Любовь и работа – это вещи, которые не должны соприкасаться друг с другом лишний раз. И долг партнёров – выдерживать этот принцип их раздельности ради совместного процветания. Ибо иначе эти две сферы могут начать серьёзно конфликтовать между собой, вызывая проблемы, которых можно бы было не создавать.

Конечно, нежно-пылкий разум не был удовлетворён таким положением «дел» и всегда злился на это неподобающее к себе отношение со стороны того, кому был безмерно предан. Однако, тем не менее, и сам понимал, что было бы слишком эгоистично оттеснять важную деятельность, в том числе и всего Ковчега, в угоду лишь своей персоны, жаждущей как можно больше недостающего расположения мужа. Ведь он, как «Верховное существо», просто не одобрит такое поведение…

Дева никак не показала перемены в своём состоянии. В конце концов, её суть всегда была и будет верной опорой своему Владыке. А сейчас же она должна была действовать в приказном порядке. Времени на сантименты нет, а «необходимое к себе внимание», компенсирующее её тяготы и неудовлетворённое настроение, она получит потом – и в таком объёме, который «захочет».

– Вы трое, – холодно обратилась она к группе из двух мужчин и одной зверолюдки.

Несмотря на то, что «странники» успели немного отдохнуть и собраться с мыслями, в их обращённых к ней поникших взглядах проглядывалась неимоверная усталость. Чужеродная атмосфера продолжала сказываться на хилых телёсах очень скверно.

– Господин закончил с зачисткой сектора, – в её словах проступила гордость и вечно положительная предубеждённость. – Нам пора выдвигаться, там есть пострадавшие жертвы.

Внутри той плоти, что есть прах,

Внутри тех душ, в которых мрак…

Мы где-то были всё ещё живыми,

Мы были теми, что ещё ранимы...

***

Примерно неделю назад разведчик, коего звали Миризонтас, оказался вынужден покинуть группу дорогих ему людей. И это было – словно бы пытка…

…Бросить их вот так, на произвол судьбы. Оставить, вероятно, в последний раз. И мчаться через малопроходимые лесные чащи, дабы хоть как-то сократить этот невыносимо длинный для него путь…

Но, в конце концов, он преодолел эту дорогу за два дня и одну неполную ночь.

В конце концов, выбившийся из сил, он всё-таки добрался до гильдии.

И вот, спустя ещё четыре дня, взволнованный, но уже отчасти принявший участь своих друзей, отличный от себя прежнего, теперь молчаливый и поддавшийся печали разведчик снова достиг того злосчастного и проклятого места. Вновь перед ним предстала та самая пещера, рядом с которой, как он полагал, раз и навсегда простился со своей «второй» семьёй.

…

Уже сутки шёл Миризонтас по тихим, но отчётливо пропитавшимся запахом тлена, повсеместно усеянным гоблинскими останками, длинным и нескончаемым туннелям, ветвящимся подобно одной большой, незримой паутине. Он шёл в составе трёх отрядов, что общим числом были в пятнадцать гильдейских наёмников. Шёл с теми, кого успели собрать, и кто решился выступить в этот, вероятно, посмертный, но, без пререканий, важный поход.

Но что-то здесь было явно не так, что-то чуждое случилось тут. Ведь вместо того, что ожидал он увидеть; вместо того, что ожидали увидеть люди, его сопровождающие, здесь была лишь та самая будоражащая тишина, скрывающая за собой невесть что.

Трупы; телесные омертвевшие части; кровавые, уже отчасти высохшие жидкости. Всё пространство вокруг было наполнено смертным смрадом. И, что странно и пугающе, суть у этого наполненья была отнюдь не человеческой.

В конце концов, создавалось ощущение, что по этим огромным норам почти прямо перед ними прошла действительно настоящая смерть, и воля её была направлена неоспоримо на мерзость инферны.

– Слушайте, – начал жилистый, но низкий мужчина, закованный в крепкую броню, – я не сомневаюсь, что здесь находился настоящий рассадник зелёных ублюдков, – его взгляд обвёл своды пещерных стен, которые периодически были покрыты очерствевшими инфернальными ошмётками, количество коих непрестанно продолжало увеличиваться по мере прохождения ими всё дальше и глубже. – Но вы сами посмотрите, здесь же теперь истинный филиал бездны…

– Мне тоже кажется, что наш Писто вряд ли бы смог такое устроить… – проговорил, напряжённо задумавшись и кивая себе под нос, авантюрист преклонных циклов с короткой седой бородой, которую он то и дело поглаживал.

– Сюда забрело что-то страшнее гоблинов… – тихо прошептала женщина-лекарь, касаясь пальцами в узорчатых зачарованных перчатках той бурой субстанции на настенных камнях, в коей не осталось даже хоть какого-нибудь признака порочной энергии; и этот ничем не достижимый эффект от загадочного и немыслимого воздействия чьих-то способностей вызывал в ней сшибающий все её прежние познания о магии град вопросов.

– Страшнее гоблинов!? Посмотри вокруг, дура!! – оскалился и засмеялся коренастый мужчина-берсерк, облачённый в разномастные животные шкуры на практически голый торс. – Тут встречаются и явно гремлинские кости, – он показательно наклонился и подобрал полураздавленный нижний фрагмент какой-то хищной челюсти, – уж их-то я узнаю, – кисть его руки сжалась в кулак, и костные осколки посыпались из него на пол. – И, будь я проклят, если там, где-то впереди, мы не найдём ещё и туши кобольдов…

Люди на какое-то мгновение замолчали, и каждый из них думал о чём-то своём.

– Что вообще может обладать такой мощью..? – тихо спросил ещё молодой парень, впервые пошедший на подобную массовую сечу и прежде не видевший ничего подобного тому, что было увидено им здесь повсюду.

Седобородый старик поджал старческие губы и чему-то вновь покивал про себя:

– Миризонтас, – начал он, не оборачиваясь к названному разведчику и смотря куда-то вскользь, в ожидающую впереди темноту, – напомни… – он почесал подбородок и ненадолго прервался, привлекая этим самым к себе внимание всех компаньонов. – Ты говорил, что с твоими напарниками отправились ещё два новых человека…

Названный Зонтас вспомнил их. Чужеземных, немногословных, отвергающих…

– Полувампиры, муж и жена… – вздохнул он, снова поднимая из бушующей памяти отрывки последних воспоминаний о своих товарищах, где фигурировали эти двое. Они, в общем-то, по меркам всяческих странников, были вполне нормальными, пусть и немного таинственными, видовыми метисами. – Не думаю, что они бы могли обладать столь чрезмерной силой, свойственной каким-то чудовищам…

– Не думаешь, малец, или не знаешь, потому что не видел..? – хмыкнул старик, подёрнувшись к нему сверкнувшими в свете артефактных фонарей глазами. – Что ты вообще знаешь о тех, с кем странствовал? – в его старом взгляде была насмешка и вопрос.

В стороне, стоя в тени, цыкнул глава одного из отрядов:

– Перестань, дед, – приглушённо встрял в разговор мужчина, чьё лицо было полностью перевязано шёлковыми алыми лентами, ассасин. – Даже те, что развили в себе очаг энергии, не способны на такие подвиги, – под плотным ленточным покровом, кажется, появилась улыбка. – У всего есть лимит, и всё когда-то кончается, – где-то в его скрытых глазницах мелькнули расслабленные красные огоньки, – Тебе ли это не знать, вечно-престарелый ветеран? – старик не повёлся на эту подначку, в которой, впрочем, была доля правды; а мужчина продолжил. – Здесь была бойня, беспощадная, бесчестная, без права на выживание, – перевязанные алыми лентами руки разошлись в стороны, показывая окружающий простор. – Здесь, признаемся друг другу честно, погибли бы все или большая часть из нас даже с этим составом, – его меланхоличный голос разносился неспешно, однако достаточно доходчиво до сознания. – Однако что-то не дало этому случиться, предотвратило такой исход, и мы с вами всё ещё невредимы, – он опустил руки и сложил их за спиной. – Так зачем нам думать о том, чего пока понять не можем, – улыбка под его «маской» стала шире, – если сейчас у нас есть шанс увидеть эту невиданную силу воочию, догнав её по оставленным следам?