– И таким моментом стала смерть Лили?

Миссис Кранфилд кивает.

– После того как ты узнал о девочке, я поняла, что ты обо всем догадаешься.

– Что тогда случилось?

– Джейку никогда не объясняли разницу между «хорошо» и «плохо». Он был не виноват. Никто из них по-настоящему не заботился о нем.

– Расскажите мне о том вечере.

– Она была глупой девчонкой. Вечно хныкала, бежала к мамочке. И Джейк, и все остальные понимали, что она – мамина любимица. Он гулял с ней у пруда, они вместе кормили уток. Темнело, и Джейк сказал, что пора возвращаться. Он вел себя ответственно, и я им очень гордилась, но она просто начала вопить. Она всегда добивалась своего. Ее надо было проучить.

Джейк сказал, что идет в дом и что ей, если она не хочет остаться в темноте одна, нужно идти с ним. Он ушел с берега, и она в конце концов потащилась следом. Я решила еще немного посидеть у пруда: у меня было время до поезда. И очень удивилась, когда три-четыре минуты спустя они снова показались из задних ворот сада.

Джейк за руку перевел ее через дорогу, посмотрев в обе стороны. В свете уличных огней я видела, как она довольна тем, что вернулась на грязный берег. Она явно радовалась, что опять добилась своего.

Она подходила к воде все ближе и ближе и вдруг начала соскальзывать. Она пыталась схватиться за Джейка, но к тому времени руки у нее уже были грязные. Естественно, он отпрыгнул. Она еще немножко съехала вниз. Я услышала ее пронзительный крик. Ее резиновые сапожки наполнились водой. Джейк стал покрепче на берегу, наклонился вперед, протянул к ней руку.

И толкнул ее…

Посмотрев в последний раз на фотографии, миссис Кранфилд расстегивает сумку, снимает очки и кладет их обратно в футляр.

– Сначала она барахталась. Ему пришлось подержать ее под водой, но для семилетнего мальчика он был сильным. И она перестала дергаться. А я, даже если бы и хотела, не успела бы добежать до них вовремя.

Я смотрела, как он для верности еще несколько секунд прижимал руку к ее лицу, а потом подошла к нему и впервые – с тех пор как ему было два дня – заговорила с ним. Я взяла его за руки, отмыла и сказала, что ему надо вернуться домой и никому про это не рассказывать. Я была там ради того, чтобы все исправить…

Я в ужасе смотрю на нее.

– Вы видели, что он сделал, и промолчали?!

– А ты бы как поступил? – спрашивает миссис Кранфилд, изумленно наморщив лоб. – Его не в чем винить. Ему просто нужна была мать.

– Вы позволили ему утопить ее!

– Мне пришлось, – отвечает миссис Кранфилд. – Теперь у нас с ним была общая тайна, которую нельзя было никому открыть и которая связала нас навеки.

Вы сумасшедшая, – говорю я, вскакивая с дивана.

– Чокнутая! – кричу я миссис Кранфилд. – Вы позволили ему убить двухлетнюю девочку. А потом позволили разрушать одну жизнь за другой.

– Я этого не хотела, – спокойно отвечает миссис Кранфилд. – Но Джейку было так трудно, особенно после смерти Лили. И у него никак не складывались отношения с отцом. Я часто гадала, увидел ли Фрэнсис мою фотографию в газете. Если да, то, надеюсь, она с тех пор преследовала его, пожирала его душу, как рак. Заподозрил ли он тогда, что с гибелью девочки все не так просто? Не знаю. Мы никогда с ним не разговаривали. Я знала только, что мне надо быть тут, чтобы пытаться направлять Джейка.

– Вы не направляли его! Вы дали ему превратиться в чудовище! Как вы могли? И как вы могли так обойтись со мной?

– Я не хотела тебе зла. Если б не эти девчонки, все было бы совсем иначе. Я в этом уверена.

Потеряв дар речи, я кружу по комнате, а потом сажусь напротив миссис Кранфилд на краешек раскладного кресла ее мужа.

– Расскажите мне о них.

– Они были чистой отравой.

Я жду продолжения.

– Поверь мне: я сделала все, что могла. Я и правда пыталась его направлять. Джейк добился таких успехов, так хорошо сдал экзамены… его взяли в команду по регби. Он был красивым юношей с хорошими перспективами, – говорит она, глядя на лежащие на диване фотографии. – Если бы он только встретил подходящую девушку своего возраста! А вместо этого ему попались эти две… Они поклонялись ему, как божеству. Фанатично, без раздумий. Он купался в их обожании. И в то лето все стало совсем плохо. Я это видела. Паршивки разбудили в нем что-то от его отца. Отец подчинял его себе, а ему хотелось властвовать самому.

– Он был там, когда они убили Ника и Саймона?

Она закрывает глаза.

– Ты не представляешь, каково это, Бен.

И хотя сейчас я хочу ненавидеть миссис Кранфилд больше, чем кого бы то ни было, у меня это не получается. Я вижу на ее лице боль. И почти физически ощущаю всю трагедию ее жизни.

– Когда Джейк подрос, я стала реже приезжать в Сент-Марнем – вместо этого мы встречались с ним в центре Лондона; я кормила его обедом или даже водила в театр. Но с возрастом он начал терять к этому интерес. В то лето у него уже появилась своя машина, и он все чаще отменял наши встречи. Я приехала в Сент-Марнем, чтобы поговорить с ним, и, увидев их втроем, предупредила его. Я даже позвонила в школу и сказала, что девочки путаются со взрослыми мужчинами. Я была в отчаянии. Если бы я знала, что эта троица задумала, то я, поверь… – миссис Кранфилд тянется ко мне, и в ее голосе впервые звучит надрыв.

Я отодвигаюсь.

– Я бы все сделала, чтобы их остановить, – продолжает она. – В начале той недели он отказался встретиться со мной, и мне уже тогда надо было что-то предпринять. В тот ужасный день Джейк ждал в роще. Он хотел испытать свою власть. Проверить, насколько девчонки ему покорны. Он смотрел, как они убивают.

Подгоняемая страхом, Холли влетела в классную комнату, осмотрела столовую и игровую площадку. Этим утром никто в детском саду не видел ее дочь. Она начала дрожать всем телом, и Кэтрин, держа ее за руку, набрала 999.

Полиция подъехала через считаные минуты. Холли узнала блондинку, которую видела с Беном.

– Миссис Ричардсон? – Дэни Каш положила руку ей на плечо. – Вы можете еще раз рассказать нам, что случилось?

Холли повторила то, что знала. В это утро Алиса не пришла в детский сад.

– Ее должен был отвезти отец, – объяснила Холли.

Дэни подвела ее к полицейской машине, стоявшей у ворот садика.

– Только он ей не отец, и я не знаю, известно ли ему об этом. Бен велел мне позаботиться о безопасности Алисы.

– А где сейчас Бен? – спросила Дэни у стоявшей рядом Кэтрин.

– Он вернулся в Хадли, – ответила Кэтрин, – но мы не знаем, куда он пошел.

– Он считает, что ваш муж причастен к убийству его матери?

– Не муж, – ответила она. – Мой сын.

Расскажите мне о маме, – говорю я.

– Я этого не хотела, – отвечает миссис Кранфилд. – Честное слово.

– Расскажите.

– После истории с твоим братом и Саймоном Воксом я должна была отыскать способ как-то сдерживать Джейка. Он был подавлен, всячески сожалел о случившемся, искренне раскаивался. Переезжая в Хадли, я надеялась сохранить у него этот настрой. И на какое-то время ему действительно стало лучше. Он встретил Холли, начал свое дело – все вроде бы шло на лад. Он заслуживал второго шанса.

Мне хочется крикнуть миссис Кранфилд, что Нику никто не дал второго шанса, но вместо этого я просто прошу ее продолжать.

– Клэр пришла ко мне вечером накануне своей смерти. У нее набралось много обрывочной информации, но общую картину сложить не получалось. Почему много лет назад я оказалась на школьном матче по регби? Конечно, это было глупо с моей стороны, но ведь я так хотела взглянуть на сына! Я пыталась все отрицать, говорила, что она, наверное, обозналась, но все было бесполезно. Она показала мне письмо.

Я сижу и смотрю, как миссис Кранфилд снова открывает сумку и достает потрепанный белый конверт. Она разворачивает письмо, но у нее начинают дрожать руки и она передает бумагу мне.