– Как же здесь зябко, Крюо… – поёжился в карете болезненного вида юноша, смотря в небольшое окно на однотипные, серые пейзажи. – А ещё, – прошептал он, – неприятное чувство внутри, будто произойдёт что-то плохое, произойдёт очень скоро, – и карие глаза его, похожие на каштаны, запечатлённые в средних прядях на голове, отразили в себе печаль.

– Все мы лишь фигуры на доске судьбы, юный принц, – ответила ему женщина, облачённая в серебристые доспехи, что были исписаны рунами антрацитового цвета, – И порой будущие события едва ли зависят от нас, – красивые чёрные волосы её, подстриженные строгим образом в виде каре, неизменно дополняли зелёные очи, задумчиво взирающие на хмурое небо. – Впрочем, нам с вами уже скоро выходить, дальше из имперской разведки не смог пробраться почти никто.

И, как и было сказано, примерно через полчаса укачивающей езды в повозке была обозначена общая остановка, вследствие которой две враждебные делегации, состоящие из двух наёмничьих групп элитарного, орихалкового ранга, сопровождающие двух династических наследников с обеих государственных сторон, полностью выбрались наружу, держась меж собой чуть поодаль.

Со стороны людской был наёмный отряд «Чёрный Тюльпан», во главе которого стояла известная на землях Империи воительница Крюо Хэра, воевавшая в своё время на жестокой войне вместе со своим мужем, с которым ей из-за мерзкого предательства не повезло тогда попасть в плен к вампирам и лишиться там этого дорого человека. Однако же жертва его была не напрасной, ибо благодаря ему она смогла выбраться, добраться до своего лагеря и, зачистив грязных диверсантов, выступить против тварей с новой ударной силой, полнящейся гнева и желания отмщения.

Под её же руководством позднее была сформирована и специальная команда, специализирующаяся на уничтожении вампирских отродьев с их кровавой магией. Многое смогла она сделать за десятки прошедших мимо циклов, много крови забрала, подарив вампирскому народу груды его трупов; и многое в презрении своём к ним готова она была ещё причинить. Равно, как и те, кто прошёл этот путь вместе с ней.

Целью же этой миссии для неё была защита человека, увы, обречённого на горе, ибо это был третий императорский сын, ненаследный принц и, к вящему сожалению, обладающий слабым даром калека от рождения, лишённый возможности ходить.

Обычно такие люди, как он, становились порой весьма богатыми дворянами, высокое происхождение коих невольно заставляло всех обывателей считаться с собой, но, к сожалению, не в этом случае, ибо, являясь инвалидом, его прискорбное существование бросало тень на главный императорский род. И потому избавление его от жизни этой было лишь вопросом скоротечного времени. Но, тем не менее, Сакатэуо Катактэтэс – названный сын Императора, прекрасно это понимал, и оттого умереть не просто так, но умереть ради жизней, поданных Империи, было для него не наказанием, а благом. Ведь уж лучше наличие смысла в твоём конце, чем его отсутствие.

Со стороны вампирской же выступал отряд «Алая Слеза», чьим лидером была достаточно знатная вампиресса Флегомэнос Экдикэсэ, что ранее, ещё до великой войны, жила бытом первой жены в гареме своего достопочтимого, но также погибшего мужа, павшего от мечей вероломных человечьих выродков, но сражавшегося тогда до конца, дабы защитить рушащиеся в те мгновения границы разрываемого Султаната.

Её спадающие до покрытых в тёмные доспехи плеч изящные длинные волосы, насыщенные густым, бордовым цветом, дивно перекликались с золотисто-красными зрачками отчасти отстранённых глаз, что взирали в сей момент на представшие пред ней «мёртвые земли», полнящиеся туманом и предчувствием близящейся беды. Впрочем, ощущалось всё это не только лишь ею, но и остальными членами группы вампиров, что многие циклы верой и правдой следовали за ней по кровавым пятам, неотступно идя по дороге презренных убийств, ибо другой, доступной им прежде, некогда ведущей в тёплый семейный очаг, у них уже не осталось.

Задача же, которая была поставлена перед этими слугами вампирьего народа, заключалась в полной аналогии той цели, с которой сюда отправились жалкие враги, – эскорт никому не нужного отпрыска королевской семьи и попытка заключения мира меж ними и новым противником, смешавшим все устоявшиеся и привычные порядки.

– Добрый вечер, Апсюхос, – поклонился головой Сакатэуо, опирающийся сейчас на специальные, позволяющие удерживаться на бесчувственных ногах, два костыля, своему новому знакомому, с которым они теперь часто, что для всех удивительно, общались и почему-то совсем не испытывали друг к другу вражды. Хотя, если честно, причина у сего обстоятельства была довольно простая, ведь неизбежность смерти, ждущей где-то там, совсем недалеко, заставила посмотреть их на мир иными взглядом, отринувшим какие-либо ненужные теперь аспекты противоречий.

– И тебе закатного солнца, мой путник, – величаво, но со взаимным юмором, склонил голову в ответном приветствии молодой вампир из высшего тёмного рода, названного «Скотади». – И много ты собираешься пройти за сегодняшний вечер, юный путешественник? – посмотрел он лукаво и с дружеской улыбкой на компаньона по этому странному для обоих странствию, в котором они под конец своих судеб впервые встретили родственные друг для друга души.

Сакатэуо, человечий принц, нарочито обиженно отвёз взгляд куда-то к небесам, на которых за всё время так и не появилось ни единого проблеска солнечного света, отчего всё тонуло в какой-то безмолвной безнадёге, пронизывающей само естество, теплящееся, быть может, надеждой.

– Как думаешь, – всматриваясь в даль, состоящую из разных низин и холмов, начал юноша-калека. – Владыка этого места действительно явившийся Бог Смерти? – произнесённые им слова затронули в каждом вампирском и человеческом сердце нечто такое, что любое из них пыталось чаянно отрицать до последнего момента. Ибо, в конце концов, мирское пророчество, данное когда-то на смертном одре поверженным Трёхликим Зверем, гласило: «Посланник Смерти, что явится однажды, знаменует начало конца для жизней ваших…»

Апсюхос, отринутый собственным родом и сосланный сюда, в последний путь, потому как обладал искалеченной с рождения духовной оболочкой и оттого слабым, немощным источником энергии, посмотрел туда же, куда был устремлён сейчас взгляд его, вероятно, первого и единственного друга.

– Суть смертельной стихии в разрушении и очищении, я полагаю, – там, высоко, среди застланного облаками небосвода, совсем изредка, почти случайно, но маняще, мерцали мелкие молнии, формирующие порой образ чего-то жуткого и эпохального. – Однако же здесь я вижу и созидание, – ветренный далёкий вой гулял тут по землям, разносясь неразличимыми криками и стонами. – Здесь совсем не пусто, как кажется, – воздух задувался сквозь его тёмные и короткие волосы, однотонно похожие на глаза. – Просто мы ещё ничего не увидели…

Два лидера наёмных групп, что всеми фибрами душ презирали друг друга, неустанно вели своих напарников и двух принцев, молча идущих посреди этого строя, прямиком к той области, где, как им точно и полно ещё на территориях обеих родин доложили государственные развед-службы, начинались примечательные постройки, знаменующие установленные вражеские границы.

Немногочисленное шествие их, состоящее из девяти членов, шло около часа, пока среди безжизненных холмистых равнин всё же не увидели они тёмные силуэты, принадлежащие расположенным вдали, достаточно высоким каменным изваяниям, похожим на ровные и одинаковые, широкие столбы, образующие собой аккуратно, филигранно возведённый, отчего-то отторгающий само жизненное естество, периметр. А после, понаблюдав за этими сооружениями, будто бы излучающими слабое марево, сочащееся голубоватым светом, они двинулись ровно к ним, хотя и догадывались о том, что это настоящее самоубийство.

С каждым шагом, приближающим их к этому препятствию, словно бы сам Мир, смиренно смотрящий на творимые в своих землях действа, молил всех остановиться, ибо даже его власть, казалось, там заканчивалась, и начиналось нечто чужеродное, бросающее вызов не только ему, но и всему Мирозданию.