Сам же наследник таридийского престола, одетый в полушубок, меховые штаны и валенки, сопя от напряжения, сосредоточенно переставлял свои лыжи «елочкой» взбираясь на небольшой заснеженный холм. Мог ли я отказать царевичу Федору в его желании научиться ходить на лыжах, а заодно осмотреть окрестности Соболевска? Очевидно, что нет. Вот и пришлось Шалимову ломать голову над новой задачкой – мало ли на кого мы с Федором Ивановичем могли наткнуться в зимнем лесу еще такой мало изведанной страны!

Царевич Федор. Как же меня напугало его нежданное появление в Рунгазее в конце ноября, с последним караваном судов, пришедшим к нам из метрополии! Памятуя не самое теплое наше с ним расставание, предположить можно было любую неприятность. Но первой мое воображение нарисовало в голове красочную картину крушения царской власти Таридии, государственного переворота в пользу одной из старых групп влияния и спасающегося бегством или сосланного мятежниками в далекую колонию царевича. Лишь после этого пришла мысль, что все может быть лучше для царевича, но хуже для меня. Это если «доброжелатели» оговорили меня в очередной раз до такой степени, что Федя сам рванул через океан с проверкой. Так сказать, лично поймать за руку и наказать на месте.

– Выглядишь так, словно я застал тебя за воровством украшений моей жены! – растирая раскрасневшееся от мороза лицо, коротко хохотнул тогда Федор.

– В Ивангороде все в порядке?

– Конечно же не все! – уперев руки в бока, царевич окинул меня нарочито серьезным взглядом. – Скука смертная! Никто не спорит со мной на Совете, не оспаривает принятые мной решения, не врывается на ночь глядя ко мне в покои с очередным безумным прожектом! Вместо этого все только согласно головами кивают, с готовностью поддакивают да подхалимажем занимаются. А еще нашептывают мне временами гнусные слушки о твоем тутошнем губернаторском житье-бытье.

– Врут, ваше высочество, нагло врут! – гаркнул я, щелкнув каблуками и вытянувшись по стойке смирно.

– Ну здравствуй, Миха! Здравствуй, Князь Холод! – расплывшись в довольной улыбке, распахнул объятия старший царевич.

От сердца отлегло, передо мной был старый добрый Федор. Как же полезно иногда разойтись на время в разные стороны, чтобы сбросить негатив! Мы тепло обнялись и следующие два дня практически целиком посвятили обмену новостями. Ситуацию в Таридии Федор счел настолько стабильной, что позволил себе, поручив присматривать за правительством младшему брату, провести зиму в Рунгазее. Решил совместить приятное с полезным: отдохнуть от трудов праведных и воочию посмотреть на заморскую провинцию, о перспективах развития которой я ему все уши прожужжал.

Слова о стабильности обстановки вызывали у меня легкий скепсис, но я предпочел не забивать себе голову сомнениями. В конце концов, в реальности дела просто не могут идти абсолютно безупречно, а я не могу и не должен контролировать каждый винтик системы. Главное, что сама система работает, а мы тут, за океаном, прямо здесь и сейчас встраиваем в эту систему новое звено.

Весть о прибытии в Соболевск фактического правителя всей страны распространилась по просторам заморской провинции с огромной скоростью, так что вскоре пришла пора казавшейся мне бесконечной череды приемов и встреч с поселенцами. Ну и балы пришлось давать, куда ж без них. Эта круговерть продолжалась весь декабрь, плавно перейдя в рождественские и новогодние праздники. Слава богу, что главным действующим лицом на всех мероприятиях был царевич, мне же частенько удавалось отлынивать от участия в этих сомнительных для меня развлечениях ради решения насущных дел.

Потому что дела стоять не могут. Я был бы рад, если бы все крутилось без моего участия, но пока так не получается. Это в Ивангороде система уже более или менее отстроена, а здесь мы только в начале пути. Радует только, что уже имеющийся за плечами опыт отладки вертикали власти в метрополии не дает совершать старых ошибок. Но осваивать столь большие территории и мне и подчиненным приходится впервые, так что слишком многое решается в ручном режиме.

Слава богу, что все военные конфликты на сегодняшний день улажены. Северные туземные племена вроде бы уже утихомирились, и, как ни странно, большую роль в этом сыграли хошоны со своим прошлогодним нашествием. Тотуи, редины, хлощи, версины, идони – все они в свое время натерпелись бед от набегов воинственных жителей Ратанских предгорий и, увидев воочию способность пришедших из-за океана людей приструнить агрессоров, стали очень охотно присягать на верность Таридии. Да и я своих, что поселенцев, что солдат, не перестаю настраивать на уважительное отношение к коренным рунгазейцам. Свободной земли сейчас столько, что ее даже с учетом самых радужных прогнозов по приросту пришлого населения можно будет лет сто осваивать. А это ведь мы еще даже не дотянулись до восточных и северных границ континента! Но это сейчас, а в будущем заданный мною вектор развития должен помочь избежать межнациональных конфликтов, перемешать, так сказать, в едином котле разные народности до получения однородной массы. И подкрепляться это должно привлекательностью жизни и работы именно у нас. Потому работы у нас еще непочатый край.

– Миха, почему ты меня раньше не учил на лыжах ходить? – Федор в очередной раз неуклюже взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и тут же ему пришлось прикладывать большие усилия, чтобы не дать своим ногам разъехаться в разные стороны.

– Так ты, Федя, никогда прежде не просил об этом, – усмехнулся я, предвкушая завтрашнюю ломоту всего тела у царевича от непривычных нагрузок.

– Значит, как о чем-то хорошем, так тебя просить нужно, а как с каким безумным прожектом, так можно и в мои личные покои поздно вечером вломиться!

– Не было такого! – возмущенно вскинулся я. – В смысле – безумных прожектов не было! Все вполне себе реальные, на благо отечества направленные!

Мы дружно рассмеялись. Действительно, было пару раз такое, что пришедшая мне в голову идея, которую можно было бы применить на практике в Таридийском царстве, заставляла немедленно обсудить ее со старшим царевичем. Кто ж ему виноват, что спать ложится раньше меня?

– Знаешь, я одобрил твой проект по семафорам, – неожиданно сообщил Федор. – Уже начато строительство линии между Ивангородом и Кузнецком. Как думаешь, кто поспособствовал этому?

– Неужели его величество?

– Нет. Отец поинтересовался, но и только.

– Кто же тогда?

– Купцы. И деньгами предложили вложиться, и целую петицию написали с обоснованием. И что-то мне подсказывает, что без твоего участия здесь не обошлось.

– Хотел бы я быть настолько вездесущим, каким ты меня представляешь, – изобразил я искреннее удивление. Впрочем, царевич все еще был сосредоточен на подъеме, и моей реакцией на свои слова не интересовался. – Но, во-первых, я в это время был уже за океаном. А во-вторых, идея с купцами мне в голову не пришла. А ведь кому, как не им, важна скорость доставки важных новостей.

– Ух!!! – восхищенно воскликнул Федор Иванович, достигнув наконец вершины холма.

Спустя мгновение я поравнялся с наследником престола и тоже получил возможность обозреть открывшуюся величественную картину. Бесконечная череда укрытых снежным покрывалом холмов на севере переходила в горный хребет с устремленными в небеса остроконечными вершинами. На западе до самого океана тянулись леса смешанного типа, на юге небольшие холмы перемежались с равнинами, а в восточном направлении до самого горизонта тянулась бескрайняя заснеженная равнина, лишь кое-где разбавленная редкими вкраплениями небольших хвойных рощ. Обилие сверкающего в солнечных лучах снега слепило глаза, не давая в полной мере насладиться перспективой, и в то же время создавало некую атмосферу праздника, добавляя немного волшебства в своеобразную презентацию новых земель царевичу Федору.

– Миха, а это точно наша земля? – усомнился вдруг наследник престола, указывая рукой в сторону гор, где тянулся к небу столб белесого дыма.