– Может, еще чаю? – спросила Холли, когда Сара приготовилась обнять ее на прощание. – Я поставлю сейчас чайник для Фрэнсиса.

– Я хочу побыть с Алисой, – перебил тот невестку. – Мы, дедушки, большие собственники.

Сара повернулась к Холли.

– Мне пора идти, – сказала она и позвала сына:

– Идем, Макс, скоро обедать!

Мальчик послушно подбежал к ней и взял за руку.

Алиса ворвалась в дом и бросилась к раскинувшему ей навстречу объятья Фрэнсису.

– Дедушка! – восторженно взвизгнула она, когда он подхватил ее. – У меня уже платье готово к празднику.

– Завтра ты у нас будешь самой красивой девочкой, правда, мама?

– Наверняка, – сказала Холли, закрывая входную дверь.

Фрэнсис сел с внучкой у подножия лестницы.

– Ты получила свои туфельки с золотыми мысочками? – спросил он.

Алиса поджала губы.

– Мама не разрешила.

– Мы купили тебе очень красивые туфельки.

– Но я хотела с золотыми мысочками.

– Мы же с тобой об этом говорили, Алиса. Что они очень дорогие.

– Но это же принцессины туфельки.

– А ты – моя принцесса. Так разве может принцесса явиться на бал без туфелек с золотыми мысочками?! – воздел дедушка руки в притворном ужасе.

– И они у меня будут? Правда?

– Для моей малышки ничего не жалко, – ответил Фрэнсис обнявшей его Алисе.

Холли отвернулась и вышла в кухню. Включив чайник, она ждала, пока закипит вода. И почувствовала, что свекр стоит совсем рядом, почти у нее за спиной.

– Дедушка, ты можешь меня раскачать? – спосила Алисы.

– До небес?

– Да!

– Через пять минут, – пообещал Фрэнсис, опуская внучку на пол. – Только попью чаю с мамой. Но сначала ты должна меня поцеловать.

Обернувшись, Холли увидела, как Алиса подпрыгнула и сочно чмокнула склонившегося к ней Фрэнсиса в щеку.

– Иди в сад, – сказала она дочери, – а я приду через несколько минут и сама тебя раскачаю.

Алиса пробежала через кухню в сад.

– Вы ее слишком балуете.

– А кому же еще ее баловать?

– Она должна понимать, что не может получить все, что захочет, – ответила Холли, глядя, как дочь забирается в огромный домик для Венди[8], который бабушка с дедушкой подарили ей на трехлетие.

– Почему? Она же наша маленькая принцесса.

Холли услышала, как Фрэнсис закрывает кухонную дверь, и ей сразу стало трудно дышать. Внезапно его рука схватила ее сзади за шею и толкнула на черную мраморную стойку, прижав лицом к холодной твердой поверхности. Рука Фрэнсиса пробралась под белье, и Холли напряглась, когда он, быстро задрав ей юбку, с силой вошел в нее. Он немедленно заработал в резком мучительном ритме, и она закрыла глаза и попыталась думать о дочери, играющей в саду.

– Давайте побыстрее, – прошептала она.

– Не надо было заставлять меня болтать с этой твоей подружкой.

Холли вытянула руку и прикоснулась к нему, зная, что это замедлит его движения. Послышался вздох, и, когда она, подавшись всем телом назад, мягко прижалась к свекру, он снизил темп. Опершись одной рукой о столешницу, она снова коснулась его.

– Нет, – сказал Фрэнсис, высвобождаясь, и издал тихий стон, от которого у Холли все внутри перевернулось.

Свекр навалился на нее всем телом, вдавливая в твердую столешницу.

– Ты не должна так делать, – сказал он, прижимая губы к ее уху.

Почувствовав, как он просовывает ей в ухо язык, она быстро развернулась.

– Не надо, Фрэнсис, – сказала она, натягивая трусики.

– Так тебе хочется побыстрее покончить с этим?

– Алиса же совсем рядом.

– С ней все в порядке, – сказал он.

Холли смотрела, как он застегивает брюки и ремень.

– Когда вернется Джейк?

– Поздно вечером.

– Значит, я успею прийти еще раз. Может, тогда ты немного расслабишься.

– Нет, Фрэнсис.

– У меня есть ключ, так что дожидаться меня не надо. Я заскочу и устрою тебе сюрприз.

Холли отвернулась, не желая демонстрировать собственную беспомощность. Фрэнсис подошел к окну и постучал в стекло.

– Дедушка, выходи! – закричала Алиса.

– И ты готова взлететь под небеса?

– Да! – ответила она.

– Поосторожней с качелями, – сказала Холли, не глядя на Фрэнсиса.

– Еще увидимся, – ответил он, выходя в сад.

Но перед этим бросил на пол три пятидесятифунтовые банкноты.

– И купи девочке эти туфельки.

После смены Коррин быстро отправилась домой по боковым улицам, избегая набережной. Она пожарила сосиски с картошкой, но лишь слегка ковырнула еду и отодвинула тарелку на край выщербленного стола, пожалев, что даром потратила две камберлендские сосиски из прихваченной в интернате упаковки. Подождав, пока из крана в углу ее кухоньки потечет горячая вода, она вымыла тарелку, а потом вытерла полотенцем, которое одна из обитательниц интерната купила для нее во время автобусной экскурсии в Фолкстонскую гавань. Коррин была тронута тем, что старушка вспомнила о ней.

Набрав в стакан воды, она отправилась в спальню и поставила его на пол возле кровати. Потом подошла к окну и загородила его четырьмя сплющенными картонными коробками. Скрепленные вместе, они защищали комнату от дневного света. Сев на кровать, Коррин вставила в уши желтые резиновые беруши, которые, впрочем, все равно не могли заглушить грохот и гомон расположенного внизу зала игровых автоматов. Она легла и, посмотрев на голую лампочку под потолком, вспомнила бумажный абажур из магазина «Уилко». Он стоил всего два фунта, но за такую цену и прок от него вряд ли будет. Лучше уж подыскать какое-нибудь старье в интернате.

Только она вытянулась на постели, как раздался звонок домофона. Вынув из уха одну затычку, Коррин замерла, внимательно прислушиваясь.

Звонок повторился.

Тогда она выбралась из кровати и, поднявшись на цыпочки, выглянула в щель между картонками. Внизу, возле двери, стояли двое полицейских.

Красномордый жирдяй, подумала Коррин. Пошел-таки в полицию. Хотя саданула она его, конечно, от всей души.

Коррин отступила от окна и подождала.

Тишина.

Выглянув снова, она увидела, что полицейские направились к центральной улице. С облегчением выдохнув и быстро надев туфли, она вернулась в гостиную. Выбралась через окно на металлическую пожарную лестницу, спустилась вниз, к задней двери зала игровых автоматов. Ввела код и вошла внутрь. Миновала зловонный служебный туалет, открыла сломанную пожарную дверь и шагнула в шум и гам игрового зала.

От запаха пластиковых стаканчиков с попкорном у нее свело желудок, а от мигающих в этой душной и темной пещере огоньков зарябило в глазах. Пройдя мимо молодой пары, собиравшей выигранные в «Пакман» жетоны, она поднялась в стоящий в центре зала обменный киоск.

– Тебя искала полиция, – сообщил владелец заведения Чад.

– Знаю, – ответила Коррин. – Так тут они тоже побывали?

– Я сказал, что не видел тебя пару дней.

– Красавец, – откликнулась Коррин. – Я твоя должница.

– Что ты натворила? – спросил Чад, забирая пятифунтовую купюру у старушки, которая торопилась обратно к прорезям для десятипенсовиков.

– Кто сказал, что я что-то натворила?

– Просто визит вежливости?

– Примерно так.

– Тогда в следующий раз пошлю их к тебе наверх.

– Вы мне дали только четыре фунта, – сказала старушка.

– Прости, детка, – ответил Чад, просовывая в окошко еще одну стопку десятипенсовиков.

Женщина ссыпала последнюю стопку в свою пластиковую коробочку и ушла.

– Детка? Она же тебе в бабушки годится.

– Ласковые слова всем приятны, – сказал Чад, и его рука скользнула вверх по внутренней стороне ее бедра.

– Убери свою мерзкую лапу, – сказала Коррин, отталкивая его.

– А в прошлый раз ты была не против.

– В прошлый раз я была пьяная.

– Аж повизгивала от удовольствия.

– А не рассказать ли мне про эти повизгивания твоей жене? Ей будет интересно.