Лестница вроде бы скрипнула. Она вздрогнула и обернулась.

– Алиса? – негромко окликнула она, но ответа не было.

Как это ужасно – так бояться в собственном доме.

Холли снова сосредоточилась на бюро. Ей надо заглянуть туда.

И она опять вставила ножик в скважину.

Щелк. Замок наконец открылся, и она смогла откинуть крышку. Внутри громоздились кипы бумаг: квитанции времен бизнеса Джейка, неоплаченные счета и налоговые уведомления. Холли вытащила первую стопку и принялась перебирать листки. Потом достала вторую, третью и, наконец, последнюю… За ней обнаружились еще две полки, забитые документами. Холли запаниковала. Наверняка ее скоро позовет Алиса. Она лихорадочно просматривала оставшиеся документы. Муж явно не выкинул ни одной бумажки с самого основания компании. И очень жаль, что не выкинул.

Добравшись до края последней полки, она нащупала смятый пластиковый пакет, прижатый к задней стенке. Раскрыла его и увидела старомодный оранжевый пакетик из супермаркета – теперь таких уже не делают. Внутри обнаружился белый спальный комбинезончик. Она отложила пакетик в сторону, а простой слип с вышитым кроликом расстелила у себя на коленях и аккуратно разгладила его рукава и штанины, так что он стал идеально плоским.

Было очевидно, что эту одежду Алиса никогда не носила.

Дочка при рождении весила почти пять килограммов – слип на нее бы попросту не налез. Он был рассчитан на маленького младенца.

Холли подняла его и стала разглядывать. Он был почти неношеный. Ей нестерпимо захотелось почувствовать запах новорожденного, и она поднесла костюмчик к лицу. Но какой бы младенец ни носил его, детский запах давно выветрился. Холли даже поперхнулась от вони затхлой сырости, пропитавшей одежку в глубине бюро Джейка.

Снова разглаживая слип у себя на коленях, Холли гадала, как долго он пролежал спрятанный. С материнской заботой она застегнула три кнопочки до самого воротника и провела ладонью по хлопчатобумажной ткани.

И тут у нее замерло сердце.

В дверь ее дома кто-то барабанил: тук-тук-тук. Она застыла.

И снова.

Тук-тук-тук.

Тук-тук-тук.

Сколотящимся сердцем Холли судорожно вернула костюмчик в пакет и засунула обратно вглубь полки. Потом затолкала туда кипы бумаг и закрыла крышку бюро. Замок защелкнулся.

Внизу снова застучали. Она огляделась по сторонам: нет ли где следов ее присутствия? Метнулась было к двери, но зацепилась рукавом за ручку гардероба – пришлось высвобождаться. Она скомандовала себе успокоиться. Потрогала ключ в кармане, почувствовала минутное облегчение. Входную дверь нельзя отпереть снаружи. Холли знала, что он любит, чтобы двери были заперты, – тогда они с Алисой в безопасности. Ему она скажет, что была в ванной.

И тут раздался звонок в дверь – у нее снова заколотилось сердце.

Вскарабкавшись на спинку своего старого дивана, она выглянула в чердачное окошко. Потом подтянулась на руках и, почти улегшись на подоконник, посмотрела на тротуар у дома. Перед дверью, держа в руках коробку, стоял курьер в униформе. Рядом, у тротуара, припарковался белый фургон с надписью «ФДБД».

Выдохнув, чтобы успокоиться, Холли несколько мгновений наблюдала за курьером, который отступил назад, не выпуская из рук посылки, а потом распахнула окно.

– Прошу прощения, – крикнула она. – Я тут, на чердаке. Сейчас спущусь.

Пока она сбегала по ступенькам, сердце перестало бешено колотиться. Повернув ключ в замке и открыв дверь, она с облегчением увидела перед собой загорелое лицо Фила Дурли, владельца фирмы «ФД: Быстрая доставка».

– Здравствуйте, миссис Ричардсон, – сказал Фил, передавая ей посылку.

– Простите, что заставила вас ждать. Я была наверху. У меня совершенно нет времени на уборку – просто с ног сбиваюсь из-за Алисы, – говорила она торопливо. – Если бы я знала, что это вы, я бы сразу спустилась.

– Ничего страшного, – откликнулся он, протягивая ей на подпись квитанцию.

– Сейчас только занесу это в дом, – сказала она, кладя посылку возле лестницы и возвращаясь к двери. – Я ничего не заказывала, ума не приложу, что там может быть.

– Должно быть, приятный сюрприз, – ответил Фил и, взяв квитанцию, пошел к машине.

– Еще раз спасибо, что подождали.

– Вам не о чем беспокоиться, – сказал Фил, помахав ей рукой.

Фил Дурли производил на Холли впечатление человека, которого вообще мало что беспокоит. Одноклассник Джейка, он закончил педагогический колледж и вернулся в гимназию Хадли уже учителем. Поработал три года и уволился, решив, что это не для него. А потом Холли узнала, что он основал собственную службу местной доставки. Она часто встречала его в Хадли и Сент-Марнеме – всегда приветливого и безмятежного.

Она стояла на пороге, глядя, как он садится в фургон, и даже помахала ему на прощанье. Затем закрыла дверь, повернула ключ в замке и, услышав двойной щелчок, облегченно выдохнула. Надув щеки, потерла лицо и вернулась в гостиную. Нет, так больше жить невозможно.

Холли плюхнулась на диван, и тут раздался сигнал мобильного.

Она открыла сообщение.

Любопытство до добра не доведет.

– Я рад, что она умерла, – говорю я Барнздейл, отступая назад и хватаясь для устойчивости за стену.

Я поднимаю руку к лицу – у меня на мгновенье потемнело в глазах. Я начинаю дрожать… ловлю на себе взгляд Барнздейл… с трудом заставляю себя дышать.

Каш быстро вскакивает и, бережно взяв меня за руку, ведет через комнату.

– Садитесь вот сюда, – говорит она, когда мы медленно подходим к любимому маминому креслу. – Конечно, это большое потрясение.

Я опускаю голову, и несколько минут мы сидим молча – я отчаянно пытаюсь уразуметь слова полицейских. Перед десятой годовщиной маминой смерти убили Абигейл Лангдон. А в последние недели своей жизни мама с ней переписывалась. Ни то, ни другое не укладывается у меня в голове.

– Надеюсь, ее смерть была мучительной, – говорю я, подняв глаза на Барнздейл.

Несмотря на то, что прошло столько лет, меня охватывают непреодолимая ярость и ненависть. Я стараюсь никогда не думать об этих девчонках. Столь глубокое отвращение опустошает.

Барнздейл, похоже, не удивлена.

– Мистер Харпер, не спешите, – говорит она мягко. – Подобное потрясение нелегко пережить.

– С чего это ее смерть может кого-то потрясти? – говорю я, вскакивая, но у меня снова подкашиваются ноги.

Каш явно намеревается подхватить меня, но мне удается не упасть.

– Мало кого британцы ненавидели так, как Абигейл Лангдон. Она провела значительную часть своей жизни в тюрьме за детоубийство. Нетрудно представить, кто окружал ее после освобождения. Удивительно, что ее раньше не убили.

– Мистер Харпер, – откликается Барнздейл, не двигаясь, – будьте уверены, что все возможные обстоятельства, связанные со смертью Абигейл Лангдон, будут нами тщательно исследованы. Однако нам нужно понять, почему ваша мать писала покойной и, что еще важнее, каким образом она вышла с ней на связь. Из писем ясно, что подлинное имя Дэми Портер было раскрыто еще десять лет назад.

– Кем-то из живущих в этом доме, – говорю я, восстанавливая свои мыслительные способности и расставляя точки над i.

– Похоже, что так.

– Можно мне увидеть эти письма?

– Боюсь, что нет. Они являются уликами в деле об убийстве.

– В таком случае я вряд ли смогу вам еще что-нибудь сказать, – несколько неучтиво замечаю я.

Я вижу, что Каш бросает взгляд на начальницу.

– Мы понимаем, как вам трудно, – говорит Каш. – Все, что нам от вас сегодня нужно, это помощь. Мы пытаемся разобраться, как так вышло, что ваша мать начала общаться с Абигейл Лангдон.

– Трудновато строить догадки, не зная содержания писем, – вам так не кажется?

– Дело не в том, что мы не хотим раскрыть их содержание лично вам, – осторожно поясняет Каш. – Просто на данном этапе нежелательно, чтобы какая-либо информация просочилась в прессу. Поскольку это могло бы повредить дальнейшему расследованию.