это не значит, что это может сработать, — выдавливаю я, изо всех сил стараясь игнорировать как жаждущую пульсацию между моими бедрами, так и тот факт, что прямо сейчас я жажду его прикосновений больше, чем кислорода. — Как я уже сказала, ущерб уже нанесен.

Его рука опускается, чтобы сжать мое бедро, губы кривятся в хмурой гримасе.

— Из-за того, кто я такой, или из-за роли, которую я сыграл в твоем пленении?

— И то, и другое, — выдыхаю я.

— Тогда какого черта я должен здесь делать? — Кэм рычит, его пальцы сжимаются на моем бедре и притягивают мое тело к своему.

Его грудь вздымается от неровного дыхания, глаза сверкают золотом, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Просто скажи мне, и я, черт возьми, сделаю это.

Я поднимаю подбородок, вызывающе встречая его взгляд.

— Встань на колени.

— Что? — хрипло спрашивает он, хмуря брови.

— Ты слышал меня, — огрызаюсь я. — Я вставала перед тобой на колени, так что, думаю, самое время вернуть себе власть.

Я складываю руки на груди, призывая его принять мой вызов. Это злая игра, в которую я здесь играю, но между нами все еще есть счеты.

Жидкое золото заливает радужку Кэма, когда он смачивает губы языком, опускаясь передо мной, в то время как мои внутренности превращаются в желе. Что я могу сказать? Просто есть что-то такое в том, чтобы видеть большого, сильного мужчину на коленях, что действительно действует на меня. Я чувствую себя чертовски сильной, когда смотрю на него сверху вниз, зная, что, хотя находиться в таком положении противоречит его доминирующей натуре, он добровольно отказывается от контроля, чтобы показать мне, что он имеет в виду то, что говорит.

Поступки говорят громче слов, верно?

— Счастлива? — спрашивает он, склонив голову набок.

— Не совсем, — хрипло отвечаю я.

— Тогда сними эти шорты и оседлай мое лицо.

Черт возьми, Иисусе. Все рациональные мысли вылетают у меня из головы в ту секунду, когда он рычит эту команду, волна тепла затопляет мое лоно и пропитывает трусики. Мой рот открывается, слова не могут сформироваться, но Кэм не ждет моего ответа. Он просто бьет меня с самодовольной ухмылкой, прежде чем взять дело в свои руки, стаскивая мои шорты с бедер, а вместе с ними и трусики.

— Если ты думаешь, что это какое-то наказание, ты жестоко ошибаешься, — комментирует он с тихим смешком, помогая мне снять шорты и раздвигая мои бедра. — Я умирал от желания попробовать эту киску.

Мои мысли слишком затуманены похотью, чтобы придумать дерзкий ответ, но в любом случае это не имеет значения. В тот момент, когда эти слова слетают с его губ, он перекидывает одно из моих бедер себе через плечо и ныряет прямо внутрь, облизывая меня, как изголодавшийся мужчина.

И тут я подумала, что его член — моя погибель. Оказывается, навыки этого мужчины в обращении с языком чертовски неземны, и все, что я могу сделать, это погрузить пальцы в его волосы и держаться изо всех сил, пока он поглощает меня, как свою последнюю трапезу.

— Черт возьми, — выдыхаю я, бедра дрожат, когда он погружает свой язык в мое отверстие и выходит из него, затем целует и вылизывает мой чувствительный клитор.

Он прикасается к нему губами, одновременно вводя в меня толстый палец, и, учитывая то, насколько я была возбуждена еще до того, как это началось, и то, что он делает со мной сейчас, я уже чувствую приближение оргазма, давление внутри меня неуклонно нарастает, как надвигающаяся буря.

Я вскрикиваю, когда мое колено подгибается, но Кэм не дает мне упасть. Он сжимает мою задницу свободной рукой, поддерживая мой вес, пока скользит вторым пальцем внутрь меня, растягивая мой канал и сильнее посасывая мой клитор. Я глубже зарываюсь рукой в его волосы, дергая за пряди, в то время как другой рукой сжимаю его плечо, мои ногти впиваются полумесяцами в его кожу.

Может, это он стоит на коленях, но я словно пластилин в его руках, когда он толкает меня к пропасти оргазма, дыхание сбивается, а тело дрожит. Его жесткая борода трется о внутреннюю поверхность моих бедер, создавая восхитительное трение, которое только усиливает ощущение его рта на мне. Жаждущие стоны, срывающиеся с моих губ, кажется, только подстегивают его, и он сжимает мое бедро, побуждая меня тереться о его лицо в поисках разрядки. Затем он двигает пальцами сильнее, покусывая мой клитор зубами, и я взрываюсь, заливая все его лицо и крича в экстазе.

Я почти уверена, что на секунду отключаюсь, потому что, когда я, наконец, перевожу дыхание и дымка удовольствия рассеивается, Кэм сидит на корточках, выглядя чертовски самодовольным, и облизывает свои блестящие губы.

— Теперь мы квиты? — мрачно спрашивает он, крепко держа меня за бедра.

— Даже близко нет, — тяжело дышу я, обретая равновесие, прежде чем оттолкнуть его руки. — Но это было хорошее начало.

Он ухмыляется и снова тянется ко мне, не позволяя мне так легко вырваться.

— Тогда вернись сюда, — рычит он, притягивая меня ближе и скользя своей грубой ладонью по внутренней стороне моего бедра. — Думаю, мне придется попробовать еще раз.

Я должна оттолкнуть его или, может быть, просто развернуться и уйти; обращаться с ним как с куском мяса, чтобы он знал, каково это. Но вместо этого я снова погружаю руку в его кудрявые волосы, раздвигаю ноги и притягиваю его голову обратно к верхушке своих бедер.

По крайней мере, дорога в ад вымощена оргазмами.

32

Я провел три ночи в этой камере и, наконец, начинаю привыкать к своей новой реальности. Не скажу, что это не было приспособлением, но, узнав больше о том, кто я такой, я во многом изменил свое мышление и обратил вспять десятилетие идеологической обработки. Теперь я понимаю, что оборотни не такие монстры, какими я их считал. Они больше люди, чем звери, и они определенно не такие безмозглые убийцы, какими их выставляет Гильдия.

Показательный пример: Эйвери Кесслер. Моя пара. Теперь, когда мы поменялись ролями, у нее были все возможности быть такой же жестокой и холодной по отношению к ней, как я, но это не так. Вместо этого она отвечала на мои вопросы; помогала мне понять, кто я такой, и культуру оборотней в целом. В свою очередь, я рассказал ей все, что знаю о Гильдии. Я предложил помочь им уладить конфликт, но она продолжает отгораживаться от меня, настаивая, что другие никогда бы на это не пошли. Она по-прежнему мне не доверяет.

Думаю, я не могу ее винить. Я бы тоже не доверял себе, если бы поменялись ролями. Тем не менее, если бы она просто дала мне шанс и позволила получить доступ к компьютеру, я мог бы подорвать деятельность Гильдии, чтобы выиграть нам время во всем разобраться. Мой отец не силен в технологиях, так что держу пари, он не предпринял никаких шагов, чтобы исключить меня из систем Гильдии. И даже если бы он захотел, у него не было бы такой возможности — по крайней мере, в ближайшее время, и не без капитального перестроения всего. Преимущество того, что я был человеком за кулисами, который настраивал наши учетные записи, коммуникации и безопасность, заключается в том, что я оставил черный ход, чтобы войти внутрь на случай, если что-то когда-нибудь случится, и я потеряю доступ.

Я никогда не предполагал, что это будет что-то совсем подобное этому, но вот мы здесь.