— Что, черт возьми, происходит? — он задыхается, его член все еще глубоко внутри меня.

Я хаотично моргаю, настолько поглощенная похотью, что моему мозгу требуется секунда, чтобы наверстать упущенное.

— Это твой волк, — выдыхаю я, накрывая его руку своей в попытке унять панику.

— Что?… как мне остановить смену?

— Это не смена, — стону я, кружа бедрами. — Это… помнишь, я объясняла, как волки помечают своих партнеров, чтобы заявить на них права?

Когда он кивает, его клыки медленно начинают втягиваться в десны.

— Это биологическая особенность. Метка скрепляет брачные узы, — говорю я с придыханием, кончик его члена касается точки внутри меня, отчего у меня перед глазами возникают звезды.

Черт возьми, Эйвери, сосредоточься!

— Есть сыворотка… которая выделяется под кожей, когда ты метишь… — я тяжело дышу. — Она несет запах твоей пары, позволяет другим оборотням знать, что ты востребован.

— Хорошо, — бормочет он, опуская взгляд к месту соединения моей шеи и плеча. — Значит, я просто укушу тебя? — спрашивает он, потирая большим пальцем то место, где, как он видел, у других были метки их пары, когда его взгляд поднимается, чтобы снова встретиться с моим. — Будет больно?

Я продолжаю свои движения, реальность рушится, как тонна кирпичей.

— Отметка — это не то, к чему можно относиться легкомысленно, Кэм, — говорю я, пристально глядя ему в глаза, чтобы передать серьезность своих слов. — Это навсегда.

Уголок его рта приподнимается, когда он смотрит на меня с обожанием.

— Я знаю.

— Ты действительно этого хочешь? — спрашиваю я.

— А почему бы и нет?

Мой пульс ускоряется галопом.

— Ты уверен?

— Ты видела мои чернила? — он усмехается. — Я не из тех мужчин, которые боятся обязательств. Я люблю тебя, Эйвери. Я хочу быть с тобой, сейчас и, блядь, вечно. Я хочу, чтобы все знали, что ты моя.

Он сжимает мои бедра, толкаясь в меня и лишая меня дыхания.

— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я, затаив дыхание, запрокидывая голову, когда он начинает входить в меня снизу, узел удовольствия в моем животе затягивается все туже.

— Так как же мне это сделать? — рычит он.

Давление внутри меня нарастает, мои десны покалывает, когда я чувствую, как мои собственные клыки опускаются.

— Вот так, — выдыхаю я, поднимая голову, чтобы он мог видеть их через мои приоткрытые губы.

Его глаза расширяются от благоговения, и я опускаю голову к изгибу его шеи, инстинкт берет верх, когда я впиваюсь зубами в его плоть, и вкус его крови покрывается моим языком. Мой оргазм пронзает меня в тот момент, когда я прикусываю кожу, тело сотрясается, когда я жестко седлаю его член, накатывая волна за волной блаженства.

— Черт, черт, Эйвери, я… — Кэм задыхается, и я разжимаю зубы, облизывая следы уколов на его коже, прежде чем поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Как только я это делаю, я вижу острые кончики его клыков, выглядывающих из-за его губ, я вытягиваю шею в сторону и предлагаю ему себя.

Кэм бросается вперед с диким рычанием, его клыки впиваются в мою кожу, когда он хватает меня за бедра и прижимает к своему члену. Я мгновенно снова кончаю так сильно, что звезды, которые я уже видела, рассыпаются вдребезги, превращаясь в гребаное забвение, грань между болью и удовольствием красиво стирается, пока ее больше не существует. Я теряю представление о том, где кончается мое тело и начинается его, когда чувствую, как связь между нами усиливается, сливаясь и уплотняясь в нерушимую цепь, когда Кэм стонет в момент оргазма, наполняя мои внутренности теплом.

Он разжимает зубы, проводя языком по моей коже, чтобы унять жжение, пока я пытаюсь отдышаться.

— Ты чувствуешь это? — бормочет он, потирая ладонью центр своей груди, когда поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Связь…

— Я чувствую это, — выдыхаю я, тело обмякает в его объятиях.

Он сжимает их вокруг меня, издавая удовлетворенный вздох, когда притягивает меня ближе и утыкается носом в мою шею сбоку.

— Моя, — заявляет он, покрывая поцелуями свежую отметину на моей коже.

— Мой, — шепчу я в ответ. Слеза скатывается из уголка моего глаза, оставляя влажную дорожку на щеке.

Когда мы отправились в Денвер сегодня днем, последнее, чего я ожидала, — это закончить ночь на обочине дороги, скрепляя супружеские узы с Кэмом на пассажирском сиденье джипа моего брата. С другой стороны, в наших отношениях не было ничего милого или поэтичного. Вполне уместно, что все произошло вот так — беспорядочно и хаотично и так идеально для нас.

Я запускаю пальцы в кудри Кэма, дергая за пряди, пока он не поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, и мои губы растягиваются в улыбке.

— Нам, наверное, пора возвращаться, — хихикаю я, все еще в блаженном состоянии и с чертовски головокружительной головой.

— Ммм, наверное, — бормочет он, запечатлевая поцелуй на моих губах.

Отталкиваясь от его груди, я перекидываю ногу через центральную консоль, забираюсь обратно, чтобы опуститься на водительское сиденье. Как только я это делаю, я жалею, что Кэм сорвал с меня трусики, поспешно разглаживая платье, чтобы прикрыть кожу подо мной.

— Ты умеешь водить? — спрашивает Кэм, глядя на меня и застегивая джинсы.

Я прикусываю нижнюю губу, наблюдая за ним.

— Вообще-то, почему бы тебе не сесть за руль? — предлагаю я, ухмыляясь.

Он приподнимает бровь.

— Мэдд не будет возражать?

— О, он будет возражать, — смеюсь я, перебрасывая волосы через плечо и подмигивая. — Но, надеюсь, это отвлечет его от мысли, что мы только что осквернили его драгоценный джип.

48

Бедра Эйвери дрожат, когда я присасываюсь губами к ее клитору, вводя два пальца в ее маленькую тугую щелку и выводя их из нее, подталкивая ее ближе к пропасти освобождения. Ее руки зарываются в мои влажные волосы, дергая за пряди так сильно, что у меня слезятся глаза. Не то чтобы я возражал. Это верный признак того, что она вот-вот распадется, и никто не распадается так красиво, как моя девочка. Нет, не только моя девочка. Моя пара.

Скрепление супружеских уз было равносильно подливанию бензина в и без того бушующий пожар. Я не могу насытиться ею — вчера вечером мы пришли домой так поздно, что едва успели подняться наверх, как уже срывали друг с друга одежду и снова занимались этим. Мы трахались до тех пор, пока не потеряли сознание, затем продолжили прямо с того места, на котором остановились, как только проснулись, и вместе поплелись в душ, пачкаясь, пока дочиста мыли друг друга. Я прижал ее к стене, а потом встал на колени, чтобы поклониться алтарю ее бедер, потому что эта женщина — моя чертова религия. Она гребаная богиня, и она МОЯ.

Эйвери ахает и хлопает рукой по кафельной стене позади себя, когда я сильнее посасываю ее клитор, напевая, чтобы добавить вибрации в смесь. Через несколько секунд она разбивается вдребезги, катаясь по моему лицу и крича, когда ее внутренние стенки сжимаются вокруг моих пальцев. Я не прекращаю свою заботу, пока она не выдыхается, ее спина не опускается на плитку и удовлетворенный вздох не слетает с ее губ.

— Знаешь, какая ты на вкус, детка? — шепчу я, хватая ее за бедра, чтобы не упасть, и поднимаюсь на ноги перед ней.

Запечатлевая поцелуй на ее дрожащих губах, я провожу языком по ее рту, давая ей попробовать себя на вкус, прежде чем отстраниться и посмотреть на нее с дикой ухмылкой.

— Моя.

Она обвивает руками мою шею, тихо хихикая, когда возвращается на землю.

— Вся твоя, детка. Но как бы мне ни хотелось просидеть здесь взаперти весь день, нам лучше в какой-то момент появиться внизу, иначе у людей возникнут подозрения.

— Трахни других людей, — рычу я, наклоняясь, чтобы прикусить зубами ее пухлую нижнюю губу. — Разве ты не это сказала? К черту то, что они думают. Трахай всех, кто не мы, детка.