Она распахнула дверь и посмотрела, как поднимается вода в реке.

Это был ее последний шанс. Шанс сменить жизнь Коррин Парсонз на что-то иное. Начать все заново.

Она вернулась в Хадли, чтобы этим шансом воспользоваться.

После убийства женщины в лесу вероятность удачи могла даже увеличиться. Он будет изо всех сил стремиться скрыть это убийство.

Натянув опять капюшон на голову, она быстро вышла наружу. Снова начинался дождь. На мосту скопились машины, освещая своими фарами окрестности.

Нащупав в кармане куртки нож, Коррин вернулась в лодочный сарай и забаррикадировала дверь. Она дождется ночи и снова отправится в Сент-Марнем.

Т елефон сигналит – Мадлен пишет, что она в семи минутах езды. Почти сразу приходит второе сообщение: я не должен отвечать ни на какие вопросы журналистов. Мадлен в любой трагедии видит эксклюзив.

В Хадли-Коммон по-прежнему царит неразбериха. Дорога между Хадли и Сент-Марнемом остается закрытой: поперек нее натянута полицейская лента. У входа в рощу стоят два констебля, половина парка ограждена. Машины журналистов смешались с машинами полиции, ведутся прямые репортажи для круглосуточных новостных каналов. Я вижу, как Фрэнсис Ричардсон, раздавая на ходу комментарии, продирается через этот хаос к дому Джейка и Холли. Барнздейл и Каш спускаются по ступенькам дома Сары; детектив торопится к роще, поручив Дэни забрать машину.

Когда я открываю дверь своего дома, на меня направляются камеры, но я игнорирую залп адресованных мне вопросов. Журналисты спрашивают о маме и ее отношениях с Вокс; о том, были ли мы с мамой близки; о том, пробудили ли во мне последние события воспоминания о Нике. Все вопросы вполне очевидны. Я опускаю голову, показывая, что мне нечего сказать. Но они продолжают выкрикивать мое имя, и я говорю себе, что это просто их работа.

Я направляюсь к Дэни и, легонько коснувшись ее руки, останавливаю, когда она подходит к своей машине.

– Скажи мне, зачем? – спрашиваю я. – Зачем Нейтану, узнавшему наконец, кто его мать, отправляться в Хадли и впутываться в убийство?

– Не здесь, Бен, – отвечает она, глядя на репортеров, следующих за мной по пятам.

Бросив взгляд назад, на Хадли-Коммон, я вижу группу сотрудников нашего сайта, от которой внезапно отделяется Мин.

– Бен, подойди, поговори с нами, – зовет она.

Я колеблюсь.

– Всего полминуты, скажи всем, что с тобой все в порядке.

– Пойдем в дом, – говорит Дэни, беря меня за руку.

– Бен! – кричит Мин, но Дэни ведет меня обратно через дорогу, и мы под прицелом направленных на нас камер возвращаемся в мою прихожую.

– В этом нет никакой логики, – продолжаю я с того места, где остановился. – Барнздейл может сама проверить судебные документы, чтобы выяснить, когда именно он узнал имя своей матери, однако речь точно идет о неделях, даже не о месяцах. И что же, предполагается, будто за это время он не только узнал ее адрес, но еще и вступил с ней в преступный сговор и разработал планы убийства сначала Лангдон, а потом миссис Вокс? Это просто смешно.

– Я согласна с тобой и думаю, что Барнздейл тоже, – говорит Дэни, пока мы идем на кухню. – Тем не менее мы обязаны поговорить с сыном Фэрчайлд, раз он появился в Хадли. Сам он может и не быть убийцей, но может защищать Фэрчайлд. Между матерью и ребенком бывает очень сильная связь.

Мне приходится согласиться, что это не исключено.

– Да, мы не можем знать, как Нейтан относится к своей биологической матери, – говорю я, – но ведь нет и ничего, что связывало бы его с Элизабет Вокс. Он приехал в Хадли, чтобы разобраться со своей родословной. Я уверен, что он – ложная цель. Гораздо важнее понять, зачем вернулась в Хадли Джоузи Фэрчайлд.

– Причиной мог быть как раз Нейтан.

– После разговора с ним это кажется мне неправдоподобным. А тебе?

Дэни задумчиво качает головой.

– Он приехал сюда искать отца, а не мать.

– У него есть фотография Джоузи Фэрчайлд, стоящей рядом с Джеймсом Райтом, – сообщает Дэни.

Я достаю снимки, сделанные в день финального матча по регби, и быстро их просматриваю.

– Эта? – спрашиваю я Дэни, передавая ей оригинал фотографии Джеймса Райта с Лангдон и Фэрчайлд.

– Да, – говорит Дэни. – Он был капитаном старшей команды?

Я киваю.

– Думаю, с ним каждый хотел сфотографироваться.

– Верно, – отвечаю я, – но вдруг было и что-то еще? Миссис Вокс, которая в тот день ощутила какую-то смутную неловкость. Лангдон и Фэрчайлд, прикидывавшиеся двумя глупыми подростками; Джеймс Райт, капитан команды по регби, собиравшийся поступать в Оксфорд…

Дэни обдумывает мои слова.

– Это то, что было на виду.

– Он был старше их на четыре года – взрослый выпускник, – настаивал я.

– Но с таким же успехом можно обвинять в убийстве любого другого члена старшей команды Хадли.

– Может быть, но сейчас Райт достиг такого положения, что ему есть что защищать.

– Барнздейл хочет, чтобы я проверила, где он был вчера. Посмотрим, что это даст.

– У тебя нет особой уверенности? – спрашиваю я.

– После того как ты сводил меня к мистеру Кранфилду, я еще раз просмотрела материалы исходного дела. По поводу анонимного звонка в школу было проведено расследование. Звонивший говорил о двух неустановленных девочках и их возможной связи со взрослым мужчиной. К тому времени, как об этом звонке стало известно, Лангдон и Фэрчайлд уже были арестованы. После короткой беседы с Питером Воксом было решено прекратить работу в этом направлении.

– А ты не знаешь, что в точности говорил этот аноним?

– Он говорил о двух девочках и о каком-то «взрослом мужчине» – это все, что у нас есть. Но вот был ли это именно Джеймс Райт… или кто-то другой из школьной команды по регби?

– Когда поступил звонок?

– Насколько я понимаю, за несколько недель до убийства Ника и Саймона. Мы по-прежнему не должны отвергать возможность, что Питер Вокс хотел замять эту историю.

– Нет, – говорю я.

– Тогда почему он не принял никаких мер?

– Потому что это был один-единственный звонок, – отвечаю я. – А может, потому, что опасался того человека, которого мог бы разоблачить?

Дэни пожимает плечами.

– По-твоему, Элизабет Вокс договорилась о встрече с Фэрчайлд? – спрашиваю я.

– Зачем бы Джоузи сначала соглашаться на встречу с миссис Вокс, а потом убивать ее?

– Согласен. Что бы ты чувствовала на месте Фэрчайлд, вернувшись в Хадли?

– Страх.

– Определенно, – отвечаю я. – Ты была бы в ужасе. Ты читаешь в новостях об убийстве Абигейл Лангдон и думаешь, что ты – следующая. Тебе нужна защита, и тебе нужны деньги. Ты знаешь, что, возвращаясь в Хадли, ты рискуешь жизнью.

– Так кто же в Хадли стоит такого риска?

Внезапно раздается стук в дверь, а снаружи доносится шум. Выйдя в прихожую, мы с Дэни слышим громкие голоса. Когда мы открываем дверь, на нас обрушивается шквал вопросов и стрекот камер, в сумерках видны вспышки фотоаппаратов.

– Мы не даем никаких комментариев, но если вы хотите прочесть трагическую историю Бена Харпера, рассказанную им самим, то это можно сделать только в одном месте!

Очередной залп из всех камер – и Мадлен входит в дом.

– Бараны, – говорит она, злорадно улыбаясь, и переводит взгляд на Дэни, поправляющую шляпу.

– Вижу, ты не один.

– Это Дэниела Каш – она работает над этим делом.

– Здравствуйте, – говорит Дэни, глядя на мою начальницу.

– Боюсь, нам с Беном нужно кое-что обсудить. – Мадлен явно настроена выпроводить Дэни, как если бы та была ее подчиненной.

– Стаканы на кухне? – спрашивает она, поворачиваясь ко мне и вытаскивая из своего необъятного тренча бутылку виски «Хибики».

Дэни в полном изумлении смотрит, как Мадлен вышагивает по коридору.

– Приятно познакомиться, – говорит она тихо.

– И мне, – откликается Мадлен, взмахивая бутылкой.

– Так это, значит, Мадлен Уилсон, – поворачивается ко мне Дэни.