Обращение ей польстило, всегда льстило, если говорить откровенно. К тому же, она сама дала разрешение так себя называть, это возбуждало её и радовало, а также показывало статус перед окружением.
Однако всё портили эти донесения, что сулили много новых проблем, сложностей и нежелательных последствий. Можно сказать, её настроение хоть и изменилось, но совсем не стало лучше прежнего.
Апатэлес поднялась из согревающей воды, что было жалко покидать, и ступила босыми ногами на массажную деревянную дорожку, вмонтированную в узорчато-белый, роскошный каменный пол. Влага стекала с её стройного и завлекательного тела по мягким изгибам, по груди и ягодицами, а от нагретой плоти исходил завораживающий, томно-обволакивающий очертания своего прекрасного источника, дурманяще-сладостный пар.
– Собери «группу реагирования» с двумя «тузами» в составе, – сказала она задумчиво; и, не обращая внимания на нескрываемую наготу, приблизилась к подданному «сыну», который не смел сделать даже крохотный вдох в её присутствии. – Думаю… – суккуба мягко потрепала волосы на голове страшащегося её «рожденца». – Героев в конце пути должны встречать монархи со свитой… – на фиалковом лице этой женщины отразилась страстная, мечтательная улыбка, таящая в себе нечто нехорошее, а мужской разум возле неё не выдержал этого апогея одолевающих его чувств и эмоций и дал своим чреслам возможность «кончить» эти страдания…
А потому он только едва слышно прошептал:
– Б-будет с-сделан-но… – и согнулся в жутком экстазе, позабавив этим самым свою владетельницу, что уже прошла мимо него в роскошный коридор.
Глава шестая. Отрывок – 1
Я вижу стопы ног твоих уставших,
Я вижу, что прошли они немалый путь...
Я вижу кровь на них, я вижу много ран кровоточащих...
Я вижу всю твою печаль, воспоминаний грусть...
***
Свет, горящий впереди и пробивающийся сквозь всеохватывающий мрак, отнюдь не всегда свидетельствует об окончании дороги. Зачастую, он призван лишь давать надежду, что вскоре нещадно будет разорвана судьбоносным огнём.
Мы продвигались вперёд, где завершались каменно-земляные туннели, уже несколько часов безостановочным шагом. По моим ощущениям, до заветной поверхности оставалось меньше километра, а солнечные лучи вдали, неряшливо дразнящие своими бликами, только отчётливо это подтверждали.
Идущие за мной и Девой, трое вымотанных этим приключением авантюристов помогали передвигаться и не отставать тащащимся рядом с ними, изморенно-обессиленным и чудом выжившим людям. Те, казалось, до сих пор не верили в то, что кто-то действительно пришёл сюда за их спасением. Многие из них лишь слепо плелись друг за другом и, вероятно, считали происходящее действо какой-то очередной, предсмертной и голодной галлюцинацией.
Сколько погибло там..? Сколько было убито в угоду «жадности»..? Сколько жизней забрал порок в этой бойне с волей..? Ответы были не нужны… Все из этих жертв познали на себе беспощадную правду… Большая их часть, тысячное скопище, уже никогда не увидит ни мирской свет, ни даже ночную мглу…
Но я не чувствовал никакой скорби по этим тщедушным потерям. Для меня, пожалуй, было лишь жаль, что так бессмысленно утратился столь большой объём человеческого ресурса. Да, верно… Я воспринимал простое население этой планеты не более, чем в качестве сырья для своих будущих заготовок. И, в каком-то смысле, мои действия совсем не отличаются от деяний тех глупцов, что разменивают чужие жизни на своё величие…
Однако, всё-таки, я иной, и двигаюсь по пути тирана не ради силы, а ради непреложной цели. И движет мною всё то же неувядающее стремление; то сокровище, к чему всё бесчисленное время пролагался мой долгий путь; то, что является светилом всего мирозданческого пространства…
Мною по-прежнему движет неприкасаемая Красота, маячащая так близко, но так непростительно далеко; послушная же некра старательно подавляет все мои сантименты и обыденные для меня когда-то чувства. А потому я ценю чужие жизнь, но ценю «по-своему»…
– Мне подготовить барьер для этого конвоя? – неожиданно-ласково взяв мою ладонь, вопросительно-тихо спросила идущая рядом супруга, имея в виду как трёх наших временных напарников, так и недавно освобождённых бывших «рабов». Причиной же такого вопроса послужило то, что нами двумя уже давно ощущались впереди мощные ауры инфернальных тварей. И, вероятно, они имели непосредственное отношение к этому рассаднику уродливо-жадных мерзостей, кои успели не только бурно наплодиться, но и смогли причинить серьёзный вред здешней флоре и фауне.
Вместе с тем, слова той, кого я считал своей половиной, отвлекли меня от тяжких дум, переключив внимание на новую мороку, с которой придётся эффективно разобраться.
– Верно, активируй генератор оборонного нейтро-поля, – мне, увы, было неведомо, способны ли невзрачные сознания троих авантюристов уловить хотя бы отголоски той угрозы, что хищнически поджидала нас всех у самого выхода, однако во мне стоически отзывалась уверенность, что все они всё равно были бессильны перед ней, а значит – не за чем было рисковать ими и подвергать необоснованной опасности. – Свидетели наших подвигов, Любовь моя, должны быть живы, дабы разнести рассказы о новых героях человечества, – я нежно сжал её ладонь, обёрнутую в прочный металл, в ответ. – В конце концов, разве мы не достойны стать легендами..?
Глава шестая. Отрывок – 2
Под тенью высоких деревьев, чьи широкие кроны заслоняли густой листвой всё безоблачное небо… На бугристой от массивных древних корней, цветущей лесной поляне… Скрестив свои красивые ноги, обтянутые узорчато-тёмными колготками и обёрнутые в маленькие сапожочки… На небольшом и укромном холмике деловито сидела сейчас ожидающе обворожительно-порядочная суккуба, одетая в бордово-чёрное кружевное платье.
Имя особы этой было Апатэлес, а род её звался, как Эпистатэс. И была она здесь не одна. По бокам от неё стояли две изящные верноподданные приспешницы, кои за обретённую силу и достижения наречены были ею «тузами». Лица же их, примечательно вытянутые спереди, пребывали полностью закрытыми розоватыми масками, что запечатлевали на себе фиолетовые круги заместо скрываемых глаз и такие же пугающие овалы вместо губ.
Обе эти рыжеволосые двойняшки, к удивлению, совершенно безрогие, но обладающие небольшими треугольными ушками поверх голов, облачены были в одежды подстать своей госпоже. Однако же их наряды казались более вычурными и праздными, а удерживаемые в руках гротескные зонты, которые они возносили над любимой ими матерью, дабы прикрыть ту от мнимого солнечного зноя, лишь подчёркивали общую охранную роль данной парочки.
В округе же, скрываясь в лесных дебрях, таились иные слуги-инкубы, обеспечивая, этим самым, защиту от угроз извне и изоляцию образовавшейся области, в коей всё было готово для встречи презренно-достопочтимых «гостей», посмевших вмешаться в планы трепетного к своей ответственности матриарха.
И ожидание не продлилось долго. В момент, когда солнце встало в зените, знаменуя полдень, а звуки средь леса будто бы стихли, из затемнённого пещерного прохода, выходящего как раз на охраняемую территорию, показались человеческие силуэты, неспешно идущие прямиком к «аудиенции».
Апатэлес напряглась, так как ощущения от восприятия этих людей были крайне странными. Трое, по всей видимости, авантюристов, чья опасность была на низком уровне, не воспринимались ею всерьёз. За ними, позади, толпились и брели несколько десятков заморенных и обессиленных рабов, что, несомненно, и без посторонней помощи скончались бы в ближайшее время.
Однако же впереди, прямо перед всей этой несуразной группой, которую кроме как «посмешище» назвать никак не получалось, шли два необычных и незнакомых ей прежде, интересных воина. Каждый из них был укрыт от взоров и мирского влияния полными закрытыми доспехами, чья Красота, без сомнений, была божественно-величественной. И каждый вызывал в ней подозрения о скрываемой этими двумя «героями» собственной мощи, ибо сейчас суккубская душа не могла прочувствовать ни крупицы энергии из-под их блестящего на свету металла красивых лат.
