– Это есть в газете, – пояснил он.

Сара кивнула.

– Нику и Саймону было по четырнадцать. Лангдон и Фэрчайлд – столько же, – сказала она и добавила: – А моему дорогому бывшему, кажется, восемнадцать.

– Он учился в той же школе?

– Джеймс был старшим префектом. Он здешний по всем статьям.

– Как ты думаешь, он не захочет вернуться?

– Нет, пока у него есть Китти и прибрежный траходром.

Нейтан рассмеялся.

– Он когда-нибудь заговаривал о тех убийствах?

– Нейт!

– Ну пожалуйста!

– Разве что говорил, что это было ужасное время. Даже у Джеймса хватило чуткости это понять.

– Он был знаком с кем-то из них?

– Насколько я знаю, нет. Думаю, в то время он встречался с ровесницами.

Нейтан улыбнулся.

– Интересно, были ли у этих девчонок парни.

– Понятия не имею, – ответила Сара. – Столько лет прошло. Сейчас важно лишь, чтобы у Бена было все в порядке.

– Да мне просто интересно, – сказал Нейтан. – Вторая сейчас, должно быть, нервничает. Джоузи Фэрчайлд.

– Нет оснований думать, что ей грозит разоблачение. Лангдон могла проявить беспечность, болтая с кем ни попадя.

– И все равно – я бы на ее месте волновался.

– Может, полиция ее и переселит, профилактически.

– Лангдон же не переселили.

– Вряд ли они знали, что ей грозит опасность. А Фэрчайлд, возможно, вообще на другом краю света – мы же про нее ничего не знаем.

Нейтан медленно кивнул, глядя, как Сара читает первую страницу «Сан он Санди», а потом отвернулся. Но даже отвернувшись, он не смог избавиться от образов Лангдон и Фэрчайлд.

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

– Я пошел, – сказал Нейтан, хватая майку для бега и уже в коридоре натягивая ее через голову.

– Нейтан! – завопил Макс, когда Нейтан открыл входную дверь.

Нейтан присел, чтобы поздороваться с мальчиком, и тот с разбегу влетел в его объятия.

– Это сумка с Максовыми вещами, – сказал Джеймс Райт, стоя на пороге.

– Я был в Леголенде и катался на большом драконе. И еще съел два мороженых.

Нейтан не сводил глаз с Райта.

– Я ее вот сюда поставлю, хорошо? – продолжал Джеймс, входя в дом и ставя сумку в прихожей. – А ты, должно быть, знаменитый Нейтан. Он много о тебе говорит.

– Классный пацан, – откликнулся Нейтан.

– Сколько по-твоему времени? – спросила Сара, выходя из кухни.

– Я пришел на час раньше, и что?

– Мамочка, я катался на большом драконе и съел два мороженых, – сказал Макс, спрыгнув на пол и подбежав к маме.

– Повезло тебе, – сказала Сара, обнимая сына.

– Мог бы и позвонить, – бросила она поверх плеча Макса.

– Возникли дела, которыми нужно заняться сегодня.

– Ну да, например, побыть с сыном, – сказала Сара, понизив голос. – Сейчас семь утра, воскресенье.

– Ты уже встала, а твой бойфренд вообще собрался на пробежку.

Нейтан промолчал.

– Встретимся на следующей неделе, герой, – сказал Джеймс, целуя сына в макушку. – Может, еще увидимся, – кивнул он Нейтану.

– Можно мне шоколадный маффин на завтрак? – спросил Макс.

– Разве ты у папы не позавтракал?

– Нет, Китти спала. Она всегда спит.

– Сварим яйца? – спросила Сара.

– Нет! Шоколадный маффин.

– Я ухожу, – крикнул Нейтан, когда Сара понесла сына на кухню.

Спустившись по ступенькам, он остановился на тротуаре, глядя, как Джеймс Райт садится в свой белый «рэнджровер» рядом с дремлющей девушкой. Тронувшись с места, Джеймс притормозил возле Нейтана и опустил стекло.

– Дружеский совет. Смени свою подружку на новую модель, – Джеймс сжал бедро Китти. – Получишь море удовольствия.

Был ранний вечер, когда Коррин Парсонз сошла с поезда на платформе номер три станции «Хадли». И у нее тут же перехватило дыхание. Она никогда не думала, что вернется сюда. Поднявшись по лестнице, она оказалась на центральной улице – здесь мало что изменилось со времен ее юности. Магазины, кафе, бары – все вокруг выглядело знакомым. Казалось бы, она должна была чувствовать себя как дома, но нет: теперь Коррин всюду ощущала себя чужой.

На мгновение ей снова стало четырнадцать. Она поняла, что почти ожидала повстречать Абигейл, – под мостом, в парке, возле эллинга или в роще. Коррин встряхнула головой. Она приехала сюда не для того, чтобы гоняться за призраками.

Стоя возле станции, она машинально посмотрела в сторону Хилл-парка, на дома, в которых жила когда-то: в одних – всего несколько дней, в других – месяцы, но никак не дольше. Ни один из этих домов Коррин не могла бы назвать своим. Каждый из них таил какой-то страх. А еще – неизвестность, потому что Джоузи была чужой в чужом месте, и – нередко – ненависть к тому, что открывалось внутри.

Надвинув на лицо капюшон, она быстро зашагала по центральной улице к Темзе. С конской тропы она взглянула на реку, и ей стало чуть легче. Течение было быстрым, начинался прилив. Коррин остановилась, пропуская группу гребцов, которые несли лодку в эллинг, и они поблагодарили ее. На набережной она села на скамью, мечтая, чтобы это мгновение тянулось вечно.

Однако, бросив взгляд на часы, поняла, что это невозможно.

Отвернувшись от реки, она посмотрела на Хадли-Коммон. И на рощу за ним.

Место, которое до сих пор не отпускает ее.

Место, которое она не хотела никогда больше видеть.

Но она в отчаянии и нуждается в помощи. Абигейл убита, и нет никаких причин думать, будто Коррин не станет следующей.

Она быстро шла вдоль Хадли-Коммон. Впереди замедлил ход, а потом и остановился, чтобы выпустить пассажира, автобус номер 29. Коррин увидела мужчину, который, неспешно сойдя с подножки и слегка опираясь на трость, ступил впереди нее на тротуар. Когда он, сгорбившись, зашагал через дорогу к Хадли-Коммон, Коррин невольно подумала о мистере Талисбруке: у этого человека тоже были седые волосы, спускавшиеся на воротник. Прислонившись к защитному барьеру от наводнения, она наблюдала и ждала. Но вот старик скрылся из виду, и она двинулась вперед. Чтобы убедиться, что она одна, она обернулась и увидела весь ряд домов, смотревших на парк. Среди них был и дом Ника Харпера – в его окнах отражался закат.

Она шла к роще в полной тишине, если не считать звука ее дыхания. Ей нужно было пройти по Нижней улице и только на подходе к Сент-Марнему свернуть в лесок. На этом повороте она посмотрела на часы. До встречи с единственным в мире человеком, который наверняка ей поможет, оставалось десять минут.

Позже в тот же день, в надежде проветрить мозги, я спускаюсь к реке и на набережной покупаю сэндвич с яйцом в киоске, популярном среди воскресных гребцов. Сев на скамейку, чтобы его съесть, я глазею на гонщиков, поднимающихся по реке к Сент-Марнему. После бессонной ночи я долго валялся перед телевизором, где в новостях непрерывно пересказывали историю моей семьи.

По словам Дэни, Саймон Вокс не был отцом ребенка. Но не захочет ли настоящий отец любой ценой скрыть свое отцовство?

Солнце уже на закате, холодает, поэтому я дожевываю сэндвич и бреду обратно по конской тропе в сторону моста. Проходя мимо спящего под сводами бездомного, я бросаю сдачу в его жестянку.

Уже в сумерках я поднимаюсь по ступенькам с берега на центральную улицу, перехожу ее на светофоре и иду к «Ночному дозору». Там меня отправляют наверх, в коктейль-бар, где я и нахожу Нейтана, готовящегося к ночной смене.

– Мне нужно с тобой поговорить, – говорю я, подходя к нему.

– Привет, Бен! – откликается он. – Что ты здесь делаешь?

– Меня выпустили.

– Это понятно, – кивает он. – Я имею в виду, что ты делаешь в баре? Тебе налить чего-нибудь? Виски?

– Редкий случай, когда я бы и от двойного не отказался, но прямо сейчас воздержусь.

Я сажусь напротив Нейтана, выгружающего стаканы из посудомоечной машины.

– О чем тебя расспрашивали в полиции? Хотели узнать что-то конкретное?