— Попытайтесь, лера Виктория.
Без воспоминаний отца Маркуса, удаленных из памяти Вик вчера, без его снисходительности и волнения за строптивого колдуна, воспринимать Брендона другом было тяжело. Он постоянно держал дистанцию, предпочитая одиночество. За все время он только пару раз обратился к ней по-дружески.
— Брендон…
— Даааа? — колдун пополз по креслу вниз, прячась за пальто.
Вик решительно сказала:
— Приблизительные сроки изготовления руки удачи известны?
Брендон пожал плечами — его движение было почти незаметно:
— От пары минут после смерти — как только палач отвернется, до нескольких лет — при попадании в тюрьму и возврате за рукой удачи в склеп. Был у меня и такой случай. — Уточнять, кем он был в той истории: колдуном, вернувшимся за рукой удачи, или храмовником, отслеживающим незаконный ритуал, — он не стал. Специально. Вот любит он шокировать людей!
Эван повернулся к Алистеру:
— Сержант…
Тот подобрался:
— Да, комиссар?
— Организуйте в той дорожной хижине наблюдение за деревом. Сегодня преступник вряд ли туда сунется, но мало ли.
Алистер понятливо кивнул:
— Уже к ночи полицейские будут на месте, не извольте сомневаться. Что-то еще?
Эван посмотрел на Вик, та пожала плечами:
— Пока больше ничего. Ждем результатов от Одли и от экспертов…
Дирижабль стал плавно снижаться, заходя на посадку. Загрохотала лебедка, выкидывающая гайдроп для причальной команды, ожидающей дирижабль у мачты. Скоро нос дирижабля уткнулся в стыковочный узел и прочно замер — можно было покидать гондолу, опять по веревочному трапу — даже у Полей памяти мало места для приземления огромной сигары дирижабля.
У причальной мачты полицейских ждали паромобили. Брок и Алистер собирались вернуться в Управление вместе с Вик. Санитары аккуратно, никуда не торопясь, грузили в парогрузовик труп, эксперты и Картер поспешили на общественный паровик.
Грег в стороне прощался с Лиз, уговаривая её:
— Не волнуйся, езжай в гостиницу, тебе надо отдохнуть.
Она, передергивая плечами под легким ветерком, летевшим с Полей памяти, продолжала настаивать:
— Может, мне все же поехать с тобой? Инквизиция — это опасное место.
— Все будет хорошо, честное слово. Езжай и не жди меня — я буду поздно: после инквизиции заеду в Управление, потом совещание у лер-мэра, потом Брок хотел меня видеть — кажется, он на полном серьезе собирается провести со мной разъяснительную беседу по поводу тебя, перед тем как отдать документы о разрыве помолвки.
Он осторожно поправил прядку волос, упавшую Лиз на лицо:
— Езжай. Поговори с Андре, сообщи, что все хорошо, и отдыхай — тебе трудно пришлось ночью. За мной присмотрит Кит. — он поймал её ладонь и поцеловал на прощание: — Все будет хорошо!
Брок залихватски свистнул на всю улицу, пугая случайных прохожих и голубей — те прыснули во все стороны. Он радостно прокричал под хлопанье голубиных крыльев:
— Лиз, бросай его — поехали с нами!
Она, сжимая ладонь Грега своими пальцами, резко обернулась к Броку:
— Вот еще! Я сама доберусь до гостиницы.
Её рука дернулась, и Грег с трудом удержал улыбку — кажется, Лиз хотела показать неприличный жест Броку, который, честно говоря, его заслужил. Рыжий притворно вздохнул:
— Узнаю Клермона — умирать будет, но сама доберется до дома! — он продолжал торчать в дверях паромобиля, словно до последнего надеялся, что Лиз передумает и, действительно, бросит Грега.
— Да лаааааан! — не удержалась она: — это когда это я еще умирала? Езжай, Жабер, а то я про розги вспомню!
Алистер не удержался и затащил Брока в паромобиль. Громко хлопнула, закрываясь, дверца. Паромобиль тронулся в путь.
Лиз обернулась на прощание к все так и стоящему рядом с ней Грегу и отважно поцеловала его в губы:
— Все равно буду ждать — возвращайся! — она резко развернулась и пошла прочь на остановку паровика.
Брендон подошел ближе и осторожно дернул Грега за рукав:
— Пойдем, болезный. Сдам тебя Марку.
Грег молча кивнул, продолжая взглядом провожать мелкую фигурку в мальчишечьей одежде. Он хотел убедиться, что с Лиз все будет хорошо. Брендон кашлянул. Грегу пришлось напоминать себе, что Лиз в состоянии позаботиться о себе сама.
Эван стоял у своего паромобиля, открыв пассажирскую дверцу:
— Грег, Брендон, идите сюда. Я с вами в инквизицию.
Брендон бросил на Грега подозрительный взгляд:
— Чего это он так за тебя волнуется? — алый эфир пробежался по его рунам на лице. — Ты еще что-то натворил, кроме сомнамбулизма?
Грег отрицательно качнул головой и направился к паромобилю Эвана — стоило узнать, что беспокоит Хейга-Ренара:
— Что-то не так? Ты парням не говорил, что поедешь с нами.
Ренар-Хейг закаменел, как всегда, когда волновался, и тихо сказал:
— Им не нужно знать, что я тоже одержим, как и ты.
***
В штабе инквизиции было бурно — в коридоре, ожидая приема у инквизитора, толпились люди. Грег вздохнул, готовясь ждать, но Брендон уверенно ввинтился в толпу таща за собой Эвана и Грега. Когда в очередной раз на него шикнули, он нагло сверкнул алыми искрами эфира. Когда кто-то пообещал на него подать жалобу, Брендон достал из кармана брюк слегка помятую колоратку и помахал ею перед лицом жалобщика:
— Еще вопросы и пожелания?
Тот побелел, зато толпа схлынула, пропуская их к кабинету Марка.
Эван не выдержал и тихо уточнил:
— Брендон, что ты делаешь?
Тот зло ответил, открывая дверь в кабинет:
— Я этот вопрос себе каждое утро задаю. Ответ так и не нашел.
Кабинет был погружен в полутьму. Окна были закрыты жалюзи, почти не пропуская света. На столе, заваленном бумагами, стояла масляная лампа и еле-еле светила. Отец Маркус был альбиносом и плохо переносил яркий свет. На улице он пользовался гогглами, в домах предпочитал плотно зашторивать окна.
Маркус, стоя перед знакомым Эвану по мэрии молодым мужчиной, наложил ему на лоб святой треугольник и подал документ об отсутствии одержимости:
— Иди, дитя, и храни себя и дальше в чистоте!
«Дитя» послушно кивнуло, целуя протянутую руку отца Маркуса.
В голове мужчин вкрадчиво прозвучало: «Верить черному колдуну — последнее дело. Он давно нашел ответ на свой вопрос!». Брендон, закрывая дверь за посетителем, пробурчал:
— И тебе недобрый день! Сколько уже раз говорить — не лезь в чужие головы! Это частная собственность! Ты же не лезешь в чужой дом только потому, что там открыта дверь? Почему тогда лезешь в разум?!
Марк, мысленно предлагая Грегу и Эвану присаживаться, взял со стола кучу заполненных бланков:
— Иди в коридор и выдай всем документы об отсутствии одержимости.
Брендон принял кипу документов:
— Вот лишь бы не работать…
— Я их уже проверил — они тут час галдят в моей голове, нарушая МОЮ частную собственность. И неприкосновенность жилища, — он пальцем ткнул в свою белую, как снег, голову.
Брендон тяжко вздохнул и направился прочь из кабинета:
— Грехи мои тяжкие… За что мне все это…
Марк закрыл за ним дверь и тихо сказал:
— Не обращайте внимания — я действительно проверил всех, одержимых среди клерков мэрии нет. — он внимательно посмотрел своими красными, как у вампиров, если они существуют, конечно, глазами на мужчин и сел не за стол — придвинул свой стул к ним, садясь рядом: — леры, не стоит хоронить себя — все не на столько плохо.
Эван закинул ногу на ногу и все же сказал:
— А насколько плохо?
Марк пожал плечами:
— Сейчас Брендон вернется, и узнаем — насколько.
Грег повернулся к Эвану — Марк, будучи менталистом, единственным на всю Эребу, уже видимо просканировал его и Эвана мысли и в пояснениях не нуждался, а вот сам Грег… Он ничего не понимал.
— Мне выйти, Эван, на время вашего разговора?
Мужчина отрицательно качнул головой:
— Не стоит. Я думал, что это все касается только меня, но случившееся сегодня ночью с тобой…
