– Так просто? – спросил Джейк.

– В общем, да, – сказала Холли, поднимаясь; она, скрестив на груди руки, подошла к краю сада и теперь наблюдала, как дочка наливает воду в лейку. – Мама не держит в доме фотографий Лили?

– Это для нее слишком болезненно. Но я уверен, что несколько памятных мелочей она сохранила.

– На прошлой неделе я искала свидетельство о рождении Алисы, чтобы записать ее в школу.

Холли смотрит, как ее муж доедает кашу.

– И?

– Не смогла найти. Зато отыскала в глубине твоего старого бюро младенческий комбинезон.

– Понятия не имею, как он там оказался, – ответил Джейк, занося миску в кухню. – Возможно, попал к нам вместе с хламом, который прислала мать.

– Это так печально, что Лили словно бы и не было.

– Им так легче, – сказал Джейк, пройдя по саду и поймав мчавшуюся ему навстречу Алису.

Япросыпаюсь от стука во входную дверь. Время уже к девяти, но, проведя предыдущую ночь в участке, я никуда не спешу. Когда звенит дверной звонок, я встаю c кровати и выглядываю сквозь шторы. Перед домом припаркована полицейская машина. Я нахожу шорты, натягиваю футболку и наскоро приглаживаю волосы.

Открыв дверь, я вижу Дэни, которая задумчиво смотрит на Хадли-Коммон.

– Привет, – говорю я.

Она поворачивается ко мне и улыбается.

– Я тебя разбудила?

– Ничего страшного. Обожаю утренние визиты полицейских.

– Я была неподалеку и решила заехать – посмотреть, как ты.

– Очень мило с твоей стороны, – говорю я и отступаю в сторону, приглашая ее войти. – Кофе?

– Да, спасибо.

– У тебя вообще бывают выходные?

– Сейчас их все отменили. Приказ Барнздейл. Она хочет сделать рывок. Это ее выражение, не мое.

Я улыбаюсь, заряжаю кофемашину и беру молоко из холодильника.

– Ты завтракала? – спрашиваю я.

– Съела тост перед выходом из дома.

– На этом все утро не продержишься. Хлопья будешь? – Я достаю из буфета пачку.

– У тебя худшая в мире диета!

– Мне нужен кто-то, кто приведет меня в норму, – опять улыбаюсь я. – Твой муж не знает, какой он счастливчик.

– Скажи это ему.

Я поворачиваюсь к ней и жду продолжения.

– У него был тяжелый год. Травму себе заработал.

– Серьезную?

– Ну, в результате оказался на коляске…

– Черт!

Я протягиваю Дэни кофе.

– Сочувствую.

– Спасибо, – отвечает она, делая глоток, а я доливаю воду в кофемашину. – Я тебе говорила, что он полицейский?

Я киваю.

– Это случилось на прошлый Хэллоуин.

Я что-то смутно припоминаю. Мы писали про это на нашем сайте.

– В супермаркете у моста? На первом этаже жилого дома?

– Да.

– Я помню эту историю! Там еще полицейский чуть не погиб?

Дэни вздрагивает, а я смотрю на нее во все глаза.

– Так это был твой муж?

– Тогда еще нет. Мы, что называется, встречались. В тот момент я как раз оказалась в магазине – покупала продукты после работы.

– Но сама ты не пострадала?

– Абсолютно. У них были ножи, а я этого не поняла. Хотя могла бы догадаться. Надо было мне тогда действовать совсем иначе.

– Как ты могла догадаться?

Она пропускает мои слова мимо ушей.

– Я запаниковала. Один из них схватил меня за горло, приставил нож.

– В такой ситуации любой бы запаниковал, – говорю я, сидя напротив Дэни.

– Мэт первым приехал на место происшествия. Он вошел через заднюю дверь. Если бы я вовремя поняла, что у них ножи, я бы не дала себя схватить. А я лопухнулась.

– Как ты могла это понять?

– Я – полицейский, я должна была понять.

– Ты же продукты покупала. Разве ты была на дежурстве?

– Нет, но это ничего не меняет.

– Ты же не сверхчеловек.

Я насыпаю хлопья в миску и заливаю молоком.

– Не многовато? – спрашивает Дэни.

– Я люблю потом допивать молоко.

– Тебе что – пять лет?

Я смеюсь.

– Можно спросить, что было дальше?

– Второй парень напал на Мэта сзади. Вонзил нож в основание позвоночника.

– Плохо дело.

– Он парализован ниже пояса.

– Вам, наверное, страшно тяжело.

Дэни делает глоток.

– Обидно, что все вот так вот оборвалось. У него были отличные перспективы в полиции.

– Но, может, еще не все потеряно? – спрашиваю я.

– Он уже сдался. Хотя я не теряю надежды.

Дэни делает паузу.

– Я должна помочь ему.

– Не надо винить себя, – говорю я.

– Тебя там не было, Бен.

Мы оба молчим. Мне ужасно хочется сказать Дэни то, что я обо всем этом думаю: ей не в чем себя упрекать. Она красивая, умная и веселая и не должна казнить себя за трагедию, в которой не виновата. Но я молчу. Слова не идут с языка.

Дэни смотрит, как я завтракаю, а потом протягивает руку к стопке фотографий, найденных в маминых вещах.

– Можно?

– Конечно.

– Это твой папа? – спрашивает она, взяв верхний снимок.

Я киваю.

– Значит, мама знала, что он приходил на матч?

– Судя по фотографии, знала, – отвечаю я. – Но она никогда об этом не говорила.

– Единственное, что я могу сказать, – выглядит он, как любой другой гордый отец.

Я не отвечаю.

– У нас с папой бывали трудные периоды, – говорит Дэни, – но я стараюсь вспоминать только хорошее.

– Вы с ним были близки?

– Примерно как ты с мамой. Мы с ним долго жили вдвоем. Мама умерла, когда я была совсем маленькой, и папа стал для меня во многих отношениях образцом. Из-за него я сейчас здесь. Не будь его, я бы не стала полицейским.

Дэни делает паузу и снова смотрит на снимок.

– Может быть, однажды и ты повесишь эту фотографию на стену.

Я подкладываю себе еще хлопьев.

– Ты ведь не для того приехала, чтобы углубляться в воспоминания и смотреть, как я ем свой детский завтрак?

– Не для того.

– И даже не для того, чтобы узнать, как я себя чувствую?

– К нам поступили новые документы по исходному делу. В частности – протоколы допросов арестованных девочек. Обеим задавали вопросы об их возможных связях со взрослыми мужчинами.

Положив в кофемашину вторую капсулу, я поворачиваюсь к Дэни.

– Пожалуйста, скажи, что ты больше не думаешь, будто одним из этих мужчин был Питер Вокс!

– Когда мы вчера попытались поговорить о нем с его женой, она не проявила никакого желания сотрудничать.

– Может, потому, что полиция Хадли пробует добыть на него компромат?

Я берусь за крышку кофеварки, и мне на руку капает горячее молоко.

– Черт!

Я подставляю руку под холодную воду.

– Его сын был убит, – говорю я, остужая больное место.

Дэни не дает себя отвлечь.

– А что если целью девочек был Саймон Вокс?

– Ты ошибаешься, Дэни.

– Мы собираемся сегодня еще раз поговорить с его матерью.

Я вытираю руки и возвращаюсь к столу.

– Пойдем со мной, – говорю я, беря Дэни под локоть.

Мы быстро выходим через заднюю дверь и идем по дорожке к дому Кранфилдов.

– Куда это мы, Бен?

– Мы оба думаем, что Лангдон и Фэрчайлд были так или иначе связаны со взрослыми мужчинами, которые их совращали. Более того, я считаю, что Абигейл совратила Джоузи: использовала ее в обмен на дружбу. Но семья Воксов прошла из-за двух этих девочек через все муки ада. Миссис Вокс – хороший человек, и она не из тех, кто станет защищать память мужа из одной только слепой преданности. Я хочу, чтобы ты поговорила с тем, кто знал Питера Вокса.

Дойдя до конца дорожки, я окликаю мистера Кранфилда, который по обыкновению копается в своем огородике.

– Мистер Ка, можно вас отвлечь на пару минут?

– Доброе утро, Бен! Чем я могу помочь?

– Это констебль Дэниела Каш, – представляю я их друг другу. – Я хочу, чтобы вы в частном порядке рассказали ей то, что говорили мне о мистере Воксе в субботу вечером.

Мистер Ка нерешительно смотрит на меня.

– Пожалуйста, – прошу я.

Мистер Ка кратко пересказывает Дэни свой уже известный мне разговор с Питером Воксом – о том, как тот сожалел, что не принял вовремя меры.