Внутри Хэлы была щемящая печаль, она прислонилась к стене и со страхом увидела, как они перестают смотреть друг на друга, как он перестаёт прикасаться к ней, как перестаёт искрить, биться, взрываться между ними эта страсть, нежность, их перестаёт тянуть друг к другу. Хэла не знала, что будет делать, если это наступит уже завтра. Она наверное не выдержит, наверное умрёт на месте, потому что они уже давно вгрызлись друг в друга, давно уже переплелись и только тонкая грань, которая говорила им, что за неё нельзя, иначе конец. Держала их друг от друга на расстоянии бесконечном и таком болезненном. Но держала. А теперь они через неё переступили и это не приведёт их двоих ни к чему хорошему.

Женщина подошла к нему и села на корточки рядом, тронула за руку. Рэтар очнулся и этот его взгляд… Хэла точно знала, что это был самый холодный из всех известных ей здесь взглядов, но самый для неё лично обжигающий. Ради него она будет убивать, и знала, что он не будет просить, даже если будет в смертельной опасности — не попросит.

Вернувшись, Хэла села ждать и не заметила, как сон затянул её внутрь себя, а очнувшись, снова столкнулась с холодом глаз Рэтара.

Феран накрыл её плащом и теперь лежал рядом.

— Когда ты так делаешь — это пугает, — проворчала она хриплым от сна голосом. — Только не говори, что смотрел на меня так…

Она оторвала голову от кровати.

— Утро или темень? Сколько времени я спала?

— Мы спали почти всю темень. Я только проснулся, — отозвался Рэтар. — И сейчас почти утро. Скоро взойдёт Изар.

— Не понимаю, — фыркнула ведьма, — как вы тут с таким скудным временным перечнем живёте.

— Мы, Хэла, — улыбнулся он. — Ты тоже живёшь.

— У меня в мире были часы, всё точно и понятно, — возразила она.

— А у нас не понятно? — спросил Рэтар всё ещё улыбаясь.

— Нет. Я вчера проснулась и так и не поняла в каком промежутке темени я нахожусь, — Хэла пожала плечами. — От этого не по себе. Где час волка, час змеи, час медведя? Ну, хотя бы… раз так тяжко определиться с половиной второго ночи или одиннадцатью ноль пятью утра?

Феран нахмурился.

— И нет. Я не буду объяснять, по крайней мере сейчас, — ведьма мотнула головой. — Кажется вчера я столько всего тебе наговорила, что можем теперь лунь молчать.

— Хэла, — он качнул головой и усмехнулся.

— Ты долго шёл вчера.

— Прости, я говорил с Тёрком и Митой.

Рэтар сделал паузу, ведьма внутренне вздохнула — значит тяжёлого разговора будет не избежать.

— И как? — спросила ведьма, как можно отстранённее.

— Хэла, ты не ешь? — спросил феран и этого она не ожидала. Чего угодно, но не такого.

— Что? — спросила ведьма, пытаясь найти ответ, потому что знала, что так просто он не отстанет.

— Что ты вчера ела? — поинтересовался Рэтар.

— Как обычно, — попробовала отскочить она.

— Хэла, — феран покачал головой, а ей не приходилось рассчитывать на удачу своего маневра, — что конкретно?

— Боги… с утра отвар из трав и кусок кислой лепёшки, — а потом пришло осознание, и Хэла ухмыльнулась, — а потом я поднялась к тебе, ты меня одарил дорогущим булыжником, стоимостью с половину света, а потом мы грешили полдня и уснули. Что ты сам вчера ел? Что-то мне подсказывает, что не намного больше меня?

Феран рассмеялся, потом посмотрел на неё внимательнее, чем обычно.

— А за день до этого? — да, да, провести его невозможно.

— Рэтар! — мотнула головой ведьма.

— Нет, Хэла, надо есть, — проговорил Рэтар. — Надо, чтобы не хворать, чтобы… боги, как маленькая!

— Я ем… просто немного… у меня бывает. И в голодный год я не пропаду, — она похлопала себя по заднице, — ресурс неисчерпаем.

— Ты несносная, — он снова рассмеялся, качая головой и притягивая её к себе. — Но теперь ты ешь со мной.

— Рэтар, нет, у меня нет аппетита, это пройдёт… правда, — сон с ним, теперь еда с ним. Кошмар, а ведь Хэла и так чувствовала, что уже дышать без него не может.

— У меня тоже нет, — парировал феран.

— Незаметно, — буркнула она, когда он с лёгкостью, как у него вообще это получается, устроил её на себе.

— Если не будешь приходить есть, то найду тебя и…

— … будешь кормить насильно, — закончила она фразу за него.

— Да, — согласился мужчина и Хэла не сомневалась, что так и будет.

— Думаешь у меня появится аппетит? — не сдавалась ведьма. — Боюсь это приведёт к тому, что грешить мы будем не только ночью, но в обед.

— Зато я буду знать, что ты точно сыта, — ответил Рэтар.

— Очень неоднозначное высказывание, знаешь ли, — повела бровью Хэла.

— Пусть так, но я не хочу, чтобы ты умерла с голоду, ожидая, когда вернётся аппетит, который пропал явно оттого, что Мита рычит на тебя и пытается убить взглядом.

— Не злись на неё, — попросила Хэла. — Она тебя любит.

— Но она не бессмертна, — ответил на это феран.

— Рэтар, — ведьма укоризненно покачала головой.

— Хэла, — он пожал плечами, а она уткнулась в его плечо.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила она, чувствуя как феран погружается в свои мысли, которые не дают покоя и изводят.

— Да. Много всего, — согласился он, хотя ведьма была уверена, что делиться не станет. — Вот, например, Мита сказала, что отец заклеймил чёрную ведьму и она видела клеймо. Клеймо именно моего отца.

— А есть разница?

— Да. Клеймо такое же, как печать. Печать у каждого поколения своя.

— Поколения? — нахмурилась, удивляясь Хэла. — Как так?

— У данэ и его двух братьев была своя, у отца и его брата своя, когда я стал фераном, я сделал свою и ею будут пользоваться Роар и Элгор, когда станут феранами, а у следующего поколения, у их детей, будет своя, — пояснил Рэтар. — И конечно все в доме знают как выглядят эти печати. И Мита видела на теле чёрной ведьмы печать поколения моего отца. И танар не мог её заклеймить, значит…

И он пожал плечами, а ведьма хмыкнула.

— Она не знает почему?

— Цырна, кормилица отца, сказала ей, что отец заказал ведьме убить, она убила, а платить отец отказался, — ответил феран. — И чтобы она на своих правах не забрала положенное — он её заклеймил. И я не понимаю, я…

Рэтар нахмурился и замолчал.

— Клеймо ведь сдерживает силы? — спросила Хэла, потому что знала о способах прижать ведьм, но очень поверхностно.

— Есть три способа сдерживать силу ведьмы — призыв, повязь кровью и клеймо, — ответил Рэтар. — И все ведьмы сдерживаются призывом.

— Сделанным на крови?

— Да, но сдерживается словом, — уточнил он. — Тебя призвали на мою кровь, и связали словом, которое я с тебя снял.

— И я могу уйти и делать, что хочу, и твоей власти больше надо мной нет, — заключила Хэла.

— Да, — ответил Рэтар и ей стало интересно не жалеет ли он о своём решении.

— А что такое повязь кровью тогда? — вслух спросила ведьма.

Рэтар тяжело вздохнул.

— Это… Хэла… — феран поморщился и потёр глаза.

— Так ужасно? — нахмурилась она.

— Мерзко, — ответил Рэтар.

— Это тоже сдерживает силы?

— Не совсем, — феран вздохнул. — Это привязывает к дому, намертво, нельзя ничего с этим поделать. С этим надо осторожнее, потому как привязывает к крови и действует безотказно, но пока жив кто-то в ком течёт кровь того рода, который ведьму призвал и повязал этим обрядом. А если они все умирают, то и ведьма тоже. Или если ведьма будет далеко от них. Но силы ведьмы повязь кровью обычно не уменьшает, а наоборот. Она становится намного сильнее, но только творя магию во имя дома.

Хэла понимающе кивнула.

— А клеймо?

— Клеймо как раз запирает. И это жестоко. Потому что сила есть, а пользоваться ею нельзя, можно только с разрешения тех, кому принадлежит клеймо.

Он нахмурился, хмыкнул.

— Скорее всего поэтому, ведьма при мне так злилась и лютовала, потому что действие клейма закончилось со смертью Рейнара. Но в тоже время, она получила свою волю и силу назад, а та её придавила и, — феран развёл руками, — не знаю, выжгла изнутри? И я знаю это, потому что раньше, когда клеймо было обычным делом — ведьм клеймили много раз. То есть каждое поколение ставило свою печать, понимаешь?