Внутри рождалось бесконечное чувство жалости к себе, как тогда, когда мама говорила, что ничего дельного из Милы не выйдет, что она слишком угловатая, слишком несуразная, такая невнятная, кто на такое позарится? Что надо быть умнее, надо работать над собой, но и голова у неё не очень соображает, а значит что на ум рассчитывать? Сплошные нюни.

Да, Милена, кажется всегда была плаксой… “такая ты неженка, что прям хочется тебя прибить, чтобы не мучилась, прости господи,” — и мама закатывала глаза и было понятно, что большего Милена может не ждать. Воспоминание было таким ярким и удушающим, что хотелось пойти и утопиться. И ведь Хэла предлагала… так может так и надо?

— Детка, хватит! — Хэла вернулась с прогулки и Милена даже не заметила, как она подошла к ней и, положив руку на спину, присела рядом на кровати.

Сил отвечать не было, а если и нашлись бы, то кажется девушка сейчас была способна лишь грубостью отвечать на любое проявление к ней добра.

— Знаешь, — вздохнула женщина. — Я иногда так злюсь на то, что тут происходит, а потом понимаю — ну, а на что я злюсь? У нас в мире разве не так? Даже, когда ты работаешь на нормальной работе, тебе платят зарплату, ты в отпуска там разные ходишь, но разве те, кто тобой руководят не относятся к тебе с тем же пренебрежением, с той же надменностью?

Милена всхлипнула.

— Смотрят на тебя, мол ты всего лишь букашка, а я… я твой господин, я могу сделать так, что тебя уже через секунду здесь не будет. И такое повсеместно. Нет, бывает, конечно, что нормально к людям относятся, но чаще всего это исключения подтверждающие правила, — покачала головой Хэла. — Или вот работала я в ресторане менеджером и думаешь во мне человека видели? Гости… официант это вообще какая-то раздражающая опция, без которой не появится на столе еда, а если он накосячил — вот оно, администратор, менеджер, давайте его или её сюда, и мы будем сотрясать воздух, кидаться яростью и тыкать пальцами, брызгать ядовитой слюной, чтобы всем вам неповадно было.

И чёрная ведьма грустно ухмыльнулась:

— Знаешь, как я их всех ненавидела порой? Потому что единицы относятся нормально, но эти единицы, как ложка мёда в бочке дёгтя, а именно вообще порой вот ничего не могут изменить, — вздохнула она. — Или в офисе — стало легче? Да хрен те плавал! Солнышко, везде так. Просто там у нас тебе можно встать и при определённых условиях выйти и громко хлопнуть дверью, посудиться с кем-нибудь, а тут выхода нет, ну или есть, но он удручающий. Не стоит расстраиваться из-за того, что там произошло. Это лишь момент, а момент быстротечен — был и нет его. Знаешь, как в песне поётся “всё пыль на ветру, и мы тоже”

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хэла встала и, поцеловав Милу в висок, пошла в заднюю комнату.

И девушка понимала, что чёрная ведьма права, но от понимания становилось совсем не по себе, понимание не помогало. Милена словно тонула.

— Эй, Милена? — Роар заглянул в комнату и, почесав бороду, сощурился.

— Привет, — машинально отозвалась она обыденным для неё, но таким странным для него словом.

С утра снова навалилась вся бренность бытия. Милена так радовалась, что в комнате, к тому моменту, как она просыпалась, никого уже не было, потому что наверное и не обязательно было сильно стараться привести себя в порядок и можно было также уныло смотреть в стену и ничего не делать.

Он нахмурился приветствию, но ничего не сказал про это.

— Хочешь прогуляться в селение? — спросил митар.

Милена была озадачена и смущена. Внутри было как-то невообразимо странно — для начала эта радость, похожая на цунами, потом обида за то, что случилось, дальше включалась апатия и нежелание шевелиться… но радость-то вот она!

— В общем, — он не дождался от неё ответа, — я пойду в селение и могу взять тебя с собой. Если хочешь, конечно, посмотреть. И пройтись. И… если надумаешь, то я сейчас иду в сторожевые башни, а потом уже в Трит. Как раз будет у тебя время собраться и главное оденься теплее, а то там холодно.

Он как-то странно кивнул, смущённо улыбнулся и исчез за дверью.

Наверное несколько секунд Милена пыталась понять, что же это такое было. Потом на неё навалилось осознание того, как она выглядит.

Боже… боже! Господи! Блииин, она же сейчас чудовище вообще! Сколько времени она не причесывалась? На голове птичье гнездо? Она не умывалась, была всё еще под одеялом в нижней рубахе уже вообще ни разу не свежей на вид и на запах.

Внутри всё завопило от паники.

— Да иди уже, божечки мои, — Хэла ухмыляясь стояла у двери в заднюю комнату.

— Я… я… — девушка с навалившимся на неё ужасом уставилась на женщину. — Ты слышала?

— Достопочтенный митар идёт в селение и позвал тебя с собой, — ответила Хэла. — Иди уже гулять, ты скоро своими тёмными кругами под глазами призовёшь князя тьмы, а твоя аристократическая бледность вот-вот покроется плесенью и перестанет привлекать даже Дракулу.

— Я ужасно выгляжу? — заключила Милена.

— По шкале от одного до десяти? — вздохнула чёрная ведьма. — Ужасно. Но умыть и причесать, одеть уже, наконец, и будет вполне так себе на шестёрочку.

— А восьмёрочка не светит? — промямлила девушка.

— Ого. Это была шутка? Это однозначный прогресс! — усмехнулась женщина. — Иди сюда, а то он уйдёт без тебя, глупая девчонка! Помоем тебя, я тебе косу заплету и помогу одеться.

Милена закивала и встала.

Вообще она не умела быстро собираться. Она всегда всех задерживала, всегда была копушей. Поэтому, если бы не Хэла, то думается собралась бы Мила, как раз к тому моменту, когда Роар вернулся бы из Трита обратно. Но с чёрной ведьмой такое не проходило.

Хэла сама очень быстро собиралась. Утром от момента, когда она вставала и приводила себя в порядок, до того момента, когда она уже выходила из комнаты, проходило так мало времени, что некоторые серые даже вставать с кроватей не успевали.

Сейчас Хэла приложила максимум своих усилий, чтобы Милена собралась быстро и выглядела, ну, пусть на шестёрку, но не на что-то равное нулю, которым она на самом деле себя ощущала.

Чёрная ведьма даже голову ей успела помыть, просушить, используя своё волшебство, заплести непослушные волосы Милы в две косы по бокам и соединить их между собой. И всё это она сделала действительно быстро, потому как, когда девушка вышла через главный вход замка, Роар только спустился с левой сторожевой башни, то есть он не ждал её вот ни секундочки.

Уж не понятно насколько это было хорошо, что она оказалась пунктуальной в этот раз, но было приятно увидеть на его лице действительно радостную улыбку. Правда ведь радостную? Он не может так очаровательно и открыто улыбаться притворяясь… или может?

— Это хорошо, что ты согласилась, — отозвался он, когда они шли по вымощенной камнем дороге в сторону ближайшего селения.

— Угу, — отозвалась она, стараясь успевать за ним и ругая себя за то, что раньше бы даже не почувствовала быстрого темпа ходьбы, а теперь вот её это напрягает.

— Слушай, — Роар остановился и развернулся к ней, — мне очень жаль. Я искренне расстроен тем, что произошло и… прости, меня.

Милена опешила — уж что угодно, но не это… он был таким невероятным. В ней взвились очарование и искренняя, почти детская, радость — ему правда было жаль, правда! Это чёртово сомнение, которое точило её после того жуткого вечера, никак не желало отпустить, никак не получалось поверить, что Роар не относится к ней, как все остальные.

— Я… — она была готова прыгать от восторга, стушевалась, повела головой, — ты не виноват…

— Виноват, — отрезал он. — Если бы я знал, что случится, я бы просто не стал тебя звать, несмотря на то, что я не могу сказать “нет” одному из верховных эйолов, но я мог просто что-то придумать, чтобы не подвергать тебя этому унизительному, даже не знаю, как назвать… смотру…

И он нахмурился, издал недовольный звук, словно рыкнул.