Магия воды сильно завязана на двух духах, и стоит потерять их расположение, как покоритель стихии становится уязвимым. Зависимость — есть самый горький яд, и нужно всегда думать о поиске противоядия.

— Ты хочешь стать его учеником? — хмыкнул он с насмешкой. — А ты хоть знаешь, что для этого нужно?

— Я уже ответил на первый вопрос, — сощуривая глаза, смотрю на него с легким раздражением. — Ответить на второй вопрос слишком сложно, ведь на него нет правильного ответа.

— И почему же? — строго спрашивая, он скрестил передо мной руки и посмотрел с легким высокомерием.

— Одни ответят расплывчиво — быть достойным; но достоинство у каждого своё. Другие ответят всеми известными фактами: иметь талант, смелость, выдержку, скромность и почет. Нужно быть верным своим принципам и ценностям, не забывая подготовиться к жертвам и испытаниям на пути к своей цели, — немного переведя дыхание, я продолжил: — Ещё некоторые скажут, что дело в способностях к обучению и самосовершенствованию; двух качествах, выделяющих уникального человека и его подход.

— Ха-ха-ха-ха, — не выдержав, засмеялся мужчина. — Ты только что пересказал всё, что мне говорили твои предшественники. Только лучше… Но если это так… — хмыкая, он по-доброму улыбнулся и задал вопрос: — Поведай же мне, почему именно ты захотел стать учеником мастера Пиандао?

— Вам это покажется странным, но у меня было видение. Поэтому стать учеником мастера ни что иное, как моя судьба, — слегка приподняв уголки губ, говорю чистую правду. Ввиду моих прошлых заявлений, меня не должны счесть сумасшедшим. Так что мужчина удивился такой причине и серьёзно задумался.

— Даже если ты говоришь правду, думаешь, что мастер будет тратить на тебя время?

— Мне неизвестны его чувства и помыслы, — скромно отвечаю на его вопрос. — Но если символика Белого лотоса на двери не для красоты, тогда мы найдем общий язык.

— Ты… — удивился он. — Откуда ты знаешь об этом?

— Я прожил недолгую жизнь, — закрывая глаза, я начал видеть сотни бессвязных образов своего прошлого. Начиная с восьми лет, вся моя жизнь протекла в странствиях или в полной изоляции от остального мира. И ладно, если бы меня посадили в карцер. Но нет, я проживал продолжительное время вместе с совой; умеющей говорить и быть моим объектом для роста: нестандартный взгляд на мир, тихие и бесшумные шаги, пассивное устрашение своим присутствием, уникальная манера речи и движений. Всё это я копировал, чтобы использовать в будущем. Пусть это и жалкая имитация, но в каком-то роде Ван Шин Тонга можно назвать моим отцом. Отцом нового меня, ведь он на меня сильно повлиял; в худшую или лучшую сторону. Но в одном я уверен — его знания, а также его книги — помогли мне взглянуть на мир и обстановку в нем иначе. — И в этой недолгой жизни я уже имел честь узнать не только о его существовании, но и о предназначении. Любой, кто воспринимает белый лотос чем-то большим, чем фишкой в Пай-шо: достойный хранитель знаний. А я стремлюсь постичь как можно больше мудрости.

— Такой юный, а уже интересуешься подобными вещами… Ладно, каждый, кто слышал о нашем ордене, имеет право попросить аудиенции у мастера, — его отношение ко мне резко изменилось, и он склонил голову в знак уважения. Я ответил ему тем же жестом.

— Хм-м-м, — пробормотав, он отступил от ворот, давая мне пройти во двор.

Первое, что привлекло мой взгляд — кузня. Мастер не только виртуозно обращался с мечом, но и сам изготавливал эти смертоносные оружия. По натуре он был творцом, что я заметил в его поместье. Вместе с проводником мы застали мастера Пиандао на веранде. Он был погружён в каллиграфию и не обратил на меня ни малейшего внимания.

Я почувствовал силу и энергию, которые исходили от его уверенных движений кистью. Его лицо было выразительным — суровым и мудрым, с глубокими морщинами и проницательным взглядом, а борода и волосы на голове столь же тёмные, как и его загорелая кожа. Мне также понравился его наряд; он выглядел скромно, но со вкусом. Это был контраст тёмных тонов и простых тканей. Но он был не аристократом, а настоящим воином. На его поясе свисал меч — цзянь, прямой и тонкий, как бритва.

Он произвёл на меня хорошее первое впечатление, и я решил усилить его ещё больше. Как я уже думал ранее: есть много способов чему-то научиться у наставника. И если обычные речи бесполезны, всегда можно прибегнуть к другому подходу.

Легенда среди легенд, герой среди воинов, мастер среди учителей. Именно таким я представлял своего наставника. Увидев подходящего под это описание человека, я старался вести себя более сдержанно. Игнорируя своё желание задать несколько вопросов: почему мастеру Пиандао пришлось сразиться с сотней противников? Почему он решил основаться здесь? К чему стремится в жизни? Всё это может подождать, ведь в первую очередь меня интересуют его исключительные умения.

«И даже в руках неумелого мальчишки острое лезвие становится концом для тренированного бойца. Все зависит от упорства и природного таланта убивать», — эти слова из видения всё ещё отдаются эхом в моей голове. Я много о них думал.

Упорство — это одна из немногих черт, которыми можно похвастаться. Но природный талант убивать… Возможно, я был не самым хорошим человеком с раннего детства, только не осознавал этого. Путешествие по миру стало спусковым крючком, заставшим меня относиться к жизни и смерти проще. И даже изменить взгляды на холодное оружие и сражение в целом. Появилось желание познать сталь, чтобы расширить свои способности на поле боя. Ведь что мы знаем — ограничено, а чего не знаем — бесконечно; остаётся лишь постепенно заполнять пустоту для создания чего-то нового. Например, новых стилей — уникального стиля сражения ледяными клинками.

— Мастер, я привел к вам нового ученика, — из вежливости старикан решил представить гостя, указывая на меня жестом.

— Ученика? — удивленно переспросил темнокожий мужчина. — Фат, давненько ты так не представлял новеньких, — улыбаясь, он отвлекся от своего занятия каллиграфией и посмотрел в мои глаза. И будто что-то там разглядев, неприятно сморщился. — Ты не здешний. Похоже, ты проделал длинный путь… — осмотрев мою одежду, он продолжил: — Из столицы. Я прав?

— Мой путь был более длинным, — убирая руки за спину и вставая в более удобную позу, как по учебнику, я слегка приподнял уголки губ. — Я здесь, чтобы попросить вас взять меня в ученики; от начала неуклюжего взмаха меча до приемлемых результатов в бою. Многое за обучение я предложить не в силах, но готов отработать в кузне каждую минуту потраченного на меня времени.

— О как, ты знаком с кузнечным делом? — он на меня посмотрел с большим интересом.

— У меня нет практических умений, но я готов компенсировать упорством, — немного задумавшись, дополняю: — За исключением разделочного ножа, я никогда не держал в руках меча, копья или другого оружия ближнего и дальнего боя.

— Что? — удивился Фат.

— Ничего не умеешь, но владеешь решительностью и амбициозностью постичь новое. А также готов платить за потраченное на тебя время — своим, — кивая, подытожил мастер. — Знаешь, мне нелегко угодить. Как считаешь, сможешь выдержать бесчисленные испытания? Сможешь заставить работать себя усерднее, чем когда-либо прежде? Сможешь ли сломаться, чтобы построиться заново? И главное: будешь ли ты достаточно требователен к себе, чтобы не просить пощады?

— Всё немного проще, чем вы думаете, — слегка прикрыв глаза, я сделал шаг вперед. Его пульс усилился. Создаётся ощущение, что он подсознательно воспринимает меня за противника. Неплохие инстинкты. — Я разделил свою жизнь на две части. В одной я был жизнерадостен и ленив, наслаждаясь детством. Вторая половина ушла на тренировки и поиски истины; ни счастья, ни любви, ни роскоши. И никакой мотивации. Только дисциплина — ведь она постоянна.