Я делаю глубокий вдох, глядя в сторону двери на кухню, зная, что должен это сделать, но, тем не менее, страшась этого.

— Мэдд! — резко зову я и слышу глухой звук его шагов за мгновение до того, как он выходит из кухни с хмурым выражением лица и напряженными мускулами.

— Получил ответное сообщение, — выдыхаю я, продолжая читать его ему вслух, когда он подходит ближе.

Затем я убираю ноутбук с бедер, провожу рукой по волосам и поднимаюсь на ноги напротив него. Я не собираюсь позволять ему возвышаться надо мной в качестве тактики запугивания; я встречаю его лицом к лицу, моя осанка прямая, а зрительный контакт непоколебим.

— Это неудача, но это также и преимущество. Теперь, когда мы знаем, что они задумали, мы можем скорректировать план, чтобы…

— Эй, притормози, парень-охотник, — рявкает Мэдд, обрывая меня. — Что значит мы? Ад замерзнет, прежде чем мы посвятим тебя в стратегическое планирование.

— Ты хочешь победить или нет? — спрашиваю я, моя шерсть практически встает дыбом, когда мой внутренний зверь сотрясает свою клетку. Он отказывается поддаваться на уговоры Мэдда, и в этом мы с ним солидарны.

Мэдд решительно качает головой, складывая покрытые татуировками руки на груди и вздергивая подбородок.

— Нам не нужно, чтобы ты побеждал.

— Нет, нужно, — рычу я. — Я знаю все об этом домике, все о том, как они думают, как действуют…

— Вот именно, так с чего бы нам посвящать тебя в нашу стратегию? — он парирует, криво усмехаясь. — Значит, ты можешь перейти нам дорогу и повести прямо на смерть?

— Когда ты наконец признаешь, что я здесь на твоей стороне? — кричу я, быстро теряя терпение.

— Никогда, — рычит он.

— Но Эйвери…

— Не смей, блядь, использовать мою сестру в своих интересах! — рявкает он, теперь уже кипя. — Ты, блядь, похитил ее!

— Я знаю! — я зажимаю переносицу большим и указательным пальцами, изо всех сил пытаясь успокоиться. — Я знаю, хорошо? — я повторяю, понижая голос до нормального децибела, когда снова встречаю его ледяной взгляд. — Я облажался, и я не прошу у тебя прощения. Я знаю, что совершал действительно дерьмовые поступки в прошлом, но я пытаюсь это исправить.

Он сжимает челюсть, глядя на меня в ответ, и мускулы на ней проступают.

— Послушай, чувак, я все еще не понимаю всей этой истории с брачными узами, но я забочусь о твоей сестре, — говорю я, пытаясь воззвать к его человечности за фасадом большого злого волка. — Я бы никогда не позволил, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.

— Как будто ты еще этого не сделал? — усмехается он.

Я провожу рукой по волосам, дергая за пряди.

— Я, блядь, знаю!

Между нами повисает напряженное молчание, мы оба раздражены и затеяли чертово состязание в гляделки. Затем он, наконец, нарушает его, задав вопрос, к которому я совершенно не готова.

— Ты любишь ее?

— Что? — я задыхаюсь, моргая в ответ.

— Это простой вопрос, — рычит Мэдд, все еще глядя на меня сверху вниз. — Ты любишь ее, да или нет?

Мое сердце колотится в груди, в горле образуется комок. Я никогда раньше по-настоящему не задумывался о глубине своих чувств к Эйвери, но я без сомнения знаю, что никогда не испытывал ничего подобного. Я бы отдал свою жизнь за нее в одно мгновение, не задавая вопросов — и если это не любовь, то я не знаю, что это такое.

— Да, — прохрипел я.

Мэдд долго смотрит на меня, словно переваривая мое признание, затем, наконец, натянуто кивает и делает шаг вперед.

— Правильный ответ, — бормочет он, сильно хлопая меня по плечу. — Тебе лучше не облажаться. Если ты это сделаешь, я сам разорву тебе глотку.

Он угрожающе сжимает мое плечо.

— Просто дай мне причину.

Я смотрю на него в ответ, отказываясь отступать от его вызова, даже когда слышу, как распахивается дверь в дом стаи, и чувствую, как сжимается грудь от присутствия моей пары.

— Что случилось? — осторожно спрашивает Эйвери, явно ощущая напряжение в воздухе.

Мы с Мэддом поворачиваемся и смотрим в ее сторону почти одновременно.

— Назначь встречу, — рявкает он. — Кэм получил ответ от своего связного, и он собирается помочь нам разработать план.

Она в шоке отшатывается, сдвинув брови.

— Ого, и что теперь? Ты позволишь ему помочь?

— Просто назначь эту чертову встречу, — ворчит он, поворачивается на пятках и устремляется обратно на кухню.

41

— Ты действительно думаешь, что это сработает? — с надеждой спрашиваю я, оглядываясь на Кэма, идущего рядом со мной, когда мы проходим под бледным светом уличного фонаря.

— Должно сработать, — отвечает он, проводя пальцами по своим темным кудрям, должно быть, в тысячный раз за сегодняшний день.

Все это время мы находились в командном комплексе, разрабатывая стратегию с другими командирами отрядов, как покончить с этим конфликтом с Гильдией раз и навсегда. Единственными перерывами, которые мы делали, были быстрые перекусы в столовой отряда. Солнце село несколько часов назад, и мы, наконец, возвращаемся в лагерь, чтобы немного отдохнуть. Я морально истощена, готовая упасть в постель и проспать до завтрашнего полудня. Что ж, полдень — это долго. Но разве не было бы здорово, если бы у меня была такая роскошь?

Если завтра все пойдет хорошо, то я заслужу несколько дней беспробудного сна и пренебрежения ответственностью. У всех нас будет. Но прямо сейчас я все еще чувствую непреодолимую тяжесть тревоги, давящей на меня, сидящей тяжелой, как якорь, у меня на груди.

— Тебе лучше не играть здесь на обе стороны, — ворчу я, наполовину шутя, но в то же время выражая один из своих самых глубоких страхов.

Независимо от того, что я чувствую к Кэму, доверять ему и посвящать в наши планы — это риск. Я просто надеюсь, что это окупится.

Кэм поворачивает голову набок, бросая на меня недоверчивый взгляд, его брови хмурятся, а губы кривятся в хмурой гримасе.

— Ты хочешь сказать, что все еще мне не доверяешь?

Его резкий тон немедленно заставляет меня защищаться.

— Ты бы сделал это, если бы был на моем месте? — огрызаюсь я, хмурясь в ответ. — Подумай об этом, Кэм. От этого многое зависит.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — усмехается он, качая головой и переводя взгляд на тротуар впереди, как раз в тот момент, когда мы въезжаем на подъездную дорожку к пакхаусу. — Для меня тоже от этого многое зависит. Я понимаю, почему другие, возможно, еще не доверяют мне, но я думал, что мы с тобой прошли через это.

Он резко останавливается, проводит рукой по лицу и поворачивается, чтобы посмотреть за стойло на лес за ним.

— Мне нужно подышать свежим воздухом, — бормочет он, поворачиваясь и топая прочь от дома в сторону леса.

Я просто стою там какое-то время и смотрю, как он уходит, покусывая внутреннюю сторону своей щеки.

В глубине души я действительно доверяю Кэму. Если бы я этого не делала, я бы не согласилась включить его в наше стратегическое планирование. Я бы не поселила его в комнате для гостей в доме стаи и не пробиралась бы к нему в постель посреди ночи. Но признание того, что я доверяю ему, также означает признание того, что я прощаю его за его прошлое; что я хочу видеть его в своем будущем… И это то, что пугает меня до чертиков. Потому что, хотя это и безвыходная ситуация, я начала заботиться о нем. И я не хочу его отпускать.

— Подожди, ты даже не знаешь, куда идешь! — кричу я, бегу за ним.

— Почему тебя это волнует? — ворчит он, когда я догоняю его, иду в ногу с ним и хватаю за руку.

— Ты думаешь, мне на тебя наплевать? — я фыркаю, дергая его за руку, чтобы остановить его продвижение.

Он поворачивается ко мне лицом, и, несмотря на то, что ночь отбрасывает на нас обоих тень, мое зрение оборотня позволяет мне разглядеть каждую черточку его лица в темноте, его челюсть плотно сжата, а выражение грозное.