Держась за мамину руку, Алиса шлепала по лужам вдоль пруда в Сент-Марнеме. За ними шла вереница уток, привлеченных крошками черствого хлеба, которые разбрасывала Алиса. Она наклонилась, протянула ломоть ближайшим уткам и взвизгнула от восторга, потому что те начали клевать у нее из рук.

– Хватит, – сказала Холли, когда птицы захлопали крыльями совсем рядом. – Брось хлеб в воду.

– Мамочка, уткам же нравится быть со мной, – сказала Алиса.

– Конечно, нравится. Ведь ты их кормишь, – объяснила Холли, отпрыгнув, когда еще две птицы приземлились у ее ног.

– Мамочка, не бойся, – сказала Алиса, радуясь тому, что вокруг шумно суетятся утки. – Они тебя не тронут.

Холли улыбнулась.

– Спасибо, дочка, но, по-моему, мы накормили уже все птичье поголовье Сент-Марнема. Брось остальное в воду.

Алиса разорвала бумажный пакет и вытряхнула остатки хлеба на берег.

– Давай уже пойдем, – сказала Холли, когда к ним понеслись три утки. – Нас бабушка ждет.

Холли стала подниматься от воды по окружавшему пруд склону. Увидев это, Алиса напоследок промчалась с брызгами по краю пруда и поспешила за ней.

– Мама, – спросила она, взяв Холли за руку и направляясь вместе с ней к дому Ричардсонов. – Мне надо будет снять грязные сапожки у бабушкиной двери?

– Безусловно.

– Но других у меня с собой нет, так что придется ходить в этих.

– Дома можно ходить в носках.

Алиса на минуту задумалась.

– У меня ножки замерзнут, – сказала она, глядя на маму снизу вверх.

– В доме у бабушки не замерзнут.

– Ага, – ответила Алиса. – У бабушки теплый пол.

– Вот именно, – сказала Холли. – Твоим ножкам будет супертепло.

– А мы не можем сделать такой пол у себя дома?

– Это стоит кучу денег, так что пока вряд ли.

– Дедушка мог бы заплатить. У него полно денег.

– Думаешь? – спросила Холли.

– Он купил мне качели и садовый домик, а папе – машину.

Холли промолчала.

– Он купил бы нам теплый пол, если бы мы его попросили.

– Дедушка не может платить за все, – сказала Холли резче, чем хотела, и Алиса посмотрела на нее с удивлением.

– Когда дедушка что-то покупает, это очень щедро с его стороны, – Холли присела на корточки, чтобы посмотреть дочери в лицо. – Но деньги, Алиса, это еще не все. Гораздо важнее то, что мы вместе и мы счастливы.

– А дедушка говорит, что за деньги можно купить кого захочешь.

– Знаешь, порой дедушка просто ошибается.

Холли взяла дочь за руку и повела по дугообразной, посыпанной гравием подъездной дорожке к дому Фрэнсиса и Кэтрин Ричардсонов. Построенный в стиле ар-деко, он, казалось, с видом превосходства взирал на Сент-Марнем, возвышаясь над всеми другими городскими зданиями. Доминирующей его чертой были арочные окна, выходившие на длинную открытую террасу первого этажа, где сегодня и планировалось проводить торжество.

У ярко-синей входной двери их уже ждала высокая и стройная Кэтрин Ричардсон – безупречный кремовый брючный костюм, аккуратно взбитые волосы.

– Ты кормила уточек, да? – спросила Кэтрин внучку.

– Три уточки даже подошли и ели у меня из рук, – ответила Алиса.

– Я видела тебя сверху из окна.

– Что же вы не присоединились к нам? – спросила Холли.

– Я не люблю подходить к пруду слишком близко.

– Там очень грязно, бабушка, – сказала Алиса. – Тебе бы пришлось надеть резиновые сапожки, как у меня.

– И смотри, сколько на твоих грязи!

– А я могу их снять, – откликнулась Алиса, садясь на землю.

– Умничка, – ответила Кэтрин. – Когда соберешься домой, мы их помоем в саду под краном.

– Вот тебе, бабушка, не видно, а они розовые с желтыми цветами.

– Прелесть. Мне бы такие.

– Дедушка бы тебе обязательно купил, – сказала Алиса, но тут же, закусив губу, посмотрела на Холли.

– Пойдем в дом, – предложила Кэтрин. – Все уже почти готово.

– У тебя много шариков? – спросила Алиса.

– Очень много.

– А можно посмотреть?

– Беги наверх и попробуй найти их все, – сказала Кэтрин, уступая дорогу внучке. Потом она повернулась к Холли: – Входи же, моя дорогая!

Та пересекла холл, выложенный черно-белой плиткой со спиральным рисунком, и поднялась по винтовой каменной лестнице – вся эта роскошь подавляла ее. Она прошла за свекровью в гостиную с окнами от пола до потолка, из которых открывалась панорама городка. На оформление этой комнаты у Кэтрин ушли годы: она подбирала изысканные вещицы эпохи ар-деко, создавала эффектное освещение, заказывала обои с золотыми листьями и покупала мебель с изящными изгибами и бархатной обивкой. Над открытым камином висела картина, вселявшая в Холли ужас каждый раз, как она входила в комнату. В гостиной главенствовал весьма оригинальный портрет ее свекра. Облаченный в черный костюм и белую рубашку с красным галстуком, он был изображен в полный рост, но – без головы.

И однако это безликое изображение прекрасно передавало всю суть властной натуры Фрэнсиса Ричардсона.

– Фрэнсиса нет дома? – спросила Холли.

Мимо с тремя шариками пробежала Алиса; Кэтрин и Холли вышли на террасу, где дизайнеры добавляли последние штрихи к цветочному декору.

– Он развлекается, – ответила Кэтрин, пригласив Холли сесть рядом с ней за мозаичный обеденный стол возле уличного обогревателя.

– Мне нравится, когда он не вмешивается в мои дела, – добавила она через минуту, наполняя три стакана домашним лимонадом.

Холли согласно кивнула.

– Сомневаюсь, что он объявится раньше семи, – продолжила Кэтрин. – Лишь бы ему хватило времени привести себя в порядок.

Алиса, не выпуская шарики из рук, подошла к столу и взяла стакан.

– Осторожнее, – сказала Холли. – Бабушке не нужно, чтоб ты тут все облила.

– Я осторожно, – сказала Алиса и, вернув стакан на стол, вытерла рукой рот.

– Умничка, – похвалила ее Кэтрин.

Алиса побежала обратно, чтобы посмотреть на уток сверху.

– Ее папа любил этих птиц. Наверное, она в него.

– Мы с Джейком очень благодарны вам и Фрэнсису. Дом выглядит потрясающе, – сказала Холли.

В это время два официанта осторожно вынесли наружу основание каскада с шампанским.

– Под навес, – скомандовала Кэтрин, указав официантам на крытый угол террасы.

– Честное слово, не стоило так утруждаться.

– Мне это в радость.

– Но это же безумно дорого! Вы так добры.

– Об этом пусть беспокоится Фрэнсис. Я рада, что могу что-то сделать для вас двоих. И хотела бы сделать куда больше.

– Этого уже более чем достаточно.

Кэтрин слабо улыбнулась, и Холли подумала о подарках, скопившихся у них на чердаке. Кэтрин – как будто и она могла их сейчас видеть – задумчиво проговорила:

– Джейк всегда ценил свою независимость. С самого раннего возраста. Знаешь, после начальной школы он страстно мечтал отправиться в интернат, как все его друзья. Но Фрэнсис не разрешил, сказал, что, оставаясь в гимназии Хадли, мальчик научится трудиться. Он думал, что это поможет сыну обрести почву под ногами. Джейк был безутешен. Следующие два года он почти не выходил из своей комнаты, словно воображая, будто живет в общежитии.

Холли улыбнулась.

– Он бывает очень упрямым.

– Это у него точно от отца, – ответила Кэтрин.

– Их отношения всегда были сложными?

– Они постоянно умудрялись разочаровывать друг друга. Иногда оба даже стремятся к одной и той же цели – так, например, было, когда Джейк начинал свой бизнес, – но, как нам с тобой известно, вскоре их пути снова расходятся.

– А вы мечетесь между ними?

– Что-то в этом роде. Я всегда старалась дать Джейку столько, сколько могла, а Фрэнсис хотел, чтобы ему приходилось бороться буквально за все, включая отцовскую любовь. Полагаю, нам всем следовало бы отыскать некий компромисс.

– Не будем же мы притворяться, будто растить детей просто, – ответила Холли и спросила: – А что Фрэнсис сейчас делает? Играет в гольф?