Ладно, отвлёкся. Появляюсь в отделе, а там не только Миша и бывший начальник районного РОВД. Там третье лицо — сидит, нахмурившийся, вроде как крайне серьёзно продирающийся через бесчисленные листы — фотокопии томов энциклопедии МГИМО усатенький и круглолицый товарищ Жданов.

Здороваюсь первым с ним:

— Здравствуйте, Андрей Александрович!

Всех, специально после встречи на даче, по мордам из газеток выучил и ФИО зазубрил. Тот, на мгновение замешкавшись, отвечает:

— Приветствую вас, товарищ Рожков! — сказал, как отрубил. Сразу понимаешь — все дальнейшие разговоры, даже на уровне «чаю хотите?» могут быть… неуместны? Чёрт его знает, что у него в голове… или я уж слишком пристрастен?

Михалычу и Мише машу рукой, «как с трибуны мавзолея», и:

— Чего Миш, тут у тебя?

Ну сидит и сидит тут этот Жданов, мне то что? Пусть читает и ох:?*ет дальше, от того, что потомки про это время думают. Раз товарищ Сталин сказал, допустить — вот чекисты и допустили… вникаю в текущий момент у Миши, отвечаю на возникший у него вопрос и погружаюсь в текучку.

И отрываюсь от «программистского базара» только через несколько минут. Чтобы встретится глазами, поднятыми от экрана моника… на сидящего вблизи Жданова. Видимо, медленно пытающегося понять, о чём это мы вообще говорим! И вообще — на русско-англо-каковском мы чешем..

До меня доходит, что наше общение с Мишей, мало того, что полно таких понятий, как регистровая пара, аккумулятор (совсем иной, чем тот, про который может понимать Жданов!), стек, да и во всех фразах, присутствует поток как бы русифицированных, но совсем уж жутких словечек типа «декрементируй», «ксорни», «пушни пару в стек, после обратно попнешь», «джампни там, если плюс», «колл туда», «мувни», «в аут его»..

Короче, ассемблер, такой ассемблер… бедняги юзеры М-1/2/3, они то подобное только на листочках могут. У них нет эмуляторов, одну цифирь машкодов штекерным вводом так и вводят. Да с М-3 теперь устройство считывания с перфокарт идёт. У последних, не мудрствуя лукаво, используется их формат, предложенный фирмой IBM в конце 20-х. На одной карточке можно закодировать для ввода 80 на 12 символов. Заодно и (в первую очередь — мне самому) стало ясно, откуда, в моём прошлом выплыла цифра 80 знакомест по горизонтали в текстовых режимах ЭЛТ-мониторов.

Снова в отвлёкся… ладно.

К всему этому нашему прогерскому разговору накладывается разное восприятие постороннего в отделе у меня и Шуры-Буры. Лучше меня понимающего «кто тут запросто рядом сидит» и осознавшего, как сей прогерский сленг выглядит в ушах «члена Политбюро».

Занавес, короче..

Всё таки к «тутошнему» Берии, пару-тройку раз в неделю обязательно бывавшего в отделе, «мои» прогеры постепенно, но уже давно привыкли, а академики из «20+» и не вызывали у них священного трепета. В отличие от меня, всё же, при всей язвительности, восторгавшегося разговорами хоть с Капицей, хоть с Вернадским. Вот, кстати, какая аберрация. Политбюровцев и «кандидатов в члены» я воспринимал только как досадную и неизбежную помеху. К тому — же, потенциально неизвестно чем лично мне опасную.

Маленков Г.М., кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), воспоминания о «той» встрече на даче Сталина.

— Насколько достоверны все эти сведения, товарищ Сталин? — сразу же, после «обзорной лекции» с вождём в совсем не присущей тому роли «научного лектора» — выдал Ворошилов и пояснил, что именно его интересует больше всего —.. не насчёт германцев… а то, что было после войны… по-другому?

— Сведения верны. Все неточности, мелкие расхождения… трактовки причин — на совести авторов книг и государственной пропаганды 2018 года, товарищи. Но это та точка зрения, которая, в целом, общепринята в том мире. Что касается фактов — тут вообще всё говорит в пользу того, что попало к нам в Рожковым. Да и что касается его личности — всё, что нам удалось узнать о нём, говорит о том, что произошедшее — случайность. Путешественник во времени крайне тяготится… нашей эпохой и… нашей страной. И не очень то рад своей нынешней жизни. Мы и наше время для него… выглядим как года эпохи кровавой войны и… тоталитаризма большевиков. Да товарищи, как бы это не было неприятно, но молодёжь будущего, в массе своей, не очень высокого мнения о нас. Разные взгляды, конечно, там… мы можем сетовать, можем возмущаться, но история пошла именно так. Можно лишь попробовать исправить ошибки и не наделать новых… раз уж представился редчайший шанс. Подсмотреть в щёлочку. В будущее. И задавать вопросы человеку оттуда. Решать, как быть — нам, товарищи. Действия и работа нас и тех, что придут после, должны быть лучше, чем «тогда».

Всё присутствующие, не смотря на оставшееся не произнесённым, поняли — каких-то зловредных замыслов «кого-то там из будущего» вождь за полтора года не усмотрел.

–..Наши военные имели полные сведения о нападении 22 июня и как война прошла в том мире. Вы сами видите, товарищи, насколько отличается наше положение от того положения СССР. Как стало так возможно и что такое «тот СССР» — это, как я уже упомянул — согласуется с гипотезой о параллельных мирах… параллельных Вселенных, которую рассматривают некоторые учёные того мира. Взаимодействие между такими… Вселенными, очевидно, крайне редко, если не единично вообще. Неизвестный природный феномен и случай с товарищем Рожковым мы можем считать счастливой случайностью, сыгравшей в пользу СССР и не рассчитывать на его повторение..

Естественно, никакого решения — как вести страну в лучшее будущее, они в тот вечер и ночь не выработали. Да и большого и горячего обсуждения тогда не вышло. Все «новенькие», придавленные краткими, но самыми главными сведениями о грядущих восьми десятках лет — о победах, о неудачах и о крушении Союза, погрузились в себя. Впрочем, вождь, весьма спокойно, и даже с некоторым мрачным юмором проводивший свой первоначальный рассказ, в отличие от них, явно что-то для себя решил. И, судя по поведению Молотова и Вознесенского, что именно решил «на будущее» Сталин, было им неизвестно. Что знал о замыслах Хозяина Берия, Маленков мог только гадать.

В первый раз предположение «Хозяин уже принял какое-то решение» появились у Маленкова тогда, когда Сталин, оценивший шоковое состояние «новеньких», с угрюмой иронией бросил:

— То, что было записано в нашей конституции 36-го — право на выход республик из состава СССР, было использовано против Союза в 1991.. Да и другие статьи, которые мы, товарищи, воспринимали как торжество прав и свобод… невзирая на национальности в нашем добровольном союзе — о внешних сношениях, республиканских войсковых формированиях, были убраны только в 1977 году, но самая большая уязвимость… с юридической точки зрения, в нашей конституции, лучшей в мире, осталась и была использована против нас. Самое страшное, товарищи — что страна пала не от внешнего натиска. И даже… не побоюсь сказать, не из-за… врагов народа. А от внутренних проблем.

Впрочем, расшевелить их на какие-то предложения ему сразу не удалось и, как показалось Георгию Максимилиановичу, на лице Сталина мелькнуло… нет, даже не разочарование… скорее его тень. И вождь тогда решительно, подвёл черту под своей «лекцией о будущем»:

— Вижу, что Вам тяжело всё сразу принять. Давайте, что ли познакомьтесь с товарищем потомком. Он здесь. Поговорите сегодня, задайте ему свои… любые… вопросы о будущем, а делом займемся в следующий раз… и вот ещё что..

Тут его лицо стало в мгновение ока злым, отчего все мгновенно напряглись, а Сталин потяжелевшим взглядом прошёлся по ним всем:

–..Будете счёты между собой за… «то будущее» сводить… интриговать… или ещё что хуже… пожалеете, что на свет родились. Товарищ… — Сталин вернул свой взгляд на Хрущёва, на лбу которого, после слов о «разоблачении культа личности Сталина на 20-м съезде» вовсю блестели капли пота, которые он уже несколько раз протирал вышитым платком —.. товарищ Хрущёв, я верно говорю?