– Не знаю, понимаешь ли ты меня, – произнёс чемпион, смотря на это существо. – Но я предлагаю тебе сдаться и отправиться со мной в чертоги моей святой Матери, – его речь была наполнена безграничным уважением к той, о ком он говорил в этот миг. – В конце концов, какой смысл защищать этот паршивый и никому не нужный труп..?
То, что было утром этого дня оборотницей по имени Зиосия, а сейчас вечером являлось чем-то пугающим и оттого отторгающим, лишь только промолчало в ответ. Оно находилось здесь, будто бы и вовсе не воспринимая как-либо своё окружение, пребывало тут и просто ожидало дальнейших действий со стороны ехидного создания, отдавшегося во всласть развращающей инферны и потому непреклонно враждебного. «Оно», казалось, не хотело иметь с ним ничего общего, ведь он был существом греха, уподобившимся «живущим» в инфернальной бездне отродьям.
– Что же, я предложил тебе мир, – сказал юноша с нескрываемой неприязнью. – Значит, твоё молчание – моё отрицание… – и с этими словами он собрался броситься со всей своей ненавистью к ослабленному и проклятому, опостылевшему врагу. Однако же что-то резко изменилось в этой неразличимой, серой области битвы, поменялось настолько, что он не смог сделать и шага, сумев только повернуть голову чуть назад, ведь там, за спиной его, нечто незримо явилось в красной вспышке хаоса, ступив на прожжённую огнём землю из чудовищно тёмной, сотворённой пропасти, разрывающей словно бы само полотно здешней беззащитной реальности.
Всё замерло в сие мгновение, не могло двигаться будто бы даже вечное время. Казалось, само пространство дрожит от присутствия того, кто решил посетить его, прервав происходящую здесь кульминацию долгого сражения. А гость таинственный, чёрные и витиеватые доспехи которого будто бы были покрыты сознательной тьмой, степенно двигающейся на них своим пугающим покровом из воплощённых ужасов, оглядел тем временем всё оцепеневшее своим сияюще-златым, изучающим взглядом, остановившись на крылатом чемпионе, не способном даже выдавить из себя слово.
Юпокритикос не знал, что это за существо. Никогда до этого не слышал о нём. Однако же сего и не требовалось. Ведь разум, душа, дух, – всё вопило в нём страхом, исконно исходящим из самого первобытного основания всякой жизни пред смертью. Никак не помогала прийти в себя текущая в жилах кровь, напитанная едкой инферной; бездействовала божественная энергия, подаренная ему великой и всесильной матерью. И совсем не понимало с чем столкнулось, его рассыпающееся сознание. А Богиня, всегда отвечающая ему на мольбы, почему-то не откликнулась на зов о помощи.
– Спи… – кратко и пробирающе произнёс всепроникающий голос из этой мглы, разносясь из уст хозяина своего и погружаясь словно бы в саму суть фейского юноши. – И будь отныне моим ключом… – добавил он, и разум этого несовершенного аватара, что пытался сопротивляться своему подавлению, беззащитно и потерянно померк, растворившись всеми мыслями прежними в безграничном просторе «тёмного ничего».
Паразит же его, что впивался до сих пор в желанную плоть уязвимого носителя и пил из неё сладко-чадящую кровь, будто внезапно обжёгся и, беззвучно заверещав, постарался в миг отделиться от тела этого, ставшего ловушкой, однако же не успел. Древесные щупы и корни, из коих он состоял, а после и вся его материальная основа, что выражала суть греха-прародителя, из энергии которого в Инфернуме он был зачат, стали быстро истлевать и обращаться в пепел, осыпавшись на землю в конечном итоге с упавшего небольшого туловища, – простым разлетающимся по ветру прахом, парящее ядро которого было тут же разрушено веяниями непреступной тьмы.
А гость, тем временем, безразлично наблюдал за действом этого разложения, смотря на картину творимого очищения, следующей наготы и принятого смирения. Из-за спины же его, словно бы по негласному согласию, не сказанному им вслух, появились силуэты нескольких безумных, звероподобных созданий на четырёх лапах, что тут же устремились к бессознательному тельцу представителя «небесной воли», дабы взять то в свои хищные пасти и поволочь внутрь зева открытого позади портала.
– Ты выполнил приказание? – спросил он, обращаясь к поднимающемуся телу, некогда принадлежавшему приятной и доброй оборотнице, которая ему понравилась.
Девичья, истерзанная фигурка, всё ещё окутанная поблескивающим барьером, неровно и с видимым усилием встала с колена посреди устроенного здесь раздора, наполненного повсюду прискорбными, ненужными потерями.
– Да, Владыка… – проскрипели страшные звуки из её растерзанного горла. – Духовные основы подконтрольной группы захвачены, – невзрачный чёрный амулет, покоящийся на хрупкой девьей шее, едва заметно мерцал в такт словам алым светом, – В том числе, я осмелился кабалить три убитые в ходе этого боя вражеские единицы… – крестец изумрудного зрачка по центру сего маленького артефакта взирал на Творца, подарившего ему псевдо-жизнь и смысл его бытия, с подобострастием и любовью, которыми дети обычно смотрят на своих дорогих родителей. – Но охраняемое тело, увы, более не пригодно для использования, – чужеродная речь стала разочарованной, скрывающей печаль и вину, – ресурс этой плоти был полностью мной истрачен…
Неведомо было несчастному Миру, наблюдавшему за творящимися событиями, то, о чём думал «тот», кого он явственно ощущал и воспринимал «миро-убийцей», вторгшимся в его просторы из безграничной всеобители, прозванной Мирозданием. Неведомо было ему то, зачем он пришёл и что принёс с собой. Но знал от отчётливо – «сопротивляться почему-то смысла этому нет».
– Ты поучаствовал в достойном сражении; и достиг хорошего результата, – слегка кивнул ему мужчина. – Я не виню тебя, Шестьдесят Шестой, а доволен тобой, – с этой фразой он вытянул руку, и миниатюрный разумный артефакт, снявшись с шеи, служившей ему остовом, медленно пролевитировал до ладони своего господина, чтобы после аккуратно в неё лечь и мирно утухнуть, уйдя в чертоги личного сознания. А бренное тело же женское, оставшись без удерживающей силы, глухо рухнуло оземь, окончательно оставшись тем, чем и являлось – бедной жертвой чьих-то пороков.
Медленно, неторопливо и отчасти грациозно из кружащегося портального окна, переливчатого в искрящихся тёмно-красных цветах, что плавно сменяли друг друга, позади своего повелителя, вышло крупное существо, походящее на грозное сочетание двух совершенно разных видов – некоей чрезмерно опасной магической мантикоры, обладающей смертельным концентратором энергии на своём гибком, длинном хвосте, а также неопознаваемого химерного орла, чья покрытая серебристыми перьями голова обладала эстетично изогнутым, невероятно острым клювом адамантитовых оттенков. А ещё всё это увенчивали сложенные сейчас, но огромные в своём массивном взмахе, два дивных, смоляных крыла, что будто бы были пропитаны непревзойдённой мощью.
– Вы звали меня, Владыка? – удивительно плавным и не каркающим голосом спросил этот грифон своего хозяина, оглядывая открывшийся перед собой пейзаж, полнящийся любимой им стихией тлена и послушания.
Тот, к кому он обратился, – сомкнув руки за спиной, молчаливо и даже строго, однако вполне привычно, по-отцовски, посмотрел на него – на ещё одно своё дитё, созданное незапамятно давно в качестве одного из трёх Смотрителей Ковчега.
– Это поселение должно быть сожжено, Грюпас, – сказал он чуть назидательно. – Бедные жители его должны обрести покой, пусть и в огне беспощадного забвения… – взгляд его жёлтых глаз поднялся к рассеивающимся на блеклом небе сухим облакам. – А затем, мой вестник, – в разум этого по-красивому ужасающего, дивного создания устремились видения свершившейся здесь бойни, причиной коей стал фейский народ. – Ты разнесёшь сии образы жестоких расправ и смертей по всем окрестным деревням, принадлежащим зверолюдям, а после дашь им всего одну простую, но ёмкую мысль… – гриф, усвоив всё переданную информацию, тихо ожидал главного для себя указа. – Они либо со мной, либо их участь, увы, совсем не завидна…
Убийственная химера, чей возраст насчитывал бесчисленные прожитые циклы, возрадовалась про себя от искренне приятного, полученного задания. В конце концов, это была отличная возможность для восславления своего Господина в сей реальности. И потому, как прирождённый посланник, он донесёт до презренных и скудных умов все посылы непостижимого для них в своём величии властительного провидения.
