Слушал Рэтар вполуха, его мысли занимала Хэла и то, что она сказала. Тоска по ней изводила. Хотры всё это пусть утащат куда подальше — он не мог ей доказать, не мог достучаться до неё…

"Боги, родная, если бы ты дала мне возможность…" — он бы умолял, если бы это имело хоть какой-то смысл. Но с Хэлой это бесполезно.

Её взгляд, такой пронзительный, такой невыносимо открытый, она бы рассказала, рассказала, хотела, ей было больно, а Рэтар пропускал эту боль через себя, чувствуя эту женщину, как никакую другую. И бессилие — он ничего не мог, только бояться отпустить.

Воин закончил отчёт и смотрел на ферана в ожидании.

— Достопочтенный феран, — обратился к нему Тёрк, стоящий за спиной старшины, когда молчание затянулось дольше, чем было положено, и становилось неуместным.

— Всех сегодня к лекарям в Трите. Завтра отдых в честь благословения Изара, а после — те воины, кто уже могут стоять в страже, должны явиться к командиру сторожевых башен и получить назначение. Остальные, когда лекари разрешат, — отчеканил Рэтар, так и не взглянув на стоящих в комнате мужчин.

— Да, достопочтенный феран, — кивнул старшина.

— Всё, — кивнул Тёрк и открыл дверь, чтобы выставить воина.

— Достопочтенный феран, а можно ещё вопрос? — замялся тот.

— Да, — отозвался Рэтар.

— А могу я с чёрной ведьмой поговорить? — попросил старшина, и Рэтар поднял на него взгляд, воин кажется дрогнул. Тёрк нахмурился.

— Зачем? — холодно спросил феран.

— Она, — он сглотнул, замялся. — Я хотел её поблагодарить. Это из-за меня её ранили, она меня вытащила, а сама…

Юноша потупил взор, а Рэтара рванула ярость.

— Я… — с трудом продолжил старшина, — когда отправлялись сюда, кисет её нашёл, хотел отдать и сказать, что в долгу перед ней.

Парень был на деле совсем молодым, тиров двадцать, может даже меньше, ему было стыдно, а ещё он ждал гнева ферана, так сжался, будто предполагал, что будет наказан.

— Она с харагами в поле сейчас, — отозвался Рэтар, как можно спокойнее и пытаясь унять себя. — Подожди её во внутреннем дворе.

— Благ вам и дому, достопочтенный феран, — поклонился старшина и вышел.

— И? — Тёрк закрыл дверь и подошёл к столу.

— Что? — ферану не хотелось ничего обсуждать с братом, он вообще не хотел ни с кем говорить.

— Это ты мне скажи, — но Тёрк был проницательным, да и Рэтара знал слишком хорошо. — Что случилось? Вчера же несмотря ни на что вроде хорошо всё было, а сейчас на тебе лица нет, словно хоронишь кого.

И феран силился понять, что делать, надо ли говорить об этом, да ещё и с Тёрком, хотя ближе человека у Рэтара не было, а голова была уже переполнена мыслями, а душу и сердце рвало на части.

— Просто, — нахмурился феран, пытаясь собрать все мысли, что мучили его в какое-то связное объяснение, но получалось плохо. Он запнулся на одном слове, вздохнул. — Я не могу с ней.

— Оставил её? — хмурясь, спросил Тёрк, а Рэтара дёрнуло от этой озвученной мысли.

— Нет, — мотнул головой феран, а брат сел в кресло перед ним. — Она такая… я просто не знаю, как быть. Знаешь, я знаю, что моё, словно я с ней всю жизнь, настолько привычно, спокойно, когда она рядом, но будто теряю постоянно.

— Рэтар…

— Я вчера её в ин-хан отвёл, — не дал он ничего сказать брату, потому что озвучивая, думалось, что может во всём разобраться. — Она там не была оказывается.

Тёрк повёл головой.

— И она сидела там в траве перед колоннами, глаза закрыла и, боги, я клянусь тебе я никогда не видел ничего красивее, чем это, — Рэтар нахмурился, потому что рвало всё внутри больно. — Я раньше утру радовался, потому что бессонница эта и внутри порядок тупой, что можно теперь не пытаться уснуть. А сейчас — я ненавижу утро, Тёрк. Потому что мир рушится, когда она уходит. Это безумие?

— Не знаю, Рэтар, — вздохнул старший брат. — Может любовь?

Феран невесело ухмыльнулся.

— Я ночью просыпаюсь и накатывает беспокойство, что чувствую её рядом, а она не настоящая, глаза открываю, смотрю, как спит, и схожу с ума, потому что это разве может беспокойство приносить счастье? И я не понимаю, а как я раньше был без этого? Не без женщины, Тёрк, а именно без этой женщины.

Брат кивнул, повёл головой, понимал, Рэтар знал, что понимал.

— Меня разрывает на части, когда она не со мной рядом, а где-то там, — и он кивнул в сторону дверей, — а она мне говорит — подожди, Рэтар, это пройдёт. Ещё немножко и я перестану мучить тебя. Завтра тебе станет легче. И она говорит это с такой болью, Тёрк, словно живёт этим ожиданием, что завтра наступит и я сломаю её, расколочу вдребезги… она мне это говорит и я вижу, как она в этом тонет. А я просыпаясь, не открываю глаз, слушаю её дыхание, тепло это рядом… и страшно. И она молчит, я сегодня видел, что могу узнать, но она закрылась, а я побоялся дожать. И я хочу понять, узнать, что с ней такое случилось, что разбило её так, но безумно страшно, потому что я не вынесу её боли, свою могу, а её нет.

— Тогда жди, — ответил Тёрк. — Ты умеешь. Ты терпеливый. Если не можешь доказать словами, то у тебя есть время… если завтра, которое она ждёт, не наступит завтра, или ещё через день, или через лунь, или через тир, два, пять, десять, сколько отведено? Может ты сможешь доказать ей, что не надо ждать. Или, если это завтра придёт, то она будет права. И значит ты её разобьёшь, сломаешь. Ты не можешь ничего поделать с тем, что было с ней там, в её прошлой жизни, но ты отвечаешь за то, что сейчас. Делай, делай её счастливой. Можно бесконечно потом о чём-то сожалеть, но сожалением ничего не исправить.

Они помолчали, потом Тёрк ухмыльнулся:

— А то будешь, как Роар. В воду нырнул, а вынырнуть не получилось. Вытащили его, а он до сих пор не понял, что произошло, — мужчины ухмыльнулись.

— Элгор тоже влюблён в белую ведьму, — проговорил Рэтар.

— Что? — уставился на брата Тёрк. — Вы ошалели все, что ли?

— А ты нет? — спросил Рэтар став, серьёзным, но старший брат выдержал его тяжёлый взгляд.

— Я никогда не скрывал своих чувств к Хэле, — возразил Тёрк. — И если бы ей нужен был я, если бы я почувствовал от неё разрешение идти дальше, то я не стал бы, как ты, ждать, чтобы Хенгу её к себе прибрал почти. Я бы бросил всё и забрал бы её. И от себя бы не отпустил, хоть миру конец бы пришёл. Я терял. Второй раз не допустил бы.

Рэтар знал эту угрозу, знал также, что Тёрк пытался добраться до Хэлы… в благословение Тэраф Рэтар почти её потерял. Он знал, что если бы Тёрк добился от неё взаимности, то он бы действительно забрал бы ведьму и Рэтар не смог бы его остановить. Феран порвал бы связь слова, отпустил бы Хэлу.

— Но она твоя, — пожал плечами брат. — С этим глупо спорить. Поэтому я просто буду тем, на кого она может положиться, если плохо будет. Буду её семьёй. Тем, кто за неё в клочья даже ферана порвёт.

— Порвёт?

— Из последних сил, Рэтар, из последних…

Они сцепились взглядами. Потом Тёрк ухмыльнулся, а Рэтар кивнул.

— Чтоб меня, — фыркнул брат, становясь самим собой. — Элгор тоже умом поплыл? Откуда ты знаешь?

— Хэла сказала, — ухмыльнулся феран.

— А может ещё кто? — спросил Тёрк веселясь. — Не сказала?

В комнату зашёл Брок.

— Достопочтенный феран, Тёрк, — поприветствовал он мужчин.

— А ты, малец, может тоже ведьму любишь? — спросил командир грозно и Брок обомлел, выражение лица стало ошалевшим, он в ужасе глянул на ферана, видимо предположив, что ввиду имеется Хэла.

— Ты с ума сошёл, танар? — выдавил он из себя.

— А что, она девка, ох, вкусная, — бухнул Тёрк, — маленькая такая, светленькая, ладненькая, да и возраст у неё с твой, нет?

— Ты про белую что ли? — удивился Брок, но тут открыл рот понимая, что лучше бы догадку оставил при себе.

— А ты про чёрную? — Тёрк встал.

— Я не… отец, я не… — Брок глянул на Рэтара полными ужаса глазами и поправился. — Достопочтенный феран.

— Тёрк, хватит, — мотнул головой феран, улыбаясь и давая понять сыну, что всё хорошо.