«Двойное ускорение… тройное ускорение… и… думаю этого хватит», — хищно ухмыльнувшись, юный мечник бросился вперед, замахнувшись мечом на шею мастера. Тот парировал удар и попытался нанести ответный в грудь, но движения его ученика уже кардинально перестроились. Мун с чудовищной скоростью сместился на полметра влево и попытался отрубить вертикальным замахом руку мастера. Чудом вздернув меч вверх, мастер Пиандао сглотнул, представив иной результат.

Став серьёзней, он поверил в своего ученика и снял с себя некоторые лимиты, атаковав того по ноге. И к его радости, Лао смог сделать высокое сальто назад. Излишне высокое и быстрое, что навело мастера на вопрос: «а так можно?»

Но в мире множества тайн — всё может быть.

— Иск… — Пиандао хотел что-то сказать, но вовремя сжал челюсть. Сражение перешло в ту фазу, когда откусывание языка во время боя не было простой байкой. Стоит разжать челюсть, и за это можно сильно поплатиться. Да и времени на размышления оставалось не много. Мун с огромной скоростью понесся на учителя и, увернувшись от одного удара, перекатился по земле и попытался срезать половину тела мастера за один удар.

«Всё в порядке, он просто в меня верит», — стараясь успокоить сердцебиение, чтобы пот не попал в глаза, рассудил Пиандао, и сжав губы нанес удар. Правда, от этого он едва не лишился половины локтя. Его противник начал действовать наверняка и наносить исключительно смертельные или калечащие удары. При этом успешно блокируя выпады мастера, используя для этого одну руку.

«Его пальцы же не из железа? Почему он держит меч мертвой хваткой? Нет, даже мертвецы не настолько жадные к своему имению», — вновь провалив попытку выбить оружие из рук Муна, мастер кротко вздохнул.

Они обменивались ударами в бешенном темпе, перемещаясь по тренировочной площадке как вспышки молнии. Лао уже превзошел мастера в скорости и силе удара. Пиандао же неприятно морщился и использовал все свои знания и умения, чтобы держаться вровень с учеником… Звучит глупо, но бывалый воин уже трижды пожалел, что начал этот бой. Но и остановить его не пытался, даже когда его дворецкий старался разумить обоих. К его несчастью, два война не могли отвлечься на посторонние шумы из-за высоких ставок. Ведь на кону были их жизни.

«Настоящего воина не остановить, ведь так?», — мысль не успела развиться, ведь прыткий оппонент вновь немного ускорился и наконец открыл глаза. Теперь казалось, что даже бывалого опыта мастера может не хватить, чтобы предугадать все движения и намерения спарринг-партнера. Всего одно неверное движение, и про фехтование можно забыть, как про страшный сон. А то и про жизнь забыть…

«Уничтожитель сотни… А ты оправдываешь свой титул. Читаешь все мои движения, и для этого тебе не нужно закрывать глаза и визуализировать сенсорику. Превосходно, прекрасно, но в то же время ужасает… Нет, я не могу вновь закрыть глаза… Мы оба перешли в ту фазу, когда глазами нужно оценить нечто большее, чем оппонента и направление его клинка. Нужно думать об окружении и гребанных камушках под ногами… Так, нужно изменить стратегию… О, да, изменить. Можно полагаться только на свои знания или силу; а эти два фактора определяют способность импровизировать, приспосабливаться и учиться у мастера прямо во время схватки. Я запомнил часть его движений, необходимо повторить с точностью и застать его врасплох. Дальше дело техники и одного среза меча».

Мун начал применять выученные за сегодня приемы: финты, парирования, порезы, удары, выпады, подсечки и взмахи. Всё это использовал немногим раннее в поединке Пиандао. И всё это сейчас использовали против него, иногда разбавляя знакомые мастеру приемы высокими и низкими стойками.

Также маг крови попытался изменить свой ритм, делая себя более хаотично непредсказуемым противником, чтобы его противник не терял бдительности. Он понимал, что потеря бдительности если и случится, то не будет столь значительной, чтобы одержать победу. Зато если не давать мастеру расслабляться, он перейдет на фазу истощения раньше его самого.

«Пока безрезультатно… Стратегия провалилась, хитрый жук пусть и удивлен, но знает свои приемы, как количество мозолей на своих руках. Он практиковался в умении их отражать, прорабатывая бой против себя. Думаю, только так можно объяснить его колоссальные способности в противостоянии своим же приемам. Но… Попробую их размазать с приемами и стилями из библиотеки так, чтобы он постоянно ловил удивление. Хех…»

Мастер продолжал отбивать удар за ударом, используя серию блокирований и уклонений. Вне зависимости от атаки, он мог к ней приспособиться и использовать её против противника. Такое количество успешных парирований неслабо распылило гнев Муна. Он не злился на кого-то конкретного, больше на себя, так как заменил ушедшие чувства далеко не теми эмоциями, которые от него ожидал духовный наставник. И эта ненависть сейчас пошла в ход. Обычно в гневе воины теряют преимущество и быстро ощущают отсутствие головы на плечах. Но маг крови был другим. Всё, что изменилось: его атаки стали более жестокими, агрессивными и безжалостными.

Даже его последовавший агрессивно-оборонительный стиль был почти весь посвящён атаке: «Ставишь блок? Будь готов к жесткой тряске рук от моего удара. Хочешь атаковать? Думаешь, будет лучше, чем от блокирования?»

Мастер понял, что если так продолжится, то он может сломать себе руку.

«Кто в здравом уме блокирует ответным выпадом прямо перед ударом?» — неприятно поморщился Пиандао, переходя в оборону, чтобы заманить Лао в ловушку. Он начал использовать грязные приемы, притворства и уловки, которые были презираемы в гордом Народе Огня. Делаешь вид, что хочешь нанести удар справа — нанеси слева. При каждом удобном случае наноси удары в самые уязвимые места и слепые зоны. И главное — используй окружение. Так мастер ударил мечом по земле и пустил песок прямо в глаза Муна, но тот прокрутил перед собой меч и ветряной волной остановил песчаную атаку.

«Никогда не держал меч? Ну-ну… Прямо злобный дух из детских сказок. Хорошо, это идеальный момент, чтобы официально принять его… вот же…» — шею мастера свело, когда «случайно посмотревший в небо Мун» атаковал мастера. — «Нет, нет, нет… Ты не можешь использовать грязные уловки! Чего это ты сейчас сделал вид, что отвлёкся и атаковал? Где твоя гордость? Эх… и где же молодежь этому набралась?» — иронично пошутил про себя мастер.

И продолжая жаловаться на себя он краем глаза увидел своего дворецкого, который стоял с открытым ртом. Да, битва давно перешла за человеческие пределы выносливости, ловкости и силы. От ударов мечей воздух разрезался и оставлял на себе шрамы, которые уносил шумный ветер. Шумный, но его приглушали звуки столкновения клинков. И главное, по виду Пиандао и Муна было вообще не понятно, что они сильно устали. Оба были неумолимы в своем стремлении «задрать подбородок повыше».

«Похоже, ничего не поделать. Лао, хотя его зовут точно не так, слишком непредсказуем и опасен. Аргх…», — не успел мастер решиться на сильный выпад, как на его теле образовалась кровавая линия. Если долго долбить в одно и тоже место, то и камень сломается.

Скрипя зубами, мастер создал при помощи меча и песка под ногами пылевую завесу и отскочил назад, срывая с себя одежду, чтобы избавиться от одного из ограничений. Теперь его тело было максимально подвижным, если не считать не слишком глубокую рану, проходящую от плеча до талии.

«Либо я буду серьёзен, либо умру», — мрачно предположил Пиандао и сделал мощный выпад в завесу.

Мастер закрыл глаза и положился на свой слух, предполагая, что Лао поступал так же, когда начинал бой с закрытыми глазами. Это едва не стоило ему жизни, так как Мун с молниеносной скоростью нанес более сорока ударов за считанные секунды. Все они были точно выверены и нацелены в бесшумную цель. Но мастер не был бы мастером, если бы в последний момент не отскочил, отделываясь легкой царапиной на половине шеи.