— Он твоя пара, не так ли, Эйвз? — спрашивает она, бросая на меня многозначительный взгляд и ожидая подтверждения.

Я резко киваю.

— Нет, — рычит Мэдд, непреклонно качая головой.

Я фыркаю от смеха.

— Поверь мне, у меня была такая же реакция, когда я узнала.

Он продолжает качать головой, отказываясь верить в это, но по его глазам я вижу, что он знает, что это правда. До него все это начинает доходить — почему я скрывала некоторые детали своего заключения; почему я не хотела, чтобы он ворвался в ту камеру с оружием наперевес. Он слишком хорошо понимает хаотичное притяжение супружеских уз, учитывая, через что они со Слоан прошли, чтобы найти свой путь обратно друг к другу. Черт возьми, многие люди в этой комнате понимают.

Хави и Ло, казалось бы, были по разные стороны баррикад, когда встретились, в отличие от меня и Кэма. Энди и Нэш были вовлечены в маниакальный танец будут ли они, не будут ли они, прежде чем они разобрались в своем дерьме и их связь встала на свои места. Даже Шей и Айвер понимают это — сначала она сопротивлялась этой связи, преследуемая своим прошлым, но Айвер был достаточно терпелив, чтобы найти время, чтобы помочь ей справиться с травмой, пока она не впустила его. Пары за этим столом — яркие примеры того, что судьба не всегда справедлива, но она никогда не совершает ошибок.

Арчеру, Тристану и Аресу еще предстоит испытать узы супружества, но это только вопрос времени, когда они попадут в запутанную паутину судьбы.

— Это, должно быть, какая-то ловушка, — сердито бормочет Мэдд.

Я закатываю глаза, откидывая голову назад с раздраженным вздохом.

— Ты слышишь себя прямо сейчас?! Никто не может управлять судьбой, Мэдд.

— Может, и нет, но как ты объяснишь его появление здесь? — он стреляет в ответ, ударяя кулаком по столу.

— Его люди отвернулись от него, когда поняли, кто он такой, — спокойно заявляю я.

Он качает головой.

— Нет, я на это не куплюсь.

— Это правда, — настаиваю я. — Они пытали его. Я чувствовала его боль через узы.

В комнате становится так тихо, что слышно, как падает булавка. Это не тот способ, которым я хотела рассказать им о нас с Кэмом, но так оно и есть. Они не обязаны доверять ему, но они должны доверять мне.

— Я не выбирала это, Мэдд, — тихо говорю я, кладя свою руку поверх его. — Я все еще пытаюсь со всем смириться, и я… — мой голос прерывается, когда я замолкаю, на глаза наворачиваются слезы.

Мой брат тут же переворачивает свою руку, хватая мою и сжимая. Он ненавидит видеть, как я плачу.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, сдерживая слезы и обуздывая эмоции.

— Может быть, все это часть более масштабного плана судьбы, — предполагает Арчер, самый уравновешенный из группы.

Он резко отличается от своего младшего брата Ареса. Я смотрю на него, когда он проводит рукой по подбородку, размышляя.

— Первый инстинкт волка — защитить свою пару, верно? Если вы двое созданы друг для друга судьбой, то подвергать вас опасности было бы против его натуры. Может быть, судьба свела вас вместе, чтобы он помог нам расправиться с охотниками раз и навсегда.

Арес недоверчиво усмехается, но Арчер игнорирует своего брата, продолжая идти дальше.

— Подумай об этом, — говорит он, обводя взглядом сидящих за столом. — Кто знает внутреннюю работу охотников лучше, чем один из них? Если это правда, что они отвернулись от него, тогда у него больше нет причин защищать их. Черт возьми, у него будет своя корысть в кармане.

— Справедливое замечание, — соглашается Хави. — Но откуда нам знать, что ему можно доверять?

— Мы не можем, — ворчит Мэдд.

— Он останется в камере, — решительно говорю я.

Брови Слоан удивленно взлетают вверх.

— В любом случае, он заслуживает попробовать свое собственное лекарство, — добавляю я, с ухмылкой откидывая волосы назад. — Мы можем посмотреть, поможет ли он с охотниками, но до тех пор это останется между нами. Сначала мне нужно свершить немного моего собственного правосудия.

— Ты дьяволица, — размышляет Тристан, качая головой с тихим смешком. Ухмылка на его губах так сильно напоминает мне его сестру Слоан. — Рад видеть, что плен не погасил в тебе этот огонь.

— Совсем наоборот, — кудахчу я. — То, что меня неделями запирали в клетке, только сделало меня злее.

Мои губы кривятся в усмешке, и я дразняще щелкаю зубами в его сторону.

— Хорошо, тогда какой у нас план? — Мэдд вздыхает, неохотно уступая свою позицию и передавая ее мне.

Моя улыбка становится шире, когда я поворачиваюсь к брату.

— Я так рада, что ты спросил.

29

— Эй, зверушка, — радостно объявляю я, входя в камеру предварительного заключения под комплексом отделения, обнаруживая Кэма сидящим на том же месте у стены, что и тогда, когда я оставила его, чтобы присутствовать на собрании.

Меня не было так уж долго, но, похоже, он даже не потрудился сдвинуться с места ни на долю дюйма. Думаю, большой злой охотник теперь не так крут, когда он один под замком.

Он поднимает голову, чтобы бросить на меня свирепый взгляд в ответ на мое приветствие, но не отпускает никаких словесных реплик. Не буду врать, это немного разочаровывает. Я с нетерпением ждала возможности устроить ему взбучку из-за этой смены ролей, но это требует, чтобы он подыгрывал мне, а не молчал.

— А теперь ты не собираешься называть меня ‘надзиратель’? — спрашиваю я, прищелкивая языком и насмешливо наклоняя голову набок. — Я думала, это наша часть.

Кэм издает горлом насмешливый звук, но снова не отвечает. Кажется, он предан этому акту тихой покорности.

Я прислоняюсь плечом к дверному косяку, долгое мгновение изучая его. Человек в этой камере очень далек от высокомерного титулованного ублюдка, которого мне приходилось терпеть последние две недели. Его синяки заживают, но корка засохшей крови все еще покрывает его кожу, свидетельствуя о перенесенных пытках. Его глаза пусты, тело привалилось к стене. Меня бесит, что я сочувствую ему, но я ничего не могу с этим поделать. Чувак выглядит жалко.

— Дверь широко открыта, разве ты не собираешься броситься на меня и сбежать? — я поддразниваю, намеренно пытаясь надавить на его кнопки и разжечь в нем искру.

— Мне некуда идти, — бормочет он.

— Да ладно тебе, — уговариваю я. — Это не весело, если ты добровольный пленник.

Кэм откидывает голову назад, прислоняясь к стене из шлакобетона, и тяжело вздыхает.

— Это то, что есть.

Я хмурюсь, покусывая внутреннюю сторону щеки. Проникнуть Кэму под кожу всегда было легко, но сейчас он похож на сломанную заводную игрушку, казалось бы, невосприимчивую к моим попыткам разозлить его.

Думаю, мне просто придется постараться еще больше.

— Я тебе кое-что принесла, — объявляю я, отступая в коридор, чтобы взять десятигаллоновое ведро, которое оставила вне поля зрения.

Подняв его, я отступаю в дверной проем и бросаю ему.

Пластиковое ведро с шумом ударяется об пол, переворачивается на бок и катится через комнату в его направлении. Он смотрит, как машина останавливается, с отвращением морщит нос, прежде чем его взгляд снова встречается с моим.

— Ты не можешь быть серьезной.

— Почему нет? — спрашиваю я, складывая руки на груди и вздергивая подбородок. — Ты угрожал мне, что я буду молиться в ведро.

Он отводит взгляд.

— Хотя на самом деле я никогда не заставлял тебя делать это, — бормочет он.

— Полагаю, это правда. Но я подумала, что ты предпочтешь ведро, раз у тебя такой странный фетиш на мочу и все такое.

Его глаза вспыхивают, челюсть сжимается.

Поймала его.

— У меня нет фетиша на мочу, — выдавливает он, мускул на его челюсти подрагивает.

Я закатываю глаза, перекидывая свои длинные волосы через плечо.