Она взбалмошная, надо отдать ей должное. Я не ожидал, что она будет так сильно сопротивляться, и не думал, что она сможет поймать меня ударом прямо в нос. Странно, что это меня немного завело? Большинство мужчин не способны встретиться со мной лицом к лицу, но она не промахнулась ни на секунду. Меня это впечатлило.

Мое дыхание вырывается короткими вздохами, когда я сильнее трахаю свою руку, вспоминая о ней, прижатой ко мне, с глазами, полными огня и ярости, и мой оргазм начинает накатывать на меня с рекордной скоростью. Затем движение на экране моего компьютера привлекает мое внимание, когда Луна переворачивается на живот, чтобы начать отжиматься, и вид этой идеально круглой задницы — это то, что заводит меня. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы подавить стон, тело содрогается, когда липкие струйки спермы попадают на нижнюю часть моего пресса.

Как только эйфория освобождения проходит, возникает отвращение к себе. Я наклоняюсь, чтобы поднять с пола сброшенную футболку и убрать беспорядок на животе, затем продолжаю заниматься своими обычными делами, как будто это, блядь, не произошло только что. Как будто я только что не кончил сильнее, чем подросток-девственник, при воспоминании о том, как меня ударила по лицу девушка, которую я должен презирать.

Нет. Не девушка. Оборотень. Сверхъестественный монстр.

Сколько раз я должен напоминать себе об этом, прежде чем до меня наконец дойдет?

Отключив видеотрансляцию, я захожу на наш зашифрованный почтовый сервер, чтобы проверить свои сообщения, просматривая ежедневные отчеты от каждой из наших команд. По общему признанию, это то, над чем я неохотно работаю, отчасти из-за того, что Бена здесь нет, чтобы прочесть их за меня и рассказать о самых ярких моментах, как он это делал раньше. В отчетах нет ничего важного, поэтому я быстро перехожу к доске объявлений, не находя там тоже ничего нового.

Наконец, я бегло проверяю счета Гильдии, убеждаясь, что с нашими финансами все в порядке. Мы только что получили крупное пожертвование от другого ‘анонимного’ спонсора для финансирования прибывающего к нам подкрепления, но в остальном никаких изменений не произошло. Несмотря на то, что я отстал во всем за последние две недели, будучи пьяным в стельку, все остается по-прежнему.

Захлопывая ноутбук, я наконец вылезаю из постели и начинаю готовиться к предстоящему дню. В тот момент, когда я переступаю порог своей ванной, я съеживаюсь при виде своего лица в зеркале — или, скорее, при виде запекшейся крови, отслаивающейся от моей кожи после укола в нос. Блядь, другие парни устроят мне столько дерьма за то, что меня ударила девчонка. Я открываю кран, наклоняясь, чтобы умыться, но когда выпрямляюсь и снова смотрю на свое отражение, я приятно удивлен, обнаружив, что на нем нет никаких видимых синяков.

Ха. Похоже, удар пришелся не так сильно, как я думал. Маленькие победы, верно?

Потратив несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок и привести себя в презентабельный вид, я наконец выхожу из своей комнаты и направляюсь на кухню, замечая, как мой папа наливает себе чашку кофе у стойки. Он поднимает взгляд, когда я подхожу, и приподнимает бровь.

— Кофе?

Я киваю, бросая взгляд в сторону гостиной, когда подскакиваю, чтобы сесть на стойку, пока он достает вторую кружку из шкафчика. Несколько наших солдат уже проснулись, развалившись на диванах и болтая между собой.

— Ты не думал сегодня потренироваться с командой Браво? — папа спрашивает меня, передавая мой кофе.

Он настаивал на том, чтобы я вернулся в строй с моей командой, и не слишком деликатно высказался по этому поводу вчера вечером за ужином.

Я утвердительно хмыкаю, принимая это от него.

— Да, я буду там.

Его брови удивленно приподнимаются.

— Что?

— Ничего, просто рад видеть, что ты наконец-то встал по другую сторону баррикад, — размышляет он, делая робкий глоток из черной керамической кружки, которую держит в руке.

Он морщится, когда кофе обжигает ему язык, вполголоса ругается и ставит чашку обратно на стойку.

Я закатываю глаза на его комментарий, ставя свою чашку рядом с собой, чтобы не совершить ту же ошибку, что только что совершил он.

— В этом нет ничего постыдного, сынок, — продолжает он. — Мне потребовался добрый месяц, чтобы пережить смерть Риксби.

— Я помню.

— С другой стороны, мы не были в разгаре миссии, как сейчас.

— Что ты пытаешься сказать? — я ворчу, более чем немного раздраженный тем, что он сейчас решил попенять мне за то, что я расслабился.

Мы разговариваем достаточно тихими голосами, и я сомневаюсь, что ребята в соседней комнате могут нас подслушать, но я все равно предпочел бы не обсуждать это в открытую. Это не очень хорошо смотрится на моем авторитетном положении по отношению к ним.

— Ничего, — бормочет он, качая головой. — Это хорошее время для тебя, чтобы присоединиться к нам, вот и все.

— Я никогда не уходил.

Папа бросает на меня строгий взгляд, снова поднимая кружку.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Я борюсь с желанием огрызнуться на него, вместо этого отвлекаю себя, беря свой кофе и делая большой глоток. Без виски вкус дерьмовый, честно. Я корчу гримасу, ставлю чашку обратно на столешницу и соскальзываю, приземляясь на ноги и проходя мимо отца, направляясь к холодильнику.

На полпути я останавливаюсь как вкопанный, снова поворачиваюсь лицом к своему старику, когда внезапно вспоминаю одну из подробностей из моего сна прошлой ночью.

— Эй, ты помнишь Вуфи? — спрашиваю я.

Он кивает. С другой стороны, это был своего рода риторический вопрос.

Вуфи — это маленькая мягкая игрушка в виде волка, которую он купил мне, когда я был ребенком. Моя мама уехала навестить какого-то умирающего родственника, так что мы были только вдвоем пару недель, и он смягчил удар от ее отсутствия, сводив меня в магазин игрушек и позволив выбрать все, что я захочу. Я осмотрел все вокруг и каким-то образом приземлился на эту плюшевую игрушку.

Мне она чертовски понравилась; я повсюду брал ее с собой, пока мамы не было. Потом она вернулась и, как только увидела, как я обнимаю Вуфи, взбесилась. Мой четырехлетний мозг не мог понять, почему она так расстроилась из-за мягкой игрушки, и это было чертовски травмирующе, когда она вырвала ее у меня из рук и выбросила. Я вытащил Вуфи из мусорного ведра только для того, чтобы разыгралась еще одна безобразная сцена, когда она снова обнаружила его в моей комнате неделю спустя.

Я не думал об этом годами, но по какой-то причине эта чертова мягкая игрушка появилась в моем чертовски странном сне прошлой ночью.

— Теперь понятно, почему мама всегда так странно относилась к волкам, — размышляю я, проводя рукой по подбородку. — Знаешь, она иногда рассказывала мне о них сказки на ночь.

Папа опускает голову в знак согласия.

— Я тоже это помню, — в его глазах появляется отстраненность, и он нежно улыбается воспоминаниям. — Раньше я думал, что у Эм просто разыгравшееся воображение.

— Наверное, поэтому я и выбрал Вуфи в первую очередь, — предполагаю я, прислоняясь бедром к стойке и рассеянно барабаня пальцами по гранитной поверхности. — Вероятно, подсознательно ассоциировал волка с ней и хотел чувствовать себя ближе к ней, пока ее не будет.

Он пожимает плечами.

— Возможно.

Из его кармана раздается тихое жужжание, и он протягивает руку, чтобы плавно вытащить телефон, бросая взгляд на экран.

— Мне нужно ответить, — бормочет он, отворачиваясь и направляясь к дверям на задний дворик.

Я некоторое время смотрю ему вслед, когда он выходит на улицу и подносит телефон к уху, затем возвращаюсь к своей чашке кофе, рискуя сделать еще глоток, поскольку мне нужен кофеин, чтобы снять головную боль. Еще один глоток только подтверждает, что на вкус оно как грязь без добавления виски. Может быть, просто немного плеснуть…

— Привет, Нокс, — приветствует Мэтти, заходя на кухню прежде, чем я успеваю незаметно совершить набег на бар со спиртным. — Ты ждешь еду для Луны? Я как раз собирался ее приготовить, это займет всего несколько минут.