Я снова закатываю глаза, изо всех сил стараясь казаться равнодушной к нему, и облизываю губы языком. Я даже не удивляюсь, когда его пылающий взгляд опускается на мой рот, прежде чем снова встретиться с моим.

— Скажи мне, Луна, твой Альфа-партнер знает, какая ты шлюха? — насмешливо спрашивает он.

В ответ я смеюсь в его глупо великолепное лицо. Я ничего не могу с собой поделать; этот придурок действительно думает, что я замужем за своим братом.

В его глазах вспыхивает гнев, и он сильнее прижимает предплечье к моему горлу.

— Что тут смешного?

— Ты видел меня голой! По-твоему, я похожа на меченую? — я хихикаю.

Он в замешательстве хмурит брови, его крепкая хватка ослабевает.

— Меченая?

Я пользуюсь его секундным замешательством, упираясь ладонями ему в грудь и сильно отталкивая его.

— Да, тупица. Когда волки-оборотни спариваются, они отмечают друг друга. Они исключили это из вашего руководства «Охота на оборотней для чайников»?

Он делает угрожающий шаг ко мне, но я быстро реагирую и отскакиваю в сторону, понимая, что это отличная возможность убраться подальше. Дверь камеры широко открыта, так что большая задница Кэма — единственное, что сейчас стоит между мной и свободой.

Жаль, что он набрасывается на меня так быстро, что я едва успеваю моргнуть. Его крепкая рука обвивается вокруг моей талии, когда я собираюсь проскочить мимо него к двери, притягивая меня обратно к нему.

— Отпусти меня! — я вырываюсь, врезаясь локтем ему в ребра.

В то же время я другой рукой хватаю его за пальцы, резко загибая их назад. Он с шипением втягивает воздух сквозь зубы, и его хватка на моей талии слегка ослабевает — ровно настолько, чтобы я развернулась и ударила коленом ему в пах.

Эй, я никогда не говорила, что буду драться честно.

— Сука! — Кэм задыхается, но, хотя его лицо искажается от боли, он не отпускает меня.

И когда я наваливаюсь на него всем своим весом, пытаясь вывести из равновесия, это только отбрасывает нас обоих на твердый бетонный пол.

Его большое тело в основном смягчает мое падение, но он быстро оправляется от удара, и мы вдвоем катаемся по земле, пытаясь одержать верх. Я использую все, что знаю за годы тренировок в отряде, нанося удары руками и ногами по его телу. Мой противник ловко уклоняется от каждого удара — я была бы почти впечатлена, если бы не ненавидела его так сильно. Почти. Я буквально борюсь за свою жизнь, поэтому, когда мой кулак наконец соприкасается с его носом и из ноздрей брызжет кровь, болезненная волна удовлетворения разливается по моим венам.

— Черт возьми, прекрати! — рявкает Кэм, каким-то образом умудряясь обхватить руками оба моих запястья и подмять меня под себя.

Он прижимает меня своим гораздо большим телом, грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз, а из его носа капает кровь.

— Ты действительно думаешь, что можешь сравниться со мной, малышка?

Я вскидываю голову, ударяясь лбом о его лоб. Вероятно, не лучший мой защитный маневр, поскольку мне так же больно, как, должно быть, и ему, но болезненный стон, вырывающийся из его горла при ударе, дает мне извращенное чувство победы, даже если он не ослабляет хватку.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — рычит он, сжимая мои запястья до боли.

Я вздрагиваю, и он, должно быть, видит это, потому что незаметно перемещает свои руки, все еще удерживая меня на месте, но явно более удобным способом.

— Моя проблема в том, мудак, что ты буквально держишь меня в заложниках, — киплю я, все еще извиваясь под ним в попытке освободиться.

Но он чертовски силен. Слишком большой. И теперь, когда он прижал меня к земле, я в крайне невыгодном положении.

— Отпусти. меня. Уходи!

К моему удивлению, он действительно это делает. Он вскакивает на ноги, сердито вытирая нос, пятится к двери моей камеры, по тыльной стороне его ладони течет кровь.

— Мне что, купить тебе гребаный шоковый ошейник или что-то в этом роде? — он усмехается, его верхняя губа кривится от отвращения.

Я выдыхаю, поднимаясь с пола, сжимая кулаки и готовясь ко второму раунду. К моему большому разочарованию, он не отвечает на мой вызов на матч-реванш. Вместо этого он хватается за прутья двери и отступает еще на шаг назад, захлопывая ее перед собой с металлическим лязгом.

— Очевидно, что тебе нельзя доверять, что ты сейчас выйдешь из своей камеры, — категорически говорит Кэм, поворачивая ключ в замке. — Если ты хочешь принять душ, тебе придется научиться вести себя прилично.

Он опускает подбородок, указывая на поднос на полу.

— И ешь свою еду, или я решу, что ты не голодна, и перестану ее приносить.

— Пошел ты, Кэм, — выплевываю я.

На его лице появляется вспышка удивления от того, что я называю его по имени, его кулаки сжимаются по бокам, а мускулы на челюсти подрагивают. Он открывает рот, словно собираясь ответить, но затем снова закрывает его, хмуро качая головой. Думаю, этим я застала его врасплох.

Повернувшись на пятках, он бесшумно уходит, его движения резкие, а плечи сведены от напряжения. Черт, если бы я знала, что обращение к нему по имени вызовет такую реакцию, я бы сделала это раньше.

Как по маслу, дверь наверху лестницы хлопает, и я пользуюсь моментом, чтобы отряхнуть одежду и поправить завязки рубашки, прежде чем снова надеть джемперы. Если я хочу победить этого парня в его собственной игре, то мне нужно продолжать свои тренировки и набираться сил. Потому что я найду способ сбежать из этой камеры.

Даже если это последнее, что я сделаю.

11

Я просыпаюсь в холодном поту, в голове стучит от боли. Обычно после того, как я пил весь день и ночь, я полностью отключаюсь и просыпаюсь примерно через восемь часов с жутким похмельем. Хотя прошлой ночью я не отключился. Мне приснился сон. Но я все еще с похмелья, если судить по этой раскалывающейся головной боли.

Со стоном перекатываясь на кровати, я нащупываю свой ноутбук на прикроватной тумбочке, кладу его себе на колени и открываю крышку. Свет от экрана немедленно атакует мою сетчатку, и я с шипением выдыхаю сквозь зубы, колющая боль в голове усиливается. Крепко зажмурив глаза, я кладу пальцы на клавиатуру и набираю пароль из мышечной памяти, давая себе еще несколько секунд, чтобы действительно проснуться, прежде чем снова войти в программу наблюдения Гильдии.

Точно так же, как я просыпаюсь каждое утро с тех пор, как она приехала, я начинаю свой день с просмотра видеозаписи с Луной. Все чаще и чаще я позволяю своей руке тянуться к моему утреннему дереву, наблюдая за ней на экране, прекрасно понимая, насколько это чертовски мазохистски — поглаживать свой член под ее изображение, но не в силах удержаться от этого. День за днем мои навязчивые идеи медленно доводят меня до безумия.

Черт. Я просовываю руку в боксеры, и мой член мгновенно утолщается под моей ладонью при виде того, как моя маленькая бестия выполняет движения своей утренней тренировки. В данный момент она на полу делает скручивания. Ее рубашка снова завязана, голый живот скользкий от пота, а рельефные мышцы пресса напрягаются при каждом повторении. Некоторые парни предпочитают, чтобы их женщины были мягкими и податливыми, но я никогда не видел очарования легкой добычи. Я живу ради острых ощущений от охоты.

Обхватив рукой свой живот, я провожу большим пальцем по кончику, размазывая капельку преякулята по бархатистой коже, пока с восхищенным вниманием смотрю видеозапись. Благодаря ей скручивания выглядят непринужденными, ее движения отточены и плавны. Я лениво начинаю поглаживать себя в такт каждому подъему и опусканию ее тела, затем увеличиваю темп, когда мои мысли возвращаются к тому, как чертовски приятно было прикоснуться к ней во время нашего вчерашнего небольшого поединка по борьбе.