Командовать штурмом я поручил полковнику Карасеву, который был самым опытным офицером в моем маленьком войске и к тому же был рекомендован мне самим царевичем Федором. Передо мной же стояла другая задача. В соответствии с лучшими традициями жанра я должен был проникнуть в Корбинский замок и освободить свою даму сердца. Банально, но факт. Чертов воевода поставил меня в такие условия, что шансы на успех изначально были невелики. Причем он руководствовался в этом деле сугубо политическими мотивами уровня восемнадцатого века. То есть для него Наталья Павловна – всего лишь средство узаконить притязания своего короля на земли Корбинского края. В двадцать первом веке никому бы и в голову не пришла подобная глупость, но в веке восемнадцатом сила традиций была еще слишком велика.

Для меня же, при всем уважении к новой родине, царю Ивану Федоровичу и царевичу Федору, проблемы спорных земель отошли на второй план, как только я узнал о похищении любимой. Именно поэтому я сейчас принимал участие в самой большой авантюре в своей жизни – пытался скрытно влезть в замок и вызволить графиню Ружину.

С северной стороны города был участок, где стена Корбинского замка являлась частью городской стены. Вернее, когда-то именно в этом месте городские стены Корбина начинали строить от стен замка. Эта самая замковая стена мало того что была выше своего городского продолжения на добрых три метра, так еще и омывалась водами небольшого пруда, что делало ее совершенно непривлекательной в качестве места штурма. Зато через нее лежал кратчайший путь к моей цели, и именно здесь было последнее место, где мог ждать моего появления Курцевич.

Я уцепился за эту возможность сразу, после первой же рекогносцировки. При обзоре стены замка в подзорную трубу мой взгляд цеплялся за плохо обработанные камни и широкие, местами наполовину высыпавшиеся кладочные швы. Я никогда не разделял страсти некоторых своих знакомых к скалолазанию, и никакого практического опыта в карабканье по отвесным поверхностям у меня не было. Тем не менее, я был на сто процентов уверен в своей способности преодолеть это препятствие при помощи вбиваемых в швы кладки железных костылей. А прикрытием должны были послужить шумовой фон от работы нашей артиллерии и общая суматоха в рядах неприятеля, ожидающего штурма в противоположной части города.

Однако Игнат Лукьянов, щеголяющий после Грушовской битвы в новеньком, с иголочки, мундире подпоручика, сначала поднял меня на смех, а затем, убедившись в серьезности моих намерений, принялся страстно отговаривать от этого, как он выразился безумия. Спорили мы два дня, но поскольку других дельных идей за это время так и не появилось, моему телохранителю, в конце концов, пришлось сдаться.

– Нет, Михаил Васильевич, сам ты на эту стену не влезешь, – досадливо сплюнув от невозможности оградить меня от сомнительного предприятия, заявил Игнат, – но я знаю, кто сможет туда залезть и спустить для нас веревку.

И через час привел ко мне двух молодых разведчиков – Даниила Березина и Николая Осипова. Оба выросли в предгорьях Верейских гор и имели опыт горных путешествий, в том числе и лазаний по скалам.

Остаток дня прошел в подготовке операции и согласовании действий всех подразделений. И вот наступила ночь.

В темноте определить место, откуда наши скалолазы, стартовавшие часом раньше, начали подъем, было затруднительно, потому все семнадцать диверсантов растянулись цепочкой вдоль подножия стены в поисках их следов.

– Ваше сиятельство, нет веревки! – шепотом доложил кто-то из разведчиков. По голосу идентифицировать говорившего я не смог, а в темноте да в одинаковых черных полумаска различить кого-либо было и вовсе невозможно.

В меру своего понимания и имеющихся возможностей, как и для войны в зимних условиях, я внес кое-какие коррективы в экипировку солдат. Готовящиеся пойти на штурм отряды облачились в темно-серые плащи-накидки, идущие же со мной на дело разведчики были одеты в наскоро сшитые облегающие рубахи и штаны черного цвета. На спине крепились небольшие кожаные вещмешки с двумя пистолетами, несколькими гранатами и парой мягких сапог – я посчитал, что бегать ночью по камням все-таки лучше обутыми. Из накладного кармана вещмешка торчала рукоятка боевого ножа, другого оружия при нас не было.

– Место подъема кто-нибудь нашел? – осведомился я, имея в виду вбитые в стену костыли. В случае неудачи скалолазов я просто не знал, что делать. Оставалась лишь слабая надежда подняться по заготовленным ими импровизированным ступеням и попытаться забросить наверх стены веревку с крюком на конце. Если не удастся и это, то миссия окажется проваленной.

– Данька вернулся! – передали мне по цепочке радостную весть.

– Еще чуть-чуть подождать нужно! – прошептал со стены Березин, как только я оказался рядом. – Наверху постоянно караульные ходят, боязно, что услышат, больше выжидаем, чем работаем. Легче стало, когда наши из пушек палить стали – и звуки заглушают, и забеспокоились улорийцы, засуетились.

– Не спешите, – ответил я, – мы подождем.

– Как влезем, сразу спустим веревку, – Березин снова растворился в темноте.

На этот раз долго ждать не пришлось, минут через десять с негромким всплеском в воду упал конец веревки.

– По одному, – мгновенно перехватил у меня командную инициативу Лукьянов, – не суетиться, наверху рассредоточиваться по стене!

В итоге меня допустили к подъему только восьмым или девятым, сразу после вездесущего Игната. Были у меня некоторые сомнения относительно своих способностей лазать по веревке – не хотелось ударить в грязь лицом перед разведчиками, но они быстро разрешились. Оказалось, что на веревке были заботливо навязаны узлы, благодаря которым подъем не вызвал у меня затруднений.

На стене уже вовсю кипела работа. Тела двоих улорийских стражников бойцы споро укладывали в уголок в месте стыка стены и Северной башни. Лежа на полу, Березин что-то высматривал внутри помещения сквозь щель под дверным полотном. Прижавшись к каменной кладке башни, четверо моих бойцов соорудили живую пирамиду с целью разведать обстановку на верхней площадке. Остальные разведчики, старательно пытаясь слиться с зубцами стен, отжимали одежду и готовили оружие.

С южной стороны города доносились звуки продолжающейся артиллерийской дуэли. Хотя дуэлью это можно было назвать лишь с большой натяжкой, не были наши трофейные пушки серьезными противниками городской артиллерии – так, пошуметь, да под ответный огонь не попасть бы.

А вот на западе шум стоял уже совсем нешуточный – штурм начался. Хорошая подготовка, стремительность действий и многократное численное превосходство, созданное на небольшом участке, должны были обеспечить таридийской стороне быстрое овладение западными воротами города. И то, что грохота пушек обороняющихся с той стороны не слышно, было добрым знаком, означавшим, что толком пушкари не успели поработать и штурмующие уже взобрались на стены. Хотя и запоздало, но происходящее всерьез обеспокоило нынешних хозяев замка. Во внутреннем дворе царила изрядная суета, в свете факелов несколько десятков вооруженных до зубов улорийцев торопливо покидали замок. Обнаружился внизу и мой недобитый приятель – отсвечивая гладко выбритой головой, Курцевич налево и направо отдавал распоряжения. К величайшему моему сожалению, сам он покидать Корбинский замок не собирался.

Выпроводив отряд соотечественников на помощь защитникам города, бывший коронный маршал бросил озабоченный взгляд на донжон, потом перевел его на Северную башню, отчего мне пришлось еще больше вжаться в камни – так и казалось, что он меня вот-вот заметит. Но нет, улорийский воевода развернулся и решительно зашагал в сторону господского дома – двухэтажного сооружения гораздо более поздней постройки, нежели сам замок. Хозяева замков часто строили во внутренних дворах комфортабельное жилье, оставляя замковым постройкам чисто складские и оборонительные функции.

К Наталье небось пошел, гад такой! Сердце мое сжалось от тревоги. Скольких бед удалось бы избежать, добей я тогда этого мерзавца!