— М-да, — только и сказал Одли. Лео сделал глубокий глоток и уточнил:

— Девочка? Лоа? Карфианка, получается?

Вик подтвердила, присаживаясь на диван рядом с ним:

— Да, карфианка… Комиссар вчера разговорил лоа, оставшуюся после уничтожения Ривзом лоа Тонтона в Олфинбурге. Она попала к нам в мир случайно, ей не хватало сил, убивать и забирать души она не захотела, вот и устраивала такие странные розыгрыши, поглощая чужой эфир. Её зовут Ноа, и она поклялась, что больше не будет.

— Ноа? — вскинулся Лео, поворачиваясь к Вик. — Лет пятнадцать-шестнадцать, худая, с очень темной кожей и короткими волосами-кудряшками, любит играть в ниточки?

— Да, — ответила Вик. — Эван… Комиссар описывал её почти так же. А что?

Лео залпом допил кофе:

— Я разговаривал с ней на площади вчера… Когда уже был под её воздействием. Вроде, незлая. — Он тут же поправился: — даже веселая. Именно она и Тина увели меня с площади и спрятали в доме нериссы Идо.

Алистер с кружкой в руке вернулся за свой стол и заправил в печатную машинку бумагу. Звонко застучали клавиши — кажется, сержант принялся печатать отчет о случившемся.

Вик потерла висок, вспоминая все, что ей известно о Ноа:

— Одаренная девочка. Шустрая. Днем она напугала Алька и Полин, рассказывая о лоа-людоеде, вечером шутила над тобой, к ночи, когда я вернулась домой, уже сидела в гексаграмме и разыгрывала раскаяние. Причем гексаграмма её не удерживала. Она там сидела добровольно.

Одли не сдержался:

— Из любви к искусству?

Вик в ответ пожала плечами:

— Наверное, можно и так сказать. Если верить её словам, то больше шуток не будет, так что сейчас запишу показания Эвана…

Алистер вмешался:

— Я оформлю показания Лео о том, что он видел на площади Воротничков Ноа. Только это.

Вик согласилась с ним:

— Да, лишним не будет… И дело можно будет отправлять в архив. Шутки закончились. Во всяком случае я на это очень надеюсь. — она перевела взгляд на Одли: — расскажешь, что у тебя? Что было в Танцующем лесу?

За окном раздался звон башенных часов — восемь утра. Алистер было оглядел парней, но Одли махнул рукой:

— Успокойся, серж. Твои сонные красавицы после ночи и так еле живы. Не стоит их строить… Пусть отдыхают. — он сам зевнул, в последний момент вспоминая о приличиях и закрывая ладонью рот.

Вик не сводила с инспектора взгляд — её интересовало дело о захороненных в деревьях. Одли поймал её взгляд и улыбнулся:

— Виктория, не смотри так кровожадно — ты на хорошей стороне закона.

— Эван говорил, что вы нашли новый труп в том же самом дереве, — подсказала она.

— Да-да-да, — сдался Одли. — Женский труп лет одиннадцати-двенадцати, документов при себе никаких. Возможно, она работала где-нибудь на фабрике чайной девушкой — в кармане её передника нашли чайную «бомбу».

Вик не поняла:

— Чайную что?

Одли пояснил:

— Пакетик для заварки чая на один раз.

Вик потерла висок, не понимая:

— Прости? Она из нер получается? Или даже лер…

Лео подсказал:

— Виктория, пакеты для чайных «бомб» делают не только из шелка. Есть дешевые из марли. Чайные девушки пользуются как раз такими, развозя чай на фабриках — чтобы не пришлось раз за разом отмывать заварные чайники.

— Все, я поняла… Прости, Одли, продолжай.

Инспектор развел руки в стороны:

— А продолжать особо нечего. Следов удушения на теле не было — погибшей проломили затылок. Больше мы ничего не успели сделать — труп взял и восстал. Картер еле успел кинуть нежите-амулет, умудряясь сам при этом загореться. Сейчас лежит в госпитале орелиток. Говорят, стабилен, но вернется на службу нескоро. Придется довольствоваться Вернером. Вот как-то так. Прости, но расшифровку фиксаторов Нельсона, своего и Себа я отдал операторам вычислителя с красным приоритетом — твой и фиксатор Алистера о случившемся на площади расшифруют позже. Сейчас Танцующий лес важнее.

Вик направилась за свой стол:

— Согласна. Площадь Воротничков сейчас вообще неважна. — она достала лист бумаги и привычно принялась чертить таблицу, заполняя её фактами. — Странно все это — я не понимаю, что связывает трупы, похороненные в деревьях.

Одли снова зевнул:

— Ясно одно — найденные трупы, к счастью, не связаны с ритуалом руки удачи. — Он вспомнил странный шепот нежити и признался: — я кое-что слышал… Там. В лесу. Мне кажется, что вторая из Танцующего леса могла что-то увидеть, что не предназначалось для её глаз, за что её и убили. Она говорила: «Я ничего не видела!»

Алистер вспомнил:

— Джон Форд, Игрек-3 из Танцующего леса, по словам нериссы Идо, его опекуна, искал себе работу. Может, он случайно пересекся где-то на фабрике с убитой девочкой? Или с Игреком-4 из Полей памяти. Он, кстати, до сих пор не опознан. И заявлений о пропаже подходящего под его описание человека нет.

Из коридора, отвлекая, донеслись громкие, возмущенные голоса Брока и Грега — кажется, утреннее совещание закончилось, и закончилось не очень хорошо. А еще Вик поняла, что мужчины не догадываются о дикой акустике в коридорах управления.

— …у меня были веские причины! — первым донесся голос Брока.

Ему ответил взбешенный Грег:

— Не было! Ни единой причины утаивать произошедшее не было! Я суперинтендант этого дурдома! Я обязан быть в курсе происходящего от и до. Иначе получается, что я лишь ненужная фигура на доске, которую можно в любой момент выбросить из игры!

— У тебя была свадьба вчера! Я тебя берег! — Если Брок и пытался увещевать Грега, то делал это крайне затейливо, потому что тот буквально взорвался:

— А вот не надо! Я не мальчишка. Я или суперинтендант, и мое право руководить управлением и все знать о случившемся в числе первых не оспаривается, или я тут не нужен…

Дверь широко раскрылась, и в зал вошли, буквально кипя эфиром, Брок и Грег.

Одли выругался себе под нос:

— Ну твой же дивизион… И кто утверждает, что Грег мастер? Он по силе уже Броку равен. А еще чуть-чуть подраконить — за пояс заткнет.

Кулаки Грега были крепко сжаты. Лицо хмуро — густые, черные брови сошлись на переносице. На скулах разливался гневливый румянец. Еще чуть-чуть, и мужчина взорвется в своем привычном гневе Блеков. Брок ему ничуть не уступал — тоже мрачный, тоже злой, тоже пальцы сжались в кулаки. Только лицо в отличие от Грега побелело, и живы на них были только веснушки.

— Грег, не говори ерунды! — буркнул Брок, понимая по замершим лицам констеблей, что их разговор все отлично расслышали. Кажется, до Грега это тоже дошло. Он все же закончил свою фразу:

— …или я подаю в отставку.

Грег посмотрел на взбешенного Мюрая и явно вспомнил подвал и свое недостойное поведение. Вик заметила, что для Грега до сих пор это было камнем преткновения.

В зале повисла давящая тишина. Большинство, если не все поголовно тут, кроме самой Вик, были за Брока, и Грег это понимал, как никто иной. Вот зря он про отставку сказал, очень зря. Тепло эфира омыло Вик, прогоняя страх и волнение — Брок верил в парней и верил в правильность своего выбора, хотя Вик тоже могла добавить от себя, что мог бы и телефонировать, сообщая новости. Он криво улыбнулся, заставил себя разжать кулаки и… Не успел ничего сказать — Грег все же преодолел себя и веско произнес:

— Старший инспектор Мюрай, объявляю вам выговор за нарушение должностных инструкций. Без внесения в послужной список. В следующий раз… Не прощу, — закончил он невпопад.

Он обвел взглядом замерших парней, Одли не удержался и привычно скомандовал на правах бывшего сержанта:

— Проснулись, красавицы! Подтянулись — утро в самом разгаре.

Грег медленно, старательно подбирая слова и заглядывая каждому констеблю в глаза, сказал:

— То, что сегодня ночью произошло, недопустимо. Отвратительно и нелепо, как малость. Играть в прятки со своими же — глупость. Жизнь каждого из вас, каждого констебля, каждой нериссы вплоть до последней телефонной, важны. Прежде всего мне, комиссару, Мюраю, сержантам, каждому из вас! Только поддерживая и доверяя друг другу мы выстоим и спасем город. Только зная, что товарищ всегда придет на помощь, мы сможем защитить жителей, мы сможем сохранить закон. Я лично буду бороться за каждого из вас… И не смотрите так, я помню речь комиссара Хейга-Ренара. Я понимаю, что мои слова звучат глупым плагиатом…