Полагаться в те мгновения, кроме как на эту собственную имеющуюся силу, было не на кого; никого не было поблизости из достопочтимых и непобедимых героев, а поддержка от войск Империи требовала затратного по длительности согласования, бюрократизм которого когда-то должен был погубить всё человечество.

Этот местный гильдейский глава, бывший воин и крайне умелый полководец, поседел за последние дни так сильно, а здоровье его ухудшилось так по-резкому беспощадно, что всякому наблюдателю могло показаться, будто бы он стал выглядеть, как старик поздних циклов, чья смерть стоит уже совсем неподалёку. И тем не менее, он выполнил свой долг. Всё, что было в его власти и возможностях, он сделал по-честному доблестно и с воинским принятием неминуемого итога. И, как покорный слуга и страж своего народа, он решил встретить беспощадную ко всем судьбу, бесстрашно смотря ей прямо в глаза.

Большая часть жителей этого приграничного городка в спешном порядке уже покинула столь опасное место и отправилась в другие имперские регионы. Однако какая-то часть обывателей, равно как и некоторая масса не отправившихся в поход местных авантюристов, решила остаться и защищать эти родные рубежи от близящегося натиска неостановимой гоблинской орды; от той армады, что несла только гибель и безумное опустошение всего, до чего могла добраться.

Люди готовились к осаде, к бессмысленной обороне и к погребальному бою, что должен был начаться здесь совсем скоро, ибо жадность расчётлива и всегда ведёт своих детей туда, где можно хорошо собрать всходы жизни и её блага. Однако же судьбу нельзя предсказать, ибо её пути ведомы только ей.

И так, к немыслимому, озадачивающему удивлению, все приготовления к бойне в миг потеряли свой смысл. Ведь всего несколько часов назад в город прибыл тот самый отправленный на смерть сборный отряд. А вместе с ним пришла и толпа немногих спасённых, измученных людей, что, к сожалению, не избежали участи попасть в губительные чертоги жадностных рожденцев.

И сейчас, перед Апэльписмэно Охюро, названным главой этого филиала гильдии, стояли лидеры авантюрных групп, коим довелось своими глазами увидеть то, во что обратилась недавно появившаяся и, как теперь стало всем тревожаще известно, недавно переставшая существовать, обитель крамольной инферны.

Все уже высказались о своих мнениях, а также представили подробнейшие и детальнейшие показания наряду с письменными отчётами, которые неизменно сходились в одном – то, свидетелями чего они стали, и что послужило причиной исчезновения «рассадника», прямо или косвенно может быть связано с Цитаделью смерти, безжалостно уничтожившей не так давно человеческую и вампирскую армии, а также парящей сейчас ровно на границе двух этих больших враждующих государств.

– Если всё так, и эти двое действительно имеют прямое отношение ко Вторженцу, зачем им помогать нам бороться с инфернальными тварями? Разве не проще бы было позволить ослабить нас и нанести удар в людское сердце, когда оно будет немощно? – Писмэно устало потирал лоб своей жёсткой ладонью, пытаясь соединить все осколки имеющейся информации воедино, однако среди них было столь много противоречий, что каждая такая попытка болезненно отдавалась в сознании человека.

Авантюристы же молчали, им нечего было добавить, так как они и сами пребывали в неменьших раздумьях. В конце концов, враг, мотивы которого не ясны – один из самых страшных врагов.

– Возможно… – наёмник, чьё тело было полностью перевязано алыми, поблёскивающими лентами, казалось, продемонстрировал улыбку на своём плотно обёрнутом, скрытом лице. – Они хотят показать нам, что за подчинение дадут защиту, а за вражду… – он горизонтально провёл указательным пальцем по своей шее, отчего та сразу начала кровоточить сквозь красные полотна, будто бы перерезанная ножом. – А за вражду дадут такую же бесславную смерть…

И эта произнесённая позиция, мельтешащая у всех где-то на краю мыслей, не оставила равнодушным никого из присутствующих здесь. Требовалось немедля сообщить сведения в Имперский Дворец.

# Взрослый Мир / Терра /

Консилиум Псевдо-Божеств

Никто не мог сказать точно, где находилось это место. Реально ли оно было или же существовало лишь в виде красивого мифа, переплетающего судьбы трёх народов. Однако же в данный момент можно было уверенно утверждать одно – сейчас в нём вновь проходило собрание «Трёх Покровителей», чьё общее настроение выражалось многогранным и единым словом – «негодование».

– Обету Инферны нанесён серьёзный урон. Апатэлес была убита неизвестными героями, большая часть её боевого формирования также ликвидирована, план с прорывом отродьев из первого пласта провален, всё подземелье полностью зачищено, а результаты по эксперименту искусственных кобольдов уничтожены, не успев до конца сформироваться, – Нэрайда, Богиня фей, что выглядела, как маленькая мерцающая девочка, одетая в красочно-светлое платьице и имеющая разноцветные крылья за спиной, произвела краткий доклад по последней информации для своей сестры и присутствующего здесь брата, расположившихся на искусных и пышных креслах за резным круглым столом перед ней.

Она любила аналитику, ценила интриги и обожала иметь больше информации, чем кто бы то ни был. Хитрость и коварство соединялись в её нутре в неописуемое сочетание, обращающееся в итоге неведомым образом в зависть. Да, этот грех был основой данного создания, образовывал его сердце и взращивал вокруг чёрную душу, что отнюдь была не прочь предать каждого, кто был ей не угоден.

– Чего-то такого и следовало ожидать, ведь бездействие всегда заканчивается потерей добычи и голодом, – с усмешкой произнёс свой комментарий Никтерид, Бог вампиров, обладающий невероятно красивой и по-дикому эротической внешностью, по которой словно с плавного водопада стекали потоки густой красной крови. – В прошлый раз я послушал вас: и тебя, Нэрайда, и тебя, Антропосия, – перевёл он взгляд с очаровательной феечки на сидящую рядом людскую девушку, истончающую невинность и смирение. – И вот чем всё это закончилось… – острый коготь его указательного пальца проколол кожаную обшивку подлокотника, отчего тот как-то страстно задрожал, будто бы испытав настоящую боль, и выделил на поверхность кровавый ручеёк, быстро протекший на тёмный мраморный пол.

Человеческая Богиня, обозначенная Антропосия, проигнорировала агрессивный тон своего инфернального родственника, что олицетворял обжорство, изливающее наружу откровенное и постоянное ненасытство. Сама же она, как бы это странно не казалось, была рождена из гнева – необоримо-разрушительного, неостановимо-подавляющего, но умеющего быть бесшумным и спокойным.

– Несомненно… – произнесла она, чуть улыбнувшись и по-аккуратному нежно положив свою ладонь на кисть руки напряжённого и недовольного, кровавого мужчины. – Ты прав, мой прекрасный Никтерид, – её чистые солнечные глаза заглянули в лицо того, кого она ценила и обожала во всех смыслах этих парных слов. – Но ты и ошибаешься, – тихо встав со своего сидения и пройдясь до сжавшего от злобы в тонкую полоску губы, жестокому внешне, но мягкому внутри, своему томному братцу, она села прямо на его мускулистые ноги, разместив колени по обе стороны обнажённых бёдер. В конце концов, они предстали друг перед другом только что, а в действительности же, эти трое виделись не так уж и часто, и оттого успевали достаточно соскучиться, чтобы в полной мере телесно истосковаться. – Наша приёмная дочь Апатэлес сослужила хорошую службу и показала, насколько силён противник, – бархатно-влажный язык дочери гнева проелозил чужую шею, её уста ублажающе начали целовать плечи и ключицу, а жаркое дыхание обоих партнёров участилось, вызывая своенравные инстинкты. – Факт её смерти, если честно, меня даже возбудил… – от этих слов и действий вурдалак застонал и не смог удержать себя от того, чтобы не вонзить свои клыки в подставленную оголённую грудь, начав жадно ту посасывать…