– Видеть его не могу, – говорит Холли, что угнездилась, поджав ноги, в уголке моего дивана, и отшвыривает фотографию.

– Ты чего? – спрашиваю я, садясь и наклоняясь к ней. – Это же просто фото. Мы ничего еще не знаем наверняка.

Холли в задумчивости потирает лоб.

– Да, фотография и впрямь связывает Фрэнсиса с Лангдон и Фэрчайлд, – продолжаю я. – И это пока самое явное свидетельство из тех, что у нас есть, но до вывода, что Нейтан его сын, все же очень далеко.

Холли упорно молчит, и я вопросительно смотрю на нее.

– Я должна была сказать тебе кое-что еще, – говорит она.

Холли выпрямляется на диване, скрестив ноги, и я тоже сажусь, поджав ногу.

– О Фрэнсисе? – спрашиваю я.

– Я не хотела ничего от тебя скрывать.

– Хол?

– Но я боялась сказать кому-нибудь, даже тебе, – почти шепчет она, склонившись ко мне, и все ее тело напрягается. – Это началось со смерти Майкла. Мне уже тогда следовало поговорить с тобой, но я сглупила. Я хотела все тебе рассказать, но он убедил меня, что никто не должен знать, что так безопаснее. Безопаснее для меня и для Алисы.

– Фрэнсис убедил? – уточняю я, с ужасом слыша отчаяние в голосе Холли.

– Я боялась того, что он может сделать.

– Я не понимаю, – говорю я и тянусь обнять Холли, но она вздрагивает и отодвигается. – Объясни мне.

Она берет меня за руки и медленно наклоняется ко мне.

– Я панически боялась потерять тебя, боялась, что ты никогда меня не простишь.

Я недоуменно качаю головой.

– Нет, правда. Я любила Майкла так, как не любила никого на свете. Но ваша с ним дружба была такой тесной – он ведь стал тебе практически братом.

Мы слегка соприкасаемся головами.

– В ту ночь, в ночь, когда он погиб… мы с ним отправились в лес, обсудить последние приготовления к отъезду.

Я вспоминаю наши бесконечные разговоры за моим кухонным столом, после того как Майклу предложили контракт в австралийской лиге по регби. Этот контракт давал им троим – Майклу, Холли и Алисе – шанс на новую жизнь. Шанс, который нельзя было упускать.

– Мы сидели в лесу под дубом. Мой телефон зазвонил – это был Джейк, который думал, будто я на встрече с моей группой НФР[14]. Он сказал, что никак не может уложить Алису. Я побежала к машине и спустя минуту уже вписывалась в поворот. Но тут Джейк позвонил снова. Я потянулась за мобильником, а Майкл в этот момент как раз выскочил из-за деревьев.

Я увидела его за секунду до того, как врезалась в него. Это я его убила…

Я мысленно повторяю ее слова – они не укладываются у меня в голове.

– Бен?

Она испуганно смотрит на меня огромными, полными слез глазами.

– Я очень, очень сожалею…

– Ты могла бы мне сказать, – говорю я едва слышно. – Как ты это пережила?

– Я и сама не знаю, это было так… жутко. Мне и до сих пор жутко. Я не могу дышать, стоит мне только вспомнить об этом. Но я была в отчаянии; я должна была думать об Алисе.

– И что ты сделала?

– Я знала, что не могу сказать об этом Джейку. Думала позвонить тебе, но мне был нужен кто-то, кто мог бы все это… уладить.

– Я бы тебе помог, Хол.

– Я не могла рисковать тем, что меня разлучат с Алисой. Я же не смотрела на дорогу, я доставала телефон, – бормочет Холли, слезая с дивана и бредя по кухне.

Обхватив себя руками, она продолжает:

– Я знала, что Фрэнсис – это единственный человек, который поможет мне все скрыть. Он приехал через три минуты. Майкл был мертв… Бен, я ничего не могла для него сделать!

Я медленно киваю.

– Фрэнсис отослал меня домой, велев оставить машину с ключами возле двери. Машина, как и все остальное, принадлежала Фрэнсису, и на следующее утро она исчезла. Больше я ее не видела. Не знаю, что он сказал Джейку, но через два дня у нас появился новехонький «ауди».

– А Майкл?

– СМИ изложили все как надо. Он вышел на пробежку по Нижней улице. Было темно, пустынная дорога проходила вдоль леса. Кто-то сбил его и скрылся. Свидетелей не нашли. Как и водителя. Никто не знал правды, кроме Фрэнсиса.

Я в несколько шагов пересекаю комнату, чтобы обнять Холли, но она отступает.

– Хол?

– Беда в том, что у Фрэнсиса Ричардсона все имеет свою цену, – говорит она, отворачиваясь и глядя в залитый лунным светом сад. – Он пришел ко мне в день похорон Майкла и сказал, что за мной должок. Он меня изнасиловал. Изнасиловал, пока Алиса спала в своей кроватке.

Когда во вторник рано утром я выхожу из дома, на Хадли-Коммон царит зловещее спокойствие. На смену суматохе предыдущего дня пришла давящая тишина. Местные жители попрятались, а сводный отряд журналистов умчался прочь – круглосуточный цикл новостей продолжается. У входа в рощу одиноко стоит патрульный; перегораживающая дорогу лента трепещет от усиливающегося ветра с реки.

Телефон подает сигнал, и я читаю сообщение от Дэни Каш.

Воскресным утром Джеймс Райт летел на вертолете из Баттерси в Сэндбэнкс. Во время убийства Элизабет Вокс он был за сотню с лишним миль.

Я не отвечаю.

Я иду по дорожке, проходящей через центр грязного и затоптанного Хадли-Коммон. Мы встречаемся с Холли возле ее дома, и она ласково берет меня за руку.

Я вижу темные круги у нее под глазами. Обычно яркие и блестящие, сегодня они погасли от усталости.

– Ты уверена, что хочешь это сделать?

– Абсолютно, – твердо отвечает она, когда мы поворачиваем на Нижнюю улицу.

– Как Алиса? – спрашиваю я.

– Вскочила в пять готовая позавтракать, – отвечает Холли, и ее голос смягчается, как всегда при упоминании дочери.

– Не знаю, как ты с этим справляешься. Я вот, например, ужасно люблю поспать.

– Я проснулась задолго до Алисы, если вообще засыпала. А ты?

– Засыпал и просыпался, – отвечаю я, сворачивая к Сент-Марнему.

Уличное движение становится все интенсивнее.

– Не могла выбросить мысли о нем из головы, – говорит Холли.

Мы быстро переходим дорогу перед переполненным двадцать девятым автобусом, поворачивающим к Ричмонду, и направляемся к центру городка.

– Он – отвратительный человек, – говорю я.

– Но это же не делает его убийцей?

– Страшно представить, что он сделал с тобой – его невесткой. У него есть деньги, и это дает ему власть, право командовать. Он излучает превосходство. Самоуверенно полагает себя неприкосновенным и наслаждается своим положением. Уверен, что он готов на все – даже на убийство, – лишь бы защитить себя.

– Но зачем убивать Элизабет Вокс?

– Фэрчайлд возвращается в Хадли, договорившись с ним о встрече. Ей нужны деньги. Она направляется в сторону Сент-Марнема, к назначенному месту встречи. Увидев ее, миссис Вокс идет вслед за ней и застает их с Фрэнсисом в роще.

Мы с Холли проходим через городок, огибаем пруд и останавливаемся перед подъездной дорожкой Ричардсонов.

– Ты готова? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает она. – Кэтрин искренне хочет помочь. Она лучше всех знает Фрэнсиса. Я думаю, она скажет нам правду.

– Только она не знает, о чем мы хотим ее спросить.

Мы подходим к дому, и дверь открывается. Нас проводят на застекленную веранду, где уже ждет Кэтрин Ричардсон. Она предлагает нам сесть на один из больших белых диванов и говорит прислуге:

– Спасибо, Моник. И не надо нас беспокоить.

Моник выходит, а Кэтрин наливает всем кофе из стеклянного кофейника.

– Я должна была вас спросить, не голодны ли вы. Сама я не завтракаю, но можно позвать Моник.

– Спасибо, мне ничего не нужно, – отвечаю я, сидя напротив Кэтрин, и беру у нее чашку.

– Мне тоже, – добавляет Холли.

– Спасибо, что приняли нас в такую рань, – благодарю я.